Лана Барсукова - Любовь анфас

В минусе был Сергей. От него ушла жена, забрав все, что у него было, – дочку. Их история была исчерпана. Света больше не пыталась сохранить хитиновый панцирь их семьи. Прежде от окончательного разрыва ее удерживало простое соображение. Уж лучше быть женой умного и неплохо зарабатывающего мужчины, хоть и с дурацким комплексом верности малой родине, чем вернуться к родителям матерью-одиночкой, разведенкой, что, как ни крути, пахнет сиротством и поражением. К тому же в ней до последнего жила надежда на искоренение этого комплекса.

Теперь расклад в корне изменился. Отныне в разговорах, которые Света репетировала перед зеркалом, готовясь к встрече с подругами и многочисленной родней, Сергей обозначался исключительно как «этот уголовник», с которым Света жила с риском для жизни. При этом фантазия Светы с каждым разом утяжеляла статью и увеличивала срок Сергея. Пикантная подробность про условность срока была отринута как несущественная. Света была так убедительна в своих воображаемых интервью, что любой слушатель должен был умыться слезами сострадания, слушая рассказ про адскую жизнь с «криминальным элементом». В общем, появился шанс вернуться не несчастной разведенкой, которая банально не сошлась характером с обычным мужиком, а жертвой, поплатившейся за собственную доверчивость и безумную любовь к тому, кто до поры до времени скрывал свою уголовную сущность. И Света воспользовалась шансом такого эффектного возращения.

Сергей остался один. Он думал, что готов к такому исходу, прокручивал его мысленно давно и часто. Но выяснилось, что представлять и проживать одиночество – это совсем разные вещи. В действительности оказалось намного больнее. Разница как между воображаемым ожогом и реальным.

Чтобы не видеть дорогу, по которой он с Милочкой ходил на детскую площадку, чтобы не слышать соболезнования друзей и ночные всхлипы матери, чтобы не давать дурацкие ответы на дурацкие вопросы типа «Ты как?», Серега однажды открыл чемодан, набросал туда полтора килограмма трусов, носков и рубашек и выдвинулся в сторону вокзала. Железная дорога работала бесперебойно, новых беспорядков не предвиделось.

Сергей подошел к кассе и убедительно протянул купюру.

– Один плацкартный, можно верхнюю полку, можно у туалета.

– Куда?

– Что – куда?

– Билет куда? Вы не сказали, куда билет выписывать.

И тут Серега понял, что не додумал мелкие детали. Например, куда он может податься. Страна, конечно, большая, а ехать некуда…

– Раз не сказал, значит, не важно. Девушка, выберите на свой вкус. Я вам доверяю.

– Что, и в Надым можно?

– Можно.

– Молодой человек, в Надыме железной дороги нет.

– Надо же, а такое красивое название…

– Вы по названию выбираете?

– Типа того.

– Тогда уж лучше по именам. По именам друзей. Ну есть же у вас друзья?

Серега задумался. Понял, что у него большой выбор – Леха и Петька. А если он выбирает, значит, его еще не загнали в угол. Настроение слегка подняло голову.

И Серега выбрал Петьку. Точнее, город, где тот живет. Потому что выпить ему сейчас хотелось больше, чем закусить.

У Петьки все было хорошо: жена, сыновья-близняшки, теща с химией на голове и тараканами в голове. И все это в малометражной двушке. Словом, нормальная жизнь пролетария умственного труда, которому подумать о вечном еще хочется, но уже не можется.

Уплотнять Петьку было немыслимо, и на семейном совете, экстренно созванном по случаю приезда Сереги, было решено искать ему работу, предоставляющую жилье. Не в перспективе, а с первого рабочего дня.

Теща, покорившая своей химией не одну консерваторию, взялась поговорить с тетей Розой, у которой сынок Марк дружит с неким Левой, у которого дядя Иосиф работает в местной филармонии. Предложение тещи сводилось к тому, что ночевать можно в оркестровой яме. Серега попытался увильнуть, дескать, музыкальных школ не кончал. Но теща предложила экстерном освоить бубен. Тогда Серега сослался на то, что храпеть в храме искусств считает недопустимым. Этот аргумент на тещу почему-то подействовал, и она успокоилась.

Жена Петьки, испуганная возможностью уплотнения, предложила обсудить карьеру ночного сторожа. Но там сутки через двое. А где ночевать в выходные дни? К тому же ее предложение не опиралось на конкретные варианты и было отклонено как голословное.

Малыши, уловив контуры проблемы, закричали «песочница», но были отправлены спать. Серега поежился и торопливо взъерошил волосы, как будто вытряхивая набившийся туда песок.

Петька сидел молча, глубоко задумавшись. Вариантов у него не было. Решено было взять тайм-аут на обдумывание проблемы. А пока Сереге постелили на балконе, среди трехлитровых банок и старых лыж.

– Спишь? – через форточку спросил Петька.

Открывать дверь на балкон было нельзя, чтобы не напустить в комнату холодный воздух. Все-таки дети в комнате спят.

– Да. Спокойной ночи, Петь.

Петька продолжал нависать над форточкой.

– Петь, ты не волнуйся, я завтра уйду.

– Серега, ты кончай это. Мы найдем вариант. Завтра тяжелую артиллерию подтащим.

– То есть?

– Батю поспрошаю. Он со своим самогоном знаешь какой авторитет имеет? У него связи везде, он что-нибудь придумает.

Петька помолчал и продолжил в явном миноре:

– И вообще…

– Что вообще?

Петька замялся.

– Серега, это же я тогда уговорил Пашку с Люськой и сестрой к нам прийти. Ну с тортиком тем, помнишь?

– Ну и?

– Я тогда к Пашке за чем-то забежал, а там эта Светка сидит, такая вся… Ну я и поплыл. То-се, пойдемте к нам, у нас места больше… И стульев.

– Это ты к чему сейчас?

– Выходит, что я тебе жизнь испортил.

– Ты дурак? Петька, кончай это.

– Нет, ну правда…

– Петь, иди спать, – жестко сказал Сергей.

Форточка поспешно скрипнула. Петька ушел, а Сергей еще долго лежал с открытыми глазами. Лыжная палка упиралась в Полярную звезду, а мысли – в тот злосчастный тортик.

Отец Петьки оказался подвижным мужиком с умными глазами и трезвыми мыслями. Он понял суть проблемы раньше, чем Петька закончил объяснение. Слушал сына, а смотрел на Сергея. Внимательно смотрел. И дальше разговаривал только с Сергеем.

– Академиком не возьмут, парень.

– Да я в курсе.

– Тебе что нужно?

– Вообще-то работу за деньги и крышу над головой, – ответил Сергей.

– Нет, парень, тебе сейчас пауза в жизни нужна, чтобы отдышаться.

Сергей недовольно дернулся. Обсуждать свою жизнь с посторонним человеком он не имел ни малейшего желания.

Но Петр Ильич, отец Петьки, сделал вид, что не замечает ершистость Сергея.

– Значит, так, парень, работу тебе нужно такую, чтобы ты понял, что в жизни бывает худо, совсем худо, просто трындец. Чтобы себя жалеть перестал.