Елена Четвертушкина - Нетленка

— А ты кто по специальности? — спросила я, помолчав.

— Гляциолог.

— Во-он что… Тогда скажи честно: ты сейчас проверял, действительно ли я лазила в таркские книжки?

— С чего ты взяла?

— Не знаю, почему ты вдруг так резко перешел на другой языковый регистр. Я тебе только одно могу сказать: лазила, кое-что даже прочитала от корки до корки, поняла гораздо меньше, чем прочитала, но кое-что просекла, не сомневайся. Чтобы наш с тобой разговор не выглядел таким односторонним, могу даже поделиться «сакральными» знаниями, из тех, каким удалось пробиться сквозь тьму моего невежества: изначально мозг каждого человека формируется как женский. Галактика и мозг человека имеют нечто общее, а именно: мозг содержит приблизительно столько же нейронов сколько галактика звезд. Их количество исчисляется сотнями миллиардов… Я много и плодотворно общалась с тарками, и знаю и про информационные поля, и про эффект резонанса…

— Отлично, — сказал Тойво. — Извини, если тебе примерещилось, что я тебе тут экзамены устраиваю. Если честно, то для меня особая прелесть Мирозданья заключается именно в бесконечности его познания. Поэтому… Поэтому для начала скажи мне, чем это так одуряюще-вкусно пахнет с кухни, потом я это закажу, если можно, а потом продолжим разговор…

Я принюхалась.

— А! Сахарный гусь с глазированным картофелем. М-м-м… Пальчики оближешь!

— Беру, — решительно сказал Тойво. Я махнула официантке…

А через час уже спрашивала нетерпеливо:

— А как с Водой?..

Тойво немножко помолчал, а потом сказал другим, очень серьезным голосом:

— На самом деле Вода — удивительная, завораживающая, всё в себя вмещающая стихия.

И замолчал.

Я немного подождала, а потом сказала:

— Ну да, ты же гляциолог… Насколько я знаю, это наука о формах льда, какие только существуют на планете, так?

— Да, — кивнул Тойво, — состав и развитие ледников, строение, физические свойства, геологическая и геоморфологическая их деятельность, взаимодействие со средой.

Он рассказал о генетической классификации льдов, о новой теории их пластического и вязко-пластического движения, заменившую устаревшую теорию скольжения… Сам же Тойво особо интересовался проблемами кристаллизации, поведением кристаллов, физикой воды в критических состояниях.

Уточнив значение нескольких терминов, я спросила:

— Так ты, наверное, Вода по знаку?..

А он ответил:

— Все шейпы по знаку — вода или воздух, других не бывает…

Удивившись (в меру европейского происхождения) такой точной системой регулирования рождаемости, я, конечно же, засыпала его вопросами. И получила ответы — до такой степени неожиданные, что впору было усомниться, ответы ли они.

…Оказалось, у шейпов очень четко определен брачный период. Они категорически отказываются рожать весной и летом, а также под крышей — только в иглу (ледяных хижинах): рожденные не по правилам дети умирают, и становятся духами бурана. Так что понятно — все шерпы рождены под знаками Воды или Воздуха.

Они различают 28 видов метели, 36 видов пурги, и более 40-а буранов… В языке шейпов — более 100 определений снега и около 60 определений белого цвета, некоторые весьма ярки: «борода старика», «лунный» и «солнечный» снег… Интересно, что цвет черный, как антрацит, звучит в переводе, как «цвет душевной боли».

Тойво рассказывал:

— Есть такой древний апокриф… Новый император одной великой страны, придя к власти, спросил мудрецов: «Что я должен знать, чтобы мудро управлять миром?» Они ответили: «Ты должен знать воду»… У воды масса категорий — легкая, прозрачная, тяжелая… Всё это — категории века. Мутная вода — мутное правление, сильная вода — решительное государство…

Меня, честно говоря, очень заинтересовало, откуда в шейпской апокрифике взялись такие понятия, как «император», но перебивать не стала. Успею ещё…

— Наука выяснила, что вода обладает спектральной резонансной памятью, — говорил Тойво, — она «реагирует» на звуки, но никогда не повторяет реакции на звуки, прослушанные в разное время. Она сохраняет память о любом воздействии, и отвечает на него. Вода реагирует вообще на ВСЁ. Когда ученые в лаборатории создали стабильные условия, вода всё равно продолжила меняться. Потому что остался наблюдатель… Кстати, а знаешь, отчего северные народы мудрее южных? — потому что информация, растворенная в воде, — память воды, — сохраняется дольше и лучше именно в виде кристаллов, то есть льда.

…Слух, зрение, обоняние в человеке работают через воду. Однажды лаборантка уронила в воду запаянную ампулу с ядом. Испугалась, достала — ампула не повреждена. Напоила этой водой лабораторных мышей, и они сдохли. Воду изучили: в ней не было ни малейшего химического следа яда. Вот так, Заяц…

Тойво действительно начал заглядывать в Четверг регулярно. Уж не знаю, может ему действительно так понравилась наша кухня. А может, дело было в моем умении слушать самозабвенно. И какое-то время спустя Тойво вернулся к теме слонопатамов, и на сей раз разговор пошел уже всерьез. Я не возражала — вопрос об интеграции «понаехавших» волновал меня не меньше, чем Тойво: после истории с «Зайцем» я все время опасалась, что нас, гринго, аборигены запишут в неотесанные хамы, своего родства не помнящие, и чужого не чтущие. Я-то точно знала, что это не так, но вот Тойво…

Может быть, вместе мы быстрее договоримся до чего-нибудь путного?..

— Зоринка, вот ты где! — обрадовался Тойво, заглядывая в кухню Четверга.

Было довольно поздно, посетители почти все разошлись по домам; Повар отправился домой, и в зале остался только персонал, который Мотя напыщенно величал «внешним».

— Что разорался? — слушала я Мотин сердитый фальцет, чуть приглушенный тяжелой дверью кухни, — деревяшку железную нашел?..

И чуть позже:

— Не надо затыкать мною щели! — Он, как обычно, яростно воевал с официантами.

Тут-то и появился Тойво.

Я понятия не имела, что он придет, и задержалась вовсе по другому поводу — из-за очередных военных действий против Габи. Он что-то уж очень придирался последнее время, всё ему было не так. Правда, Джой намекнула, что причина этому простая — частые визиты Тойво, которого, по слухам, сроду так регулярно никто в городе не наблюдал, но я в это не верила. Какого качедыжника Габи станет обращать внимание на случайного посетителя!

— Какой же он случайный, он уже завсегдатай! — сурово уличала меня Джой, — да и ты в Четверге болтаешься чуть не каждый вечер… Вот и в мой джаз-клуб сегодня не идешь, а там такой саксофонист, такой…

Конечно, теперь Лоххид стал вполне культурной столицей. Живая музыка тут очень востребована, и, кроме Поющих холмов (открытой летней площадки), небольших концертных залов — в самой первой и самой большой гостинице Лоххида на Последней сопке и в здании Исторического факультета, — было ещё несколько ресторанов и кафе, где по вечерам рассыпалось конфетти фортепианных туше, и две стремительных руки вели бесконечную погоню друг за другом; иногда их сменял журавлиный крик контрабаса, птичий гомон скрипок, галечный прибой ударника и бесконечное чудо человеческого голоса. А в хорошую погоду летом в городе пела золотая душа медных духовых оркестров.