Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

А во всём остальном — простые, незлобливые, кампанейские. С особым, «северным» чувством юмора — потому и порой довольно острые на язык. (« Был у нас один тракторист, Сенька Лукашевич. Поварихи говорили про него просто: „ Лучше Сямёна никто не яб… т! “ Простой народ… Простые нравы. Такие вот…» )

Каждый герой — уникален, не подвержен упрощению и схематизму со стороны автора текста. Выписан тщательно: со своим характером, историей и даже особым говором: « …сам десять лет отработал на Полярном Урале и прекрасно всё видит, и никак не поймёт, гля чего — именно так, с тюменским выговором, не „для“, а „гля“ — гля чего он всё это делает? »

Такие вот простые герои-небожители, спустившиеся из уютного Олимпа больших городов — в тундру и в тайгу: не отягощённые циничным пафосом, показной «торжественностью момента», да напускной «высококультурностью». Могут и «по матушке» послать, и «в рыло» съездить, от души. Причём — не взирая на лица: чинопоклонничество на Северáх как-то особо не прижилось: тут не должность важна, а профессиональные и человеческие качества: « …громко и внятно произносил матерные слова в микрофон спутникового телефона. „С мэром… С с мэром говорит…“ — зашелестела толпа… »

А как особая примета — в отношениях между людьми здесь буквально «разлита» мудро-житейская «северная» философия. Вобравшая в себя многие достижения человеческого духа, но выражающая их просто, ясно, без лишней зауми и подобострастия. К примеру, чем не «бытовой буддизм» геологоразведочной партии, выражен в монологе одного из героев книги: « Вот реинкарнация… сансара… индуисты… (…) Вот, все они говорят, что это плохо! Обратно на землю — опять страдать… А я бы сюда вернулся. А то кто же тогда станет заботиться о брошенных кошках и собаках? (…) А дети? А тётки? Нет, я обратно сюда попрошусь! Не нужна мне эта нирвана! » Вообще-то, это — исчерпывающее определение сакрального обета Бодхисаттвы, если кто не в курсе. Только выраженное не многостраничным туманным трактатом, а несколькими доходчивыми предложениями!

…Ну а кроме крепкого, яркого, насыщенного северного характера — на страницах книги щедро проявляет себя особая северная природа, которую Валерий Лаврусь описывает с не меньшей красотой: «В мае на болотах Севера ещё вовсю лежит снег, но кругом уже куча протаек — снежниц». Или так, более развёрнуто: « Пяку-Пур — река интересная. Вдоль всего её среднего течения по северному берегу поднимается высоченный — метров в пятьдесят— бруствер, изъеденный песчаными раздувами. Бруствер — останец ледниковой эпохи, вероятно, русло древней реки, вывернутой песчаным дном после таянья льдов километровой толщины. Чуждая природа для глаза выходцев со средней полосы; чуждая, но прекрасная… »

А ещё представлена самобытная — неброская, но загадочная — традиционная культура коренных северных народов. Ведь именно на их исконных землях, не тронутых суетным полётом технократической цивилизации, геологи и ведут свои пытливые изыскания. « …югорские народы, под давлением следующих тюрок кипчаков-половцев, тесня самодийцев, заселили лес и лесотундру Западной Сибири. Там они сформировали две народности: лесную — манси и лесотундровую — ханты. В свою очередь, под давлением „югры“ самодийцы вступили в контакт с коренными палеоевразийскими северянами — сиртя. Контакт закончился полным вытеснением последних (в океан?) и формированием современных самодийских народов: ненцев, кетов, энцев ».

А прочитав книгу, читателю уже предстоит самому решить — насколько достоверна версия… м-мм… ну, скажем так: если и не «нелюбви», то по крайней мере — «настороженного отношения» коренных народов ко всякого рода изыскателям да разведчикам-добытчикам, оригинально изложенная Валерием Лаврусем.

…К достоинствам книги можно отнести и множество конкретной познавательной информации, создающей особый колорит экзотичности. От подробного описания «неведомых хищных созданий», обитающих исключительно в северных местностях: (« Мошкá! С ударением на последний слог. (Мóшки — это такие мелкие мушки в средней полосе, которые толкутся над землёй на закатах, и самое большое горе от них — если они попадут в глаз. А на Севере — мошкá.) Безусловно, пальма первенства в поедании людей и других теплокровных на Севере принадлежит ей» ), до затейливого экскурса в местную северную топонимику: « …подавляющее большинство названий рек оканчиваются на слово яха (Камга-Яха, Иту-Яха, Вельхпеляк-Яха), что по-ненецки означает река, а названия озёр оканчиваются на слово то (Нум-то, Ханто, Пякуто) — то по-ненецки озеро. Южнее Сибирских Увалов названия рек заканчиваются на слово ёган (Варьёган, Тромъёган, Аган), а озёр — на лор/тор (Саматлор, Кымылэмтор), что соответствует реке и озеру в хантыйском языке ».

…Ну а теперь про завершающую часть книги. Именно без неё — трудно поставить логическую концептуальную точку во всём повествовании. Победив бураны, заносы, болота, голод и холод — главный герой книги задумывает ещё одно Преодоление. Конечное испытание себя на крепость духа: покорение реальной горной вершины, самой высокой точки российского Кавказа — Эльбруса. В детстве герой мечтал о космических полётах — теперь вот решил хоть на немного стать ближе к ним.

Неслучайно данную вступительную статью я назвал «Заветная мечта геолога» — по строке известной советской песни. «Заветная» — это значит не сиюминутное желание, не нечто легко исполнимое. Это — яростное дерзновение и глобальный личный прорыв. И тут важно, что автор ни на гран не отошёл от правдивости, ни пошёл на поводу у стилистических приукрашиваний. Всё как есть — боль, усталость, пот, стёртые ноги, жажда, сдавленное дыхание… И над всем этим — Преодоление, как некая Высшая инициация.

Лучше не забегать вперёд, а оставить читателя один-на-один с этим захватывающим процессом. Чтобы он последовательно — шаг за шагом — преодолел вместе с главным героем этот эпический путь личного Свершения. И смог почувствовать себя там — почти на самой вершине — обессиленного и опустошённого: « … Юрка, выбравшись на плато, понял, что силы его всё-таки покинули. И на последние пологие тридцать метров, их уже нет, и взять неоткуда! Баста! Он совсем уже было собрался пасть на колени, когда услышал: « (…) Давай, как я: полшага — три вздоха, полшага — три вздоха. Пойдём! (…)» Юрка не встал на колени (…) он успокоил дыхание, собрался и через пятнадцать минут стоял на вершине ».

…И радует, что представляемое произведение (в виде рукописи) уже было отмечено, на профессиональном уровне, рядом престижных наград: и в целом, и по отдельным своим фрагментам.