Елена Четвертушкина - Нетленка

— Навались, страннички! — пыхтел кто-то.

— Да тут не силой, тут умом надо…

— Боком, боком заноси… Да не тем…

— Да каким раком — боком, дверь надо с петель снять! Потом опять поставим…

Несколько обеспокоенная перспективой лишиться двери, я протиснулась вперед. И обомлела. На меня надвигалось нечто громадное и круглое, как тележное колесо, с торчащими во все стороны, как у морской звезды, лапами.

— Мужики… это чего такое?! — пролепетала я.

Меня нетерпеливо задвинули в угол, подналегли, и в зал Четверга вкатился громадный срез можжевелового ствола, мгновенно заблагоухав в тепле неповторимым ароматом.

Только после этого я увидела Тойво: он был сосредоточен и чуточку смущен.

— Для дома Дороги, — сказал он, похлопав рукой по дереву, — самый лучший оберег.

— Ох… спасибо, пахнет обалденно, и красивый какой… Только куда ж я его, такой огромный!..

Все, участвовавшие в протаскивании верблюда сквозь игольное ушко , немедленно загалдели, к ним азартно присоединились остальные посетители… Через час деревянная разлапистая «морская звезда», источая аромат смолы и острой таежной свежести, уже висела над камином, поражая клиентов размахом.

— Обед? — спросила я Тойво.

— Если можно, попозже, — ответил он, — пока только чай. Много…

— Ага… А поговорить? Или ты очень торопишься?

— Нет, — улыбнулся он.

…Тойво спросил:

— Слушай, а откуда всё-таки взялся Микада?

Я удивилась:

— Из утробы материнской, надо думать… Ты о чем?

Он расхохотался, и сказал:

— Нет, я имею в виду всего лишь прозвище.

— А, это… Это когда Габи окончательно переселился в Лоххид, на нашей, собственно, свадьбе… Ты Арсения знаешь?

— Нет, а кто это?

— Это брат Джой. Он археолог, живет в Стэфалии, — профессор истории, чуть не нобелевский лауреат. Впрочем, нрав у него, прямо скажем, скандальный, он вечно доказывает какие-то завиральные идеи, которые потом обязательно оказываются правдой; студенты его обожают, а научная общественность боится. Кроме того, он очень любит расслабляться при помощи зеленого змия… Так вот, на нашей свадьбе Джой недоглядела, и они с Микой уселись рядом. Ну, и… И дальше мы все просто услышали кусок их диалога. Видишь ли, незадолго до этого они как раз устроили на Журавкиных лугах коронацию Мики в Сканийские короли… Тоже не в честь дня трезвости, естественно…

Я даже сейчас, после стольких лет, могла воспроизвести этот разговор дословно — столько раз пришлось пересказывать самым разным людям.

— …Арсений… Арсений, ты меня слышишь? — вопрошал Мика.

— Слышу, махараджа, — откликался Арсений.

— Тс-с… Не называй меня так.

— Хорошо. Я буду звать тебя «негус».

— А кто это?

— Это титул древнесоланских монархов.

— Монархов… Очень хорошо. Так. Что я хотел?.. Арсений, что хотел этот, не-гусь?

— Н е гус, Мика, н е гус.

— А я что говорю?! Негусь хотел коньяку. А может, лучше водки?

— Нет, микадо, в нашем положении самое главное — не снижать градусы. Пьем настойки — они на спирту…

С того и прошло.

Тойво улыбался, и я продолжила:

— На самом деле со Слепым Счастьем то же самое. Ну, почти. Траут просто вовремя вспомнил про историю Зайца… Это на их со Стэфой свадьбе было — ну, представляешь себе, Президент женится! Господа иностранные послы, дипкорпус, гвардия, журналюг понаехало… А они из мэрии до церкви пешком решили идти — такое красивое зрелище… Они впереди, а по обочинам народу, ясное дело, стеной… Мы тоже, конечно, пришли все, только в процессию не включились, хоть и родня вроде. Да ну, чего там, в процессии идешь как дурак, и все на тебя пялятся. Мне самой хотелось посмотреть, ну, и Гжесь со мной — он говорит, я очень все хорошо ему рассказываю, наглядно. Короче… Народ напирает, и когда процессия приблизилась, Гжеся кто-то толкнул, и он вылетел прямо Трауту под ноги. Тот его, конечно, железной рукой подхватил, милостиво улыбнулся, обернулся к прессе и сказал: это, мол, хорошая примета — встретить по дороге слепого человека, такая древняя суонийская свадебная традиция. Называется — «Слепое Счастье»… Ох.

— Что? — спросил Тойво.

— Ну что — опять получается, слоны прикалываются… Ну, то есть, слонопатамы.

Тойво расхохотался, я тоже, и мы заговорили о другом, более интересном.

— …Тойво, а со стихиями вы в каких отношениях?

— Стихии мы чтим, — усмехнулся Тойво, — как старших, и очень уважаемых родственников.

— Расскажешь?

— Хорошо. Ну, Земля — это, понятно, как раз Горы и есть, то есть камень, который появился вследствие взаимодействия остальных трех стихий — огня, воды и воздуха.

— А Дорога?.. — я не собиралась перебивать, но просто само вырвалось.

— Дорога была изначально, — терпеливо ответил Тойво, — она была всегда. Просто в какой-то момент ей захотелось как-то себя обозначить в хаосе, и она создала стихии, благодаря которым сделалась явной. Но стихии постоянно ссорились между собой — кто главнее, и тогда Дорога создала человека…

— Стой, погоди. У нас, христиан, тоже Бог создал всё, и Землю, и человека, только он дал человеку власть над всем живым — чтобы человек любил все живое, и поначалу все было хорошо. Человек дал всему имена, и дружил со всеми, но потом, правда, добром всё равно не кончилось…

— У нас, — сказал Тойво, — Дорога нарочно создала человека маленьким и уязвимым, чтобы стихии берегли его, а он, в благодарность, берег все живое.

— У-у-у…

— Огонь — это очень важно для шейпов: огонь для нас единственный друг, из всех стихий.

— Да, конечно — в высокогорье огонь не опасен, у вас таежных пожаров не бывает…

— Бывают. Но ниже, много ниже мест проживания… У нас огонь, кроме костра, спасающего жизнь, — это извержение вулканов, когда практически все стихии объединяются против человека, нарушившего Закон.

— Погоди, а что, вы считаете — землетрясения происходят только тогда, когда нарушен Закон? И что, никогда не погибают невиновные?

— Зоринка, я тоже грамотный, и ваши книжки читал. Всякие разные. Что значит — «погибают невиновные»… Невиновные никогда не погибают, всё много сложнее, и у нас, и у вас. Я же говорил: человек несет ответственность — за человека несет ответственность — весь его род. Но это не приговор, отнюдь: Дорога не снимала с себя ответственности за каждого человека. Поэтому у нас говорят: горы рушатся — люди остаются. Таким образом огонь — это не кара, а испытание…

Я молчала, а Тойво поставил локти на колени, подбородок упер в ладони, и продолжил:

— Теперь Воздух… Знак Воздуха — спираль. На одном из склонов очень малодоступной горы со времен, о которых никто из моего народа уже не помнит, из камня выложены огромные спирали. У нас эти места считаются сакральными — там можно говорить с Дорогой. А вот таркам эти спирали мучительно напоминают современную форму приёмопередающих антенн широкой полосы частот. Тарки считают, что основой Мироздания являются так называемые торсионные (скрученные) поля, допускающие мгновенное распространение любой информации, и думают, что когда-то спирали использовали в качестве единого канала связи с мирозданьем. Согласно их теории, Вселенная есть «супер — ЭВМ», и образует с человеческим мозгом единый биокомпьютер, работающий, грубо говоря, по принципу той же скрученной спирали.