Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

Макс лежит на кушетке в полусонном состоянии. Около него сидят Жаннет, подполковник Гомелин и майор Кравец. Антон стоит у окна, разговаривая по мобильному телефону с главным редактором «Белорусского глобуса»:

— И на данный момент, Олег Иванович, это вся информация. Через часок я перезвоню.

Майор Кравец докладывает Гомелину:

— Осмотрев мальчика, врач определил, что у него сильное физическое истощение. Но кроме этого увеличена печень — подозрение на гепатит. Поэтому и поместил его сюда, в изолятор. Сказал, следует сделать анализ крови, например, в какой-нибудь сельской или городской лаборатории.

— Прибавил нам забот этот юный каскадер, — говорит подполковник и смотрит на Макса. — Ну, да ничего. А может, он станет нашим сыном полка. Как думаешь, майор?

Кравец улыбается и пожимает плечами.

Антон обращается к Жаннет:

— Девушка, вы нам так и не сказали, как вас зовут.

— Это не важно… Теперь главное — помочь мальчику.

— Вы хорошо говорите по-русски, но ваш легкий акцент выдаёт простую информацию: вы не русская и не белоруска.

— А я так и не понял, девушка, зачем вы прыгали в реку? — вступает в беседу Кравец. — Ну, попал в беду незнакомый вам мальчик — так надо было поезд остановить как-нибудь и всем вагоном, хоть всем поездом, приступить к поискам мальчика, пока спасатели не приедут.

— Очень даже логично говорит товарищ майор, — поддерживает коллегу Гомелин. — Было бы гораздо больше шансов найти мальчонку и даже оказать ему первую медицинскую помощь. Не так ли, таинственная незнакомка?

— Господа офицеры, — приступает к самозащите Жаннет, ловя на себе строгие и одновременно добродушные взгляды собеседников. — Кроме мужской, железной логики, есть ещё женское сердце. И оно шепчет о совсем другой логике. Что эффективней: призывать весь вагон, проводниц, пассажиров, к экстренным действиям — тем более что прыжок мальчика мог, кроме меня, никто и не заметить — или же самой, не теряя ни секунды, спешить ему на помощь?

Мужчины переглядываются между собой, и Антон говорит:

— А ведь она права, господа офицеры. Просто далеко не каждый представитель сильного пола, считающий себя героем нашего времени, способен на такой отчаянный поступок как прыжок в воду с крыши поезда, движущегося по мосту. Я бы, например, вряд ли решился на такое. А искать в этом поступке нелогичность — самое простое дело.

Гомелин усмехается и говорит Кравцу:

— Ты только посмотри , Степаныч, как лихо она наш двойной удар отразила, а господин журналист по-джентльменски ей помо г … А как же наш герой оказался в багажном отсеке автобуса?

— А вот это загадка даже для нашей незнакомки, — разводит руками майор и смотрит на Жаннет.

— Я всю оставшуюся часть дня искала мальчика в окрестностях реки — безуспешно. Утром на поезде приехала до конечной станции, решила попробовать доехать до Бреста на туристическом автобусе. Мне повезло, я нашла подходящий рейс, села в автобус, поехала. И вот на границе при проверке багажа обнаруживают того, кого я искала! От неожиданности, от удивления я какое-то время даже не могла ничего говорить.

— Выходит, или это случайность, или наш герой выследил вас и решил ехать с вами , — делает вывод Гомелин. — Вы точно в первый раз в жизни увидели мальчика в вагоне поезда?

И вдруг…

Вдруг с кушетки поднимается Макс и говорит уверенным тоном, да ещё на русском языке:

— Да оставьте вы в покое… мою маму .

Все присутствующие застыли в своих позах — минутное оцепенение.

Первым ожил Гомелин:

— Ну, брат, опять ты заставил людей от неожиданности и от удивления дар речи терять. Так это твоя мама?

Пётр Ильич показывает на Жаннет, и Макс утвердительно кивает головой. Все вопросительно смотрят на «маму». Она подходит к Максу, приседает до его уровня, пронзительно смотрит в его глаза и спрашивает:

— Ты решил, что… именно я должна быть твоей мамой?

— Да, я выбрал тебя. Я видел, как ты вчера, около леса, побила Джека, а Джек — мой враг.

— А как же зовут моего сыночка?

— Мои враги называли меня Максом.

— Макс… А можно теперь я буду звать тебя…

Жаннет обращается за помощью к остальным:

— Как это имя правильно звучит в славянском обиходе?

Кравец, Антон и Гомелин отвечают по очереди:

— Максим.

— Максимка.

— Максимушка

— Прекрасно! — довольна Жаннет. — Теперь мы будем звать тебя Максимка. Хорошо?

Мальчик улыбается в ответ. Он робко протягивает руку и трогает волосы Жаннет.

— Живая… Живая мама!

Жаннет его обнимает. По её щеке течёт слеза. Слезами наполняются глаза мужчин. Минутное молчание…

— Максимка, а твоя родина — Россия? — спрашивает Жаннет, отпуская мальчика из объятий. — Ты хорошо говоришь по-русски.

— Я не знаю. Я не помню. А Россия это где?

— Она по соседству с этой страной — с Беларусью.

— А на русского наш герой не очень-то похож, — отмечает Гомелин.

— Возможно, его родители были не русскими, но жили в России, например, в Чечне.

Жаннет гладит Максимку по голове и спрашивает:

— Ты хочешь кушать?

Мальчик утвердительно кивает головой. Майор Кравец встаёт и направляется к двери со словами:

— Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли поесть.

Жаннет что-то вспоминает и обращается к Гомелину:

— Я до сих пор не успела сообщить про… Джека. Это опасный человек, связанный со всей этой историей.

— Интересно. А я подумал, что Джек — это какой-нибудь мальчишка—сорванец… Рассказывайте.

Пётр Ильич просит Антона:

— Андрей, зафиксируйте, пожалуйста, для меня этот рассказ на ваш диктофон.

Антон достаёт из кармана цифровой диктофон и включает его.

— Я готов.

Жаннет берёт мальчика за руку и говорит:

— Я начну с вопроса к Максимке. Ты прыгал с поезда в реку, чтобы скрыться от Джека?

— Я… я боюсь про это говорить, — признаётся мальчик, опуская голову:

— Но ты ведь такой смелый, такой сообразительный — ищет Жаннет к нему ключик, гладя ребёнка по голове. — Не бойся, здесь тебя окружают друзья — твои защитники. Нас много и будет ещё больше, если понадобится.

Но Максимка лишь сильней прижимается к Жаннет и чуть не плачет:

— Нет. Я не хочу…

Гомелин даёт знак Жаннет, что у него есть вопрос. Он садится поближе к Максимке и говорит с ним, как со своим внуком:

— Тут, Максимка, понимаешь, вот в чём дело. Мы уже поняли, что дядя, о котором идёт речь, причинил тебе зло. А ведь за любое вредительство надо отвечать. Так?

Максимка утвердительно кивает головой, а Пётр Ильич продолжает:

— Но если ты будешь молчать, мы не сможем наказать этого Джека. Тогда он причинит другим людям — взрослым и детям — новое зло. Ты меня понимаешь, Максимка?

Мальчик снова кивает головой. Затем смотрит поочередно на всех присутствующих и говорит: