Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

А главное: чуть расслабишься — замёрзнешь, сожрёт медведь, потонешь под весенним коварным льдом, закусают до полного «абзаца» комары. На худой конец, тихо-мирно усопнешь от голода, заблудившись в тайге. Тут без коллективизма — просто никак! На Крайнем Севере — выживает лишь дружный, сплочённый в нескончаемом преодолении трудностей коллектив. Закоренелые индивидуалисты — в лучшем случае лежат на незатейливых северных погостах, выполненных в духе тундрового минимализма. В худшем — догрызаются в лесных дебрях голодным зверьём, или докисают в мутной жиже безымянного болота. Обо всём об этом — о благе коллективизма, а не об ужасах индивидуализма — и рассказывается в книге Лавруся: ярко, насыщенно… но без искусственных прикрас!

Данное произведение можно рассматривать и как психологическую повесть, с держащим в напряжении сюжетом. И как культпросвет: для тех, кто слабо себе представляет — что такое жизнь на Русских Северáх. И как жизнеутверждающую драму про современное российское житьё-бытьё. Точнее, про самые его истоки — ведь большинство событий книги происходят в промежутке между концом 80-х и началом «нулевых» годов. (Впрочем, последняя часть, как некая кульминация повествования, относится уже совсем к недавнему 2014 году).

А ещё есть и интересная вставка про студенческие «картофельные десанты» далёких брежневских времён, когда « …вся страна ездила на „картошку“! В авиационном — студентов отправляли на первом курсе, в политехе — на втором, в „связи“ — на третьем. Все заводы и КБ отправляли инженеров на поля каждую осень ».

Увы, общая картина, талантливо выписанная Валерием Лаврусем — скорее безотрадная. Но не безнадёжная, а это — главное. При всеобщей инфраструктурной разрухе, слабоуправляемом административном хаосе, и ставшими притчей во языцех бесхозяйственности и расхлябанности — непоколебимым колоссом возвышается «человеческий фактор», который и удерживает всю конструкцию в равновесии.

И главными героями книги правильно было бы считать вовсе не Юрку-геолога, мечтавшего с детства о покорении космоса. И не его брата Ярослава, специалиста «подповерхностной радиолокации в сейсморазведке», и не их напарника, Кольку Калганова, а именно — «человеческий фактор» во всём его многообразии. Тот «фактор», который буднично свершает акты «бытового героизма» — не особенно даже рефлексируя на них. « …вездеходы… в северной жизни ещё не раз доставляли удовольствие общения с ними. То их нужно было вручную вытягивать из болота, вырубая полгектара леса… То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало „палец“ в гусенице. И приходилось махать кувалдой, загоняя новый на место… На морозе быстро сбивается дыхание, и запросто можно было получить воспаление лёгких. Но тут уж ничего не поделаешь: в тридцать пять и сталь становится хрупкой… »

Это ведь только в расхожих байках могут поведать о том, что на Север лишь бездельники за длинным рублём приезжают. Автор не раз иронизирует над подобными утверждениями в своей книге: « Стас только что закончил срочную службу в танковых войсках, и дядя „по блату“ устроил его на Север. Юрка тоже же „блатной“ — его устроил брат. На Севере — вообще одни „блатные“… Там же курорт, и денег прорва… »

Нет, всё совсем не так — и в книге это очень хорошо показано: «своих» берут лишь из-за того, что на них можно положиться в трудный момент. А на Севере — почти все моменты: или трудные, или «непростые». Слишком много риска, слишком велика цена ошибок, слишком многое зависит от каждого члена команды. Тут же в прямом смысле — «вопрос жизни и смерти». Тут и самопожертвование, и преодоление возникающих преград — «на разрыв аорты». А главное — каждодневная, неуклонная «работа на земле». Та, которую нельзя симулировать, сидя перед монитором в уютном офисе: « Юрка надевал за спину рюкзак с аккумуляторами (семь килограммов), на грудь вешал локатор (шесть килограммов), в руку брал антенну, деревянную перекладину длиной два метра, на концах которой были закреплены полутораметровые передающая и приёмная антенны-вибраторы, и всё это обвязывалось проводами. В такой сбруе он следовал за Ярославом, а тот прокладывал маршрут. Сигналы локатора записывались на магнитную ленту, и вечерами воспроизводились на самописце ». Всё просто: нет работы — нет её результатов. Тут не создашь видимость, не «скопипастишь»… и не переложишь свои обязанности на кого-то другого. Суровый край, суровый народ, суровый труд. И всё — «взаправду»!

И если не всё, то очень многое — непредсказуемо. Тут даже и гадать глупо, куда «постелить соломки». Каждый раз возникает что-то новое, непредвиденное, не ожидаемое ни по каким прогнозам. Тут и аварийные ситуации, и проблемы с логистикой, с недофинансированием… да и просто, банальное — погода.

« Бывают года, когда всё лето держится температура +12 — +15 °С, а отопление отключают ещё в начале июня. И тогда в квартирах и на работе устанавливается температура, как на улице… А бывает, что температура падает ниже +10°, как это случилось в начале июля 96-го. И тогда в домах достают зимние одеяла ».

Люди держатся. Как могут. Настолько, насколько хватает сил. Иногда бросают всё — и спасаются бегством на Большую землю, поближе к цивилизации. Но чаще — «срастаются» с неприветливым Севером, принимают «правила игры», столь нелёгкой.

И порой бывают сломлены, раздавлены — опустошённо уходя в угрюмую Северную вечность. « Таня умерла через два года. (…) Врачи „скорой“… констатировали обширный инсульт. Через три дня Таню отключили от искусственной вентиляции лёгких — к тому времени мозг её уже был мёртв. Было ей сорок два года… Север не щадит своих детей… »

Но тема трагического ухода не стала лейтмотивом книги. Хотя «хэппи-энда» у книги как-то явно не получилось. Север «не пощадил» почти всех главных героев книги: « Брата Юрка потерял зимой 2003-го… Запаянный цинк, „груз 200“, крик мамы, последняя горсть земли. И слова: „Он был для нас… Навсегда в наших сердцах… Мы всегда будем…“ Мы тоже будем не всегда. (…) Колька Колганов умер через два месяца после Славки, на день Геолога. Варя Колганова, всхлипывая, сказала тогда (…): „Позвал его Слава“ ».

…Валерий Лаврусь — это, если хотите, антипод столь модного ныне прозаика Романа Сенчина. Последний ныряет с головой в беспросветный пессимизм и упадничество, возводя на стяг уныние и мизантропию. Лаврусь — писатель жизнеутверждающий: «не смотря на…» и «не взирая ни…»! Его герои наполнены столь бурно клокочущей «жаждой жизни», что подобных можно найти разве что в «северных» рассказах Джека Лондона. (Тут вообще трудно удержаться от прямой аналогии). Упорные, настырные, целеустремлённые… Одеты без особых затей: «…унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы, ушанка…». У большинства — практически одинаковые: что жизненный багаж, что полученные на «досеверной» жизни знания и умения. Физическая форма — тоже примерно равная: «народ не слабый». И у всех — стандартные стартовые условия для покорения столь неприступного Севера: «Выдали лыжи, рукавицы, дали с собой топор, два комплекта спичек, чай, печенье, сахар, две банки тушёнки, кусок сала, чифирбак — обычная пустая литровая консервная банка с ручкой из стальной проволоки — вода в нём закипает моментально». Но при этом эти вахтовики да геологи — вовсе не какие-то сектанты-фанатики. Нет — обычные, живые люди. Просто попавшие в необычные обстоятельства… и решительно принявшие вызов.