Захария Станку - Ветер и дождь

Так принцесса стала активной фашисткой. И не успокоилась даже после отречения короля и краха «Железной гвардии». Во время железногвардейского путча она действовала с особенной энергией. Ее хотели предать суду вместе с другими путчистами, но родственники предъявили прокуратуре медицинское заключение о том, что принцесса страдает психическим заболеванием и не может отвечать за свои поступки. Из предосторожности ее все же отправили в лагерь.

Здесь она не всегда жила в изоляции. Старые заключенные рассказывали, что сперва она часто разгуливала по главной аллее. Особенно ей нравились эти прогулки в лунные ночи. И вот однажды в лагере появился какой-то аферист, посаженный за крупное мошенничество. Был он молод, хорош собой. Увидав его, принцесса пришла в неописуемый восторг.

— У этого молодого человека голова бунтаря! — восхищенно сказала она бывшему министру Титяну, который в то время тоже был заключенным лагеря Тыргу-Жиу. — Я чувствую, что этот молодой человек мог бы влить свежую кровь в мои одряхлевшие жилы. Думая о нем, я становлюсь моложе. О, если б я могла его видеть почаще!

Но ей не повезло. «Бунтаря» вскоре перевели в другое отделение лагеря, куда заключенные из «первого класса» доступа не имели. Титяну решил поиздеваться над принцессой и стал посылать ей записки, якобы написанные «бунтарем». Эти послания бывший министр подсовывал под дверь комнаты принцессы. Состояли они, как правило, из самых банальных и пошлых любовных фраз. Но принцесса клюнула на эту наивную приманку. Каждый день она говорила Титяну:

— Я получила еще одно письмо. Бедный мальчик! Как он меня любит! Он не может встретиться со мной, но старается писать мне каждый день. Он великолепен, этот прирожденный бунтарь!

Титяну всем рассказывал о розыгрыше, и заключенные забавлялись: одни смеялись над принцессой, другие — над самим Титяну.

Пока Титяну был в лагере, принцесса продолжала получать любовные письма от своего «бунтаря». Но вот Титяну освободили, и письма прекратились. Принцесса некоторое время ждала, мучалась и наконец решила навести справки у начальника лагеря. Она попросилась к полковнику на прием.

— Где бунтарь? — спросила она полковника.

— Какой бунтарь, госпожа?

— Молодой человек с непокорной шевелюрой черных волос…

— Ах, этот? Его отправили на фронт. Как раз вчера я получил сообщение, что он погиб геройской смертью.

Услышав это сообщение, принцесса упала в обморок. Солдаты на руках перенесли ее в барак. В течение длительного времени из комнаты принцессы по ночам доносились всхлипывания: она оплакивала своего «бунтаря».

Прибытие легионеров несколько оживило принцессу. Она вышла на главную аллею. Здесь она встретила своего старого знакомого и единомышленника — поэта Радомира, бывшего дипломата Вожена, бывшего министра Брэиляну и профессора Панаитеску. Они долго прогуливались все вместе, и лагерный шпик Бурштейн заволновался. Он начал следить за легионерами, часами околачивался у барака, где жила принцесса. В конце концов ему повезло: он перехватил записку, которую принцесса послала своим единомышленникам. Бурштейн решил, что принцесса и легионеры готовят побег из лагеря, и немедленно донес об этом в Бухарест, минуя лагерное начальство.

Вскоре после этого события однажды вечером ко мне пришел журналист К.

— Слыхал новость?

— Какую?

— Начальник лагеря страшно взволнован. Он приказал раздать жандармам по кружке водки. И сам крепко выпил. Дело в том, что он получил приказ расстрелять пятьдесят легионеров.

— Откуда ты знаешь?

— Полковник сам рассказал об этом Виктору Ефтимиу. Разумеется, это строжайший секрет. Виновата во всем принцесса. Она послала легионерам какую-то записку, которую перехватил Бурштейн. Он написал донос в министерство внутренних дел. Михай и Ион Антонеску на всякий случай дали команду расстрелять легионерских вожаков.

— Где же их будут расстреливать?

— На пустыре, неподалеку от кладбища. Полковник очень напуган. Когда легионеры убили Арманда Кэлинеску, он получил приказ расстрелять нескольких местных легионеров. Приказ, разумеется, был выполнен. А потом, когда к власти пришел Хория Сима, бедняга полковник только чудом избежал мести легионеров. Ему смерть как не хочется снова впутываться в такие дела. Пока немцы хозяйничают в Румынии, нельзя знать наверняка, как еще все обернется. Но приказ есть приказ. Приказы не обсуждаются.

— Легионеры знают?

— Не думаю. Виктор Ефтимиу рассказал об этом только мне и еще одному человеку. А я пришел предупредить тебя, чтобы ты не пугался, если ночью жандармы явятся в ваш барак. Они придут за легионерами.

— А кого именно собираются расстрелять? Это уже известно?

— Приблизительно. Полковник назвал несколько человек: Панаитеску, Радомир, Вожен, Брэиляну. А также легионеров, которые живут в твоем бараке. Только смотри, никому ни слова!

— Я буду нем как могила.

К. уходит.

Через несколько минут появляется мой сосед по комнате Масслер в сопровождении Берару. Оба очень взволнованны.

— Слыхали?

— О чем вы?

— Этой ночью будут расстреляны пятьсот легионеров.

— Пятьсот?

— Да. Пятьсот человек.

— Кто вам сказал?

— Господин Р.

— А он откуда знает?

— Ему сказал Вожен. Дипломат ходит по лагерю бледный, потерянный.

— А откуда это известно Вожену?

— От Панаитеску.

— А Панаитеску?

— Кто-то открыл ему эту страшную тайну.

Масслер усаживается на свою койку. Берару уходит.

— Что вы на это скажете? — спрашивает Масслер.

— Что тут скажешь? Давайте-ка ляжем спать. Попробуем уснуть, если это нам удастся…

Мы молча раздеваемся и укладываемся в постели. Само собой, нам не спится.

Минут через пять в комнату вваливается еще несколько заключенных:

— Вы уже знаете?

— Что?

— Ночью будут расстреляны все легионеры.

— Кто вам сказал?

— Берару.

— А он откуда знает?

— От министра Ради.

— А Раля откуда?

— Ему сказал полковник.

— Успокойтесь, господа, ничего этого не будет. Это все пустая болтовня.

Гости уходят. Но минут через десять они возвращаются.

— Самую последнюю новость слышали?

— Что такое?

— Ночью будут расстреляны не только легионеры, но и демократы.

— А это откуда вам известно?

— Как откуда? Все уже знают. Весь лагерь.

Масслер испуганно вскакивает со своей койки. Один из наших гостей объясняет:

— В девять вечера было известно, что расстреляют легионеров. Но в половине десятого начальника лагеря вызвал по телефону Бухарест, и ему приказали, чтобы на каждых двух расстрелянных легионеров было расстреляно по одному еврею и по одному демократу. Таким способом правительство хочет отвести от себя недовольство гитлеровцев.