Илья Щербинин - Старый Тогур

— Я видел…

— Что?

— Я видел, как туда,- Саша показал в сторону озера,- упала звезда, а потом был взрыв и лес загорелся.

— Да врет он всё,- начал Игорь Трифонов.

— Нет, не вру, ваш Максимка тоже видел, возразил Сашка,- и еще Витька Митрохин, Катя с Оксаной, мы все видели.

— А почему взрослым ничего не сказали?

— Боялись, что звезда упала из-за того, что мы очень этого хотели,- сказал Саша и заплакал.

— Значит звезда…-задумался Матвей.

— Дядь Матвей, ну не звезда же с неба упала?- спросил Паша.

— Не звезда, а метеорит, или ступень от ракеты, или еще какой-нибудь космический объект, нам неизвестный.

Пока народ принялся обсуждать, какого черта в озере делать метеориту, Агафья увела Сашку в дом, в надежде успокоить его и уложить спать. Увидев это, Силантий невзначай подошел к Матвею и шепнул ему на ухо:

— Давай свою бутылку.

— А Агафья?- настороженно спросил Матвей.

— Пошла Сашку спать укладывать.

— Тогда зови остальных и айда на берег, только тихо и по одному, чтоб бабы не заметили.

Матвей скрылся за домом, через несколько минут вернулся оттуда и быстро вышел на улицу. И вот мужики по одному выбирались на берег, пока, наконец, не остался один Паша. Не успел он выйти за ограду, как с крыльца его позвала Агафья:

— Ты куда это, Паша?

— Да сигареты кончились, в магазин пошел схожу.

— Ну, иди…

Паша развернулся и уже в спину услышал:

— Только сильно не напивайтесь.

— Хорошо,- про себя улыбнулся он, пулей выбежал из ограды и побежал на берег Кети.

Солнце красным пятном повисло над лесом.

Стоял горячий август…

А на следующее утро в Тогур приехали они.

Это был самый жаркий августовский день, как минимум за последние сто лет. Столбик термометра ещё в десять утра перевалил за сорок. Уже начинающие подвядать листья, казалось, горели желтым пламенем.

Поэтому, когда на Садовой улице появились они, то им показалось, что улица вымерла. Ни человек, ни другая тварь земная не появились перед их очами, когда они вывернули из-за поворота, и точно ковбои в старом американском вестерне встали посреди дороги.

Тот, что стоял в центре, самый здоровый из их тройки, вытащил ещё не зажженную сигарету изо рта и медленно, медленно обвел взглядом улицу, точно дотошно сравнивал с чем-то в своей памяти.

— Ну, вот я и вернулся,- может случайно, а, может, и нет, слетела с его уст банальная фраза.

Сигарета была зажжена, он наскоро выкурил её и, попросив спутников подождать, направился к бревенчатому дому. Встал у резной калитки; посмотрел, нет ли собаки, и немного неуверенным шагом вошел в просторную ограду.

Нечто непонятное творилось в его голове: примут ли его, узнают ли — это ещё пол беды, но вот не опрометчиво ли он поступил, привезя с собой сразу двух незнакомых людей. Кто знает, как к этому отнесутся.

Он медленно поднялся на крыльцо, доски заскрипели под ногами так, что у него пробежал холодок по коже. Наконец, собравшись с мыслями, он постучал. Тихо. «Вот ещё их и дома к тому же нет. Надо было позвонить», — выругался он про себя. Но позвонить было нельзя, он боялся, что ему откажут, а так отказать было сложнее, как никак они уже приехали, и поставили хозяев перед фактом. Да, ну и работёнка.

Он уже собирался уйти, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появился Матвей Васильевич Митрохин. Он громко крикнул в дом : «Я же говорил, стучались!»-, вышел на крыльцо и прямо таки уставился на этого, как ему показалось, иностранца.

— Ч… Чем могу быть полезен…? — его так и подмывало сказать «сэр», но было как-то неудобно и Матвей сдержался, из последних сил, но сдержался.

И вдруг «иностранец начал смеяться, нет, не смеяться, а хохотать или даже ржать, да так громко и неистово, что Матвею стало не по себе: уж не сатана ли самолично пожаловал к нему в гости. Матвей пристыжено опустил глаза. Увидев это «иностранец» перестал тотчас смеяться и, к удивлению Матвея, на чистейшем русском языке, если таковой вообще существует, сказал:

— Дядь Матвей, вы чего? Это ж я, Миша…

И тут настал черед ржать Матвея, да так, что слезы градом хлынули от этого смеха, а на крыльцо выбежала Агафья и кинулась на Матвея, не замечая гостя:

— Ты чего ржешь, как лошадь, старый!? Совсем из ума выжил, что ли!!! Напугал до смерти, думала, случилось что, а ты ржешь!!! Ну даешь, ну даешь,- запричитала Агафья.

— Ты, чего ругаешься, Агафьюшка,- наконец остановившись, сказал Матвей,- лучше смотри, кто к нам пожаловал.

— А это кто?- Агафья уставилась на «человека в черном».

— Племянник твой.- сказал Матвей и снова начал смеяться.

— Миша?- Агафья еще явно не верила и потому проверяла незнакомца, толи по голосу, толи по взгляду, то ли лишь по одному ей известному признаку.

— Миша,- ответил племянник и тотчас утонул в объятьях тетки,- А с этим что?- спросил он, указав на Матвея, который уже покраснел как рак, от новой порции смеха, и казалось, сейчас лопнет, как воздушный шар.

— А,- махнула она рукой,- сейчас вылечу,- подошла к мужу и слегка тряхнула его,- кто много смеётся, тот много плачет.

— Не каркай,- слегка огрызнулся успокоившийся Матвей и пулей улетел в дом.

— За самогонкой пошел.- подмигнула Агафья Мише,- Отчего не позвонил, не предупредил, мы бы ужин приготовили, встретили.

— Времени не было тетка, да и ни к чему все это, я ж по делу, и максимум на неделю.

— Ну и какое «дело», у ученого мужа в нашей деревне,- сказала Агафья немного искусственным тоном и засмеялась.

— Я… Ну, как бы это сказать…- начал ломаться Миша,- В общем об этом говорить пока рано, сначала главное…

— А!- схватилась за голову Агафья,- прости меня старую, забыла: ты же с дороги. Пошли в дом.

— Да нет, я не об этом. Как бы это сказать… Я не один, со мной еще двое коллег по работе.

— Господи, Миша, ты чего ломаешься, мы же свои, какие могут быть вопросы, конечно, оставайтесь у нас. А где твои коллеги? Поди, на вокзале бросил. Не переживай, сейчас Матвея отправим, он съездит, привезет.

— Да нет, они здесь за калиткой сидят, ждут.

— Ты бросил их за калиткой? Миша, иди сейчас же зови их в дом!- повелительным голосом сказала Агафья и повернулась к входящему Матвею,- да подожди ты со своей самогонкой, они же только с дороги, устали, есть хотят.

— Да мы же только по одной, за приезд.

— Я сказала, подожди до вечера,- гаркнула Агафья, и добавила уже спокойным тоном,- и к твоему сведению рюмок надо не две, а четыре.

— Ты ж не пьешь,- не понял Матвей.

— Да не мне,- покачала головой Агафья,- Миша к твоему сведению с друзьями приехал, по важному делу.

— Так бы сразу и сказала,- обиделся Матвей,- а то, четыре рюмки, четыре рюмки,- и, повесив нос, он ушел в дом.

Тем временем вернулся Миша, ведя с собой двух своих друзей: одного маленького и худого, тоже в черном костюме, он представил как Сергея, а второго — высокого брюнета, явно с примесью горной крови, носившего на носу странные раскосые очки, назвал Владом. Рассмотрев их хорошенько, чтобы не перепутать, Агафья повела их в дом. Она провела их в самую дальнюю комнату из трех. В ней стояли две кровати, по углам висели книжные полки, а в центре комнаты в эмалированном белом ведре стоял фикус, упиравшийся листьями в потолок.