Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

— А где сыны-то? — поинтересовался Славка.

— Сыны? — дед пожевал губами и погладил морду коня. — В тюрьме они!

— Это как же?..

— А так же! Выпили они тут на праздник… Да и не больно много выпили-то… А тут весна… Они ружьё взяли, патроны и пошли на речку. Гусь же летит. Вышли, а там целая стая… Закурить-то кто угостит?

Юрка протянул пачку.

Дед аккуратно достал сигарету, размял, сунул в рот и подкурил. Сделав пару затяжек, продолжил:

— Они гусей-то увидали…. И давай по ним стрелять… Много настреляли… Дурной гусь — ему бы врассыпную да улететь, а он в кучу сбился, только крыльями машет: «Га-га… га-га!». А тут Мишка — наш участковый — прибежал, орёт: «Вы чего, мать вашу, стреляете прямо в селе, да ещё по совхозным гусям?!» Гусь-то, вишь, совхозный оказался, ага… Потому и улететь не мог, — дед глубоко затянулся, горестно выдохнул клуб дыма, затушил на огрубевшей ладони сигарету и положил бычок в карман. — Не курю я последнее время помногу — не могу чё-то…

— А дальше? — Антон пытался погладить Лешко, но тот фыркал и отворачивал морду.

— А чё дальше? Дальше суд… Я адвоката нанял, прокурору бычка обещал, судье тоже… Но один год колонии им всё равно приписали. Теперь вон в Сургуте сидят. Вы думаете, я чё про Сургут-то вас всё пытал? И бабка сразу… В Сургуте они, ага! В Сургуте… Ну, пойдёмте, я вам не всё ещё показал…

Много у деда Архипа было всего. И картошки, и зерна, и кур, и овец, и коров. Большое хозяйство, огромное. А рук не хватало! Снохи помогали, но, как сказал дед: «От баб рази толк?».

Через час они сидели за столом. Баба Нюра подкладывала командировочным вкуснейших «каклетов», отварной рассыпчатой картошки с топлёным маслицем, хрустящих солёных огурчиков, квашеной капусты с пахучим подсолнечным маслом и сопливеньких беленьких подгруздков с лучком, а дед нарезал себе «Краковской», закусывал ею разведённый «Рояль» и нахваливал. Анна Васильевна раз только налила себе полстаканчика, а потом просто сидела и смотрела на братьев. Видно было, тоскует она по сыновьям, а то, что ребята с Севера, только добавляло горечи в её печаль.

Наутро Антон ни свет ни заря ушёл в контору. Вернулся часа через два злой, как цепной пёс.

— Не будет сегодня урода этого — Ростислава Игоревича! — с порога выкрикнул он.

— Да ладно! — Славка с иронией посмотрел на Антона. — И чего делать будем?

— А ничего! Командировки я отметил, работу сделали — через три часа брат пригонит мой жигуль, и свалим.

— А чего на твоих «Жигулях»? — удивился Юрка.

— А этот урод, кажется, приказал машины не давать…

— Сынок, — подал голос дед Архип, — в конторе-то говорил, что свинарник строить нельзя?

— Конечно!

— Ну так вот вас и не пущают, ага! Это ж инженерова идея: свинарник строить посередь села, а говно в болото сливать.

— Ё-кар-ный ба-бай! — хлопнул себя по лбу Славка. — А я думаю: чего нас тут так «привечают»? Теперь понятно. Ладно, собираемся, завтракаем и уезжаем. Дед, завтраком накормите?

— Дык, конечно. Исчо и спиртику налью.

— Не-е-е-е-е! — все разом замотали головой, но за завтраком всё-таки по рюмке братья выпили.

— Спасибо, Архип Дмитриевич! Спасибо, Анна Васильевна! — Славка раскланивался перед стариками возле Антоновой машины. — Приютили. Накормили…

— Да чё там… — махнул рукой дед. — Вы же по совести работали… Чё хороших людей не приютить — да, бабка?

— Тем боле с Севера… — согласилась баба Нюра.

— Ладно. Поехали мы, — Славка пожал деду руку и забрался в машину, тесня Юрку и ящик с аппаратурой.

Антон включил передачу, газанул и потихоньку по мёрзлой земле стал выруливать на дорогу. Юрка повернулся и посмотрел на стариков. Дед держал руку козырьком и смотрел им вслед, а баба Нюра крестила машину.

***

— Я сегодня спал и подумал, — рассуждал Славка, лёжа на спальнике на столе в фотолаборатории Центральной партии, — что же у нас за страна-то такая? Народ же вроде хороший! Чего же мы так живём хреново?

Юрка лежал на соседнем столе и курил; в фотолаборатории курить можно — там вытяжка. Они не пошли к Колганову в общежитие: ни Славка, ни Юрка не хотели встречаться с Надеждой, Раисой и их пацанами. Было больно и неловко оттого, что они, здоровые мужики, ничем помочь не могут. Братья и себе-то ничем помочь не могли…

— …Вот на хрена посадили мужиков? — Славка приподнялся на локте и повернулся к брату.

— А чего их надо было — почётной грамотой наградить?

— Нет. Конечно, наказать нужно! Но зачем же сразу в тюрьму? — Славка взял сигарету, подкурил её и снова лёг на спальник. — Молодец Светка!

Светка — молодец. Это она Серовым устроила «нормальную» жизнь. Сначала приготовила ужин, а потом они с фотографом Хохриным натаскали спальников в фотолабораторию, пока братья ужинали с Емелиным и рассказывали, как съездили.

— Молодец, конечно, — согласился Юрка. — Она сказала, что Колька, когда уезжал, все спальники принёс в партию. Он, наверное, просто забыл.

— Наверное… Я вот всё-таки думаю, всё у нас ещё будет хорошо. Вот будет у нас ещё хорошо!

— Ага, только просрали мы всё…

— Ещё не всё…

На дворе стоял ноябрь 94-го. Год назад танки расстреляли Верховный Совет, устанавливая «истинную» демократию. Впереди — «честные» выборы 96-го и кризис 98-го. Много «хорошего» ждало впереди — и страну, и братьев. Много. Но тогда Юрке это было безразлично. Тогда Юрка не верил в свою страну.

Сначала Юрка жил у брата.

Потом переселился к Ване в общежитие.

Потом снял квартиру и привёз семью.

Наконец, через полтора года после приезда на Север, в одиозном августе 91-го младшие Серовы получили свою квартиру. А досталась она им по наследству от бывшего начальника партии — космонавта!

Нет, не так всё…

У космонавта была четырёхкомнатная квартира… и молодая, расчётливая жена. Квартиру ему выделила администрация посёлка — всё-таки Герой Советского Союза, а жену он нашёл сам. (Кстати — вторую… и, кстати, из-за неё ему пришлось оставить отряд космонавтов, любовь — она такая.) Уезжая, он (по-хорошему!) должен был квартиру сдать, но супруга решила не пускать вопрос на самотёк и извлечь из муниципальной собственности выгоду — затеяв серию обменов, после которых четырёхкомнатная квартира превратилась в трёхкомнатную, трёх — в двух, а ту передали (продали) аэрокосмогеологической партии. А партия на условии обязательной пятилетней отработки выделила её младшему Серову.

Теперь, вроде, всё правильно.

Состояние квартиры оказалось ужасающим. Она была полностью «убита». Когда-то в советских журналах рассказывали, как в 75-м из Сайгона бежали американцы: за ними на крыши отелей прилетали вертолёты, а в свои квартиры с мебелью и прочим барахлом они забрасывали гранаты. Фотографии интерьеров, реализованных взрывными устройствами, прилагались. Примерно в таком же состоянии досталась квартира Серовым. И ещё. В ней водился миллион, а может быть, даже два миллиона тараканов! Окончательно обнаглев, они прямо среди бела дня вышагивали колоннами по четыре по стенам и потолкам — с барабанным боем и развёрнутыми знамёнами. Соня, придя первый раз смотреть квартиру, долго ходила, вздыхала, заглядывала попеременно то в ванную, то в туалет, то на кухню, брезгливо вздрагивала, шевелила губами (Юрка уже приготовился к скандалу), но вдруг изрекла: «Ну и что? Зато своя!» На том и порешили.