Захария Станку - Ветер и дождь

Король, получавший свою долю от каждого заказа, оформленного через министерство вооруженных сил, выступая по радио с речами, не переставал расточать похвалы энергичному министру: «Благодаря стараниям господина Пьера Цепою мы сумели окружить Румынию неприступным валом укреплений. Любой враг, который попытается нарушить наши границы, будет уничтожен».

Как часто бывает в подобных случаях, министр Цепою уже и сам не знал, где правда, а где ложь. В конце концов он поверил в свои необыкновенные способности. А вместе с этой верой увеличились и его аппетиты. Быть просто министром его уже не устраивало. Он просыпался среди ночи и вопил на весь дом:

— Я хочу быть премьер-министром!.. Хочу быть премьер-министром!.. Я хочу… хочу… хочу…

Жена его успокаивала:

— Не волнуйся, дорогой, ты будешь премьер-министром. Я поговорю с крестным, и он нажмет на короля… Ты будешь премьер-министром… Ты обязательно станешь премьер-министром…

Возможно, что Пьер Цепою в конце концов и стал бы премьер-министром, если бы, как выражаются журналисты, события не приняли несколько иной оборот. Падение правительства Татареску, потом устранение самого короля, его вынужденное отречение и отъезд за границу спутали все планы Пьера Цепою. Впрочем, он и теперь не потерял надежды. Как только Антонеску пришел к власти, Пьер Цепою предложил ему свои услуги. Но был отвергнут. Пришлось боярину искать утешения в новых коммерческих сделках. Пьер Цепою принялся поставлять немцам нефть и другие военные материалы. Вскоре он удвоил свое состояние. Но его по-прежнему волновали политические страсти. Ближайшим друзьям он так излагал свои планы на будущее: когда война кончится и союзные войска высадятся на Балканах, он, Пьер Цепою, станет премьер-министром. У англичан и американцев не будет лучшей кандидатуры на пост премьер-министра, чем он. Обосновавшись в Румынии, англичане и американцы, конечно, уже никогда не уйдут, и Пьер Цепою станет пожизненным диктатором Румынии. (В те годы не только Цепою мечтал о том, как он станет хозяином послевоенной Румынии.)

Вышло, однако, иначе. Гитлер проиграл войну, но англичане и американцы в Констанце не высадились. И все же Пьер Цепою не отказался от своих надежд. Он выставил свою кандидатуру в парламент не только в уезде Телиу. Он был главой национал-либерального списка в нескольких уездах. В начавшейся избирательной кампании он использовал весь свой прошлый опыт. И, разумеется, деньги. На деньги он возлагал главные свои надежды и не жалел их…

И вот он сидит в жалком ночном ресторане, организованном одним из его новых клиентов — гангстером-неудачником, сеньором Алонсо… Я пристально вглядываюсь в его лицо. Вот он, враг. Вот один из тех, кто ни перед чем не остановится… Если ему понадобится, он пойдет на любое преступление. Его импозантная внешность старого дамского угодника и гурмана, любящего сытно поесть, не могла меня обмануть. Я наблюдал, как он пьет вино — стакан за стаканом. Подавал ему сам патрон заведения, сеньор Алонсо. По-видимому, он же и доложил боярину о моем присутствии, потому что время от времени тот поглядывал в мою сторону. Более того, Пьер Цепою вдруг поднял свой стакан и, обращаясь ко мне, громко сказал:

— Ваше здоровье, товарищ! Надеюсь, что сумею победить на выборах. Не обижайтесь на меня. А пока что… ваше здоровье, товарищ!

Он осушил свой стакан и сказал с радушной улыбкой:

— Желаю удачи! Не на выборах: на выборах я желаю удачи только себе. И она придет ко мне, товарищ, можете в этом не сомневаться… А вам я желаю удачи в личной жизни.

Он, по-видимому, решил намекнуть на то, что знает некоторые обстоятельства моей личной жизни. Но я ведь тоже кое-что знал. Я знал даже гораздо больше, чем он мог предположить. И я ответил ему улыбкой. И тоже слегка поднял свой стакан. Но прежде чем выпить, я мысленно пожелал удачи не ему, а себе. И здоровья я пожелал не боярину Цепою, а себе. Я выпил за свое собственное здоровье.

Тем временем музыка заиграла какую-то испанскую песенку. Три женщины, сидевшие неподалеку от меня, по-прежнему лениво курили и зевали. Мне даже казалось, что я слышу их зевки, хотя в зале было довольно шумно. В кругу, отведенном для танцев, все еще извивались две пары танцоров. Длинноносая певичка снова запела:

Официант, обслуживавший мой столик, наклонился ко мне и сказал шепотом:

— Очень прошу вас расплатиться… Потом я вам покажу, как можно незаметно уйти отсюда. Не задавайте никаких вопросов — улыбайтесь, делайте вид, что слушаете соленый анекдот…

Я бы, конечно, мог задать ему множество вопросов, ибо имел право сидеть здесь сколько захочу, как любой другой посетитель. Но я уже понял, что совершил ошибку, попав в это заведение. Ведь я приехал в Телиу не для того, чтобы посещать злачные места. Поэтому я не стал ни о чем расспрашивать официанта и сделал так, как он просил. Расплатившись, я взял свой плащ и встал из-за стола.

— Идите за мной, — сказал официант.

Он вывел меня в какой-то темный коридор. Там была дверь, которая вела на улицу. Прежде чем выпустить меня, официант объяснил.

— Я случайно подслушал один разговор, — сказал он. — Они собирались устроить скандал, затеять потасовку и избить вас. Надо думать, это доставило бы удовольствие господину Пьеру Цепою…

— А сеньор Алонсо знал?

— Кажется, именно он и подал эту идею. И боярину она понравилась. Вот я и решил вас предупредить…

Я пожал руку официанту.

— Если хотите добраться до центра — идите направо.

Официант закрыл дверь. Я остался один. На улице не было ни души. Дул ледяной, резкий ветер, небо снова было обложено тучами. Я застегнул кожаное пальто на все пуговицы и ускорил шаги. Пройдя две-три улицы, я вдруг увидел, что город кончился — дальше не было ни улиц, ни домов. Пришлось повернуть назад, и вскоре мне повезло — навстречу шел милиционер, который и показал мне дорогу.

— Направо, — сказал милиционер. — Направо, а потом прямо. Ориентируйтесь по фонарям, центральные улицы освещены, а в окнах уездного комитета партии свет горит всю ночь.

Я снова двинулся в путь, подгоняемый резким ветром. Из-за заборов, заслышав мои шаги, злобно лаяли собаки. Вскоре показались ярко освещенные окна уездного комитета. Войдя в здание, я прошел в кабинет Ороша. И застал его в сильном беспокойстве.

— Что случилось? — спросил он. — Я уже послал людей на поиски. Здесь все ложатся спать с курами, но наши враги и всякого рода преступные элементы бодрствуют всю ночь. Тебя могли прикончить ни за грош…

Я решил ничего не рассказывать Орошу о ночном заведении сеньора Алонсо. Ничего не сказал я ему и о встрече с Пьером Цепою. Я ограничился самым простым объяснением: