Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Через два часа в аэропорту Рощино их встречал сотрудник Центральной аэрокосмогеологической партии, третий член бригады, Антон Данилов. Антон отвечал за переговоры с руководством совхоза и обеспечивал транспорт. Ящик с аппаратурой перегрузили в партейный уазик и поехали ночевать в комнату Колганова. До отъезда в Северный Колька жил в рабочем общежитии для малосемейных, в кирпичной пятиэтажке, в комнате двенадцать квадратных метров.

Ни тогда, ни позже Юрка не мог понять, чем была мотивирована администрация партии, да и его брат… почему они летали на самолётах, а жили — где придётся? Впрочем, тогда вопросов он не задавал. В 90-е и не такое бывало.

Антон довёз до общаги, братья выгрузились и, договорившись, что завтра за ними заедут часов в девять, отпустили Данилова. Перекурив не спеша возле подъезда, Серовы подняли ящик на второй этаж, нашли комнату Кольки, долго ковырялись с замком… Наконец открыли… Славка нащупал выключатель, щёлкнул. Света не было. Пока они добирались, уже и стемнело. При свете уличных фонарей, который пробивался сквозь запылённое окно, занесли ящик в пустую, абсолютно пустую тёмную комнату, проверили лампочку (та была целой), заглянули в распределительный ящик в коридоре — и обнаружили обесточенный выключатель, заклеенный бумажкой с печатью. «Класс! — оценил ситуацию Славка, закрывая ящик. — Наверное, отключили за неуплату». Они вернулись в комнату, прикрыли дверь и, не раздеваясь, уселись на ящик.

— Колька говорил, у него тут два спальных мешка… — Юрка разглядывал в потёмках комнату.

— Нет тут ничего. Я уже посмотрел.

— А как спать будем?

— Не знаю… Что-нибудь придумаем. В ящике где-то свечка, давай-ка достанем.

Они открыли ящик, достали свечку, установили её на картонку, зажгли и опять молча сели на ящик. Странная складывалась ситуация. Странная, но уже привычная. Ночевали же Серовы в Берёзове в школе на полу — и ничего… Правда, тогда было начало осени, хоть и холодное, но всё же начало. А сейчас поздняя, но… Юрка дотянулся до батареи — горячая… Ну, уже хорошо, что в комнате тепло.

— Перекусить, наверное, надо, — поднялся Славка, и тут раздался стук в дверь. — Войдите!

Дверь открылась, на пороге стояли две женщины, лиц при тусклом свете из общего коридора видно не было.

— А вы кто? — испуганно поинтересовалась которая повыше.

— Здравствуйте, — Славка слегка наклонил голову. — Мы друзья Николая Колганова.

— Это чё… Варькин муж, чё ли? — спросила высокую которая пониже.

— Ага. Фамилия у неё вроде Колганова… — согласилась высокая. — А вы, чё ли, Варьку знаете, ага?

— Знаем, конечно! — обрадовался Славка.

— Тогда ладно! — которая пониже махнула рукой. — А то мы слышим, кто-то комнату открыл — решили глянуть… А то вдруг — жулики.

— Тут… и воровать-то нечего, — грустно усмехнулся Юрка.

— Так-то — да, — окинув взглядом комнату, согласилась высокая. — Ну, мы пойдём, чё ли?

— Мы мешать не будем. Завтра уедем, — Славка куда-то неопределённо махнул рукой.

— Ага, — кивнули женщины и прикрыли за собой дверь.

— Ну вот и соседи, — чему-то обрадовался Славка. — Ладно, давай есть. Поднимайся, доставать будем.

За пять минут продуктами из ящика и рюкзаков они накрыли на ящике же импровизированный стол. Трапезу — сало, квашеная капуста, банка тушёнки, лук и хлеб — украсила пол-литровая бутылка водки. Ужин при свечах, едрить…

Славка разлил по чуть-чуть в кружки и поднял свою:

— Давай, брательник, с приездом, чё ли!

Чокнулись, выпили и захрустели луком. Когда разливали по второй, в дверь снова постучали.

— Открыто!

— Приятного аппетита, ага! — с порога пожелали женщины. За спинами у них прятались двое мальчишек лет пяти.

— Спасибо, — откликнулись братья, держа в руках кружки.

— А вы в телевизорах разбираетесь? — высокая решила взять быка за рога, и, надо сказать, лучшего повода познакомиться она придумать не могла. Эта фраза действовала на старшего как красная тряпка на того быка. Это был личный вызов ему, радиоинженеру до мозга костей. Слава ремонтировал телевизоры и радиоприёмники всегда и везде!

— А какой у вас? — старший даже кружку поставил на ящик. Юрка вздохнул… Выпили и закусили…

— «Каскад»! Показывал-показывал, а сёдня перестал. Вон пацанам смотреть нечего, — ткнула за спину которая пониже.

— Ладно, сейчас перекусим… и придём.

— А чё вы тут в темноте-то, ага? И тушёнка небось холодная. Пойдёмте к нам, чё ли… У нас плитка. Чаем напоим.

— Пошли, брательник?

— Пошли… — Юрка допил водку и стал собирать со «стола».

Комната, в которой жили барышни (а на свету они оказались молодыми женщинами лет двадцати пяти-двадцати семи), была не намного больше Колькиной. Но ютились в ней, как Юрка понял, вчетвером: Надежда, та которая выше, с пятилетним сыном Ильёй и Рая с сыном Колькой шести лет. Захламлена комната была сверх всякой меры: стульями, столами, шкафами, кроватями. Кое-где на них виднелись написанные от руки краской инвентарные номера, как любят делать в общежитиях и больницах — казённая вся мебель. Кажется, единственными личными вещами числились плитка и телевизор, который и правда не работал.

Надежда, не умолкая ни на секунду, начала чистить картошку, было решено приготовить её с тушёнкой. На всех. Оказалось, они не ужинали, и из еды у них только та самая картошка. Юрка принёс ещё пару банок тушёнки и командировался в магазин — купить что-нибудь к столу, а заодно ещё водки. Славка тем временем с головой влез в телевизор.

Водку Юрка купил тюменскую, к столу взял колбасы, кабачковой икры, хлеба, а ребятишкам — конфет и печенья. Когда он вернулся, компания была уже на взводе, но телевизор работал. Славка в лицах и голосах рассказывал, как накормили братьев солянкой на Полярном Урале… Так накормили, что потом сутки с горшка не слезали. Девчонки ржали и катались по кроватям. «Что характерно, — раздражённо подумал Юрка, — тогда так смешно не было».

— И собака, чё ли? — задыхалась от смеха Рая.

— И собака! — добил их Славка.

— Уф… — еле отдышалась Надя. — Юр, нам тут…

— Я понял… — снимая сапоги, кивнул Юрка. — Про Полярный Урал? Пацаны-то уже ели? Я конфет с печеньем принёс.

— Конфеты! Конфеты! — заегозили Колька с Ильёй.

— Так! — отрезала Рая. — Сначала картошку, потом конфеты! Мы сначала их покормим, ага? — она виновато смотрела на Серовых.

— Кормите, конечно… — кивнул Славка, и братья ушли покурить.

— Жалко девок… — подкуривая, начал свою обычную песню старший, он всегда всех жалел: брошенных кошек, собак, детей, женщин. Мог бы — всех бы накормил, напоил, приручил, усыновил и женился. — Жалко. Дурочки они…

— Чё тебе жалко-то? — Юрка уже стал разговаривать с тюменским акцентом. — Жрать, что ли, у них нечего? У нас у самих год назад жрать было нечего… Забыл?