Елена Блонди - Крис и Шанелька [СИ]

Шанелька отпустила руку Крис.

— Слушай. Я тут себе кой-чего надумала. Простое, всем, конечно, понятное. Но мне сейчас важное.

— Про Черепа, небось? И слушать не хочу.

— Про него. Но тебе понравится. Я вот что решила. Я буду — сама. Не хочу ему ничего доказывать. Наперегонки бежать не хочу! Пусть мне просто живется. Даже если он думает, что я тут тихо сдохла без его внимания. Или самцов перебираю. Наплевать.

— Молодец! Очень грамотно надумала.

— Так что я сейчас пойду, в народ. Пройдусь. Музыка там, шумно. Променад. А вы оставайтесь.

— Э-э-э, логики я что-то не вижу, — честно призналась Крис.

— Да? — удивилась Шанелька, — а она тут. Я так захотела. Сама по себе. А через часок вернусь. Ну, я позвоню тебе.

— Никуда не вляпаешься?

Они уже подходили к костру. Вова поднял лицо, красное в отсветах огня, с короткими розоватыми волосами, взъерошенными на макушке. Шанелька подхватила свою сумку, вешая на плечо, засмеялась.

— Куда тут вляпаться? Толпа и менты кругом. Я в темноту не полезу. Бай-бай!

Ей нужно было туда. В самую гущу, где все бродят, смеясь и рассматривая друг друга. Где мигает цветомузыка, и перед музеем на площади медленно загораются по очереди ослепительные лампы, окрашивая летящее в темноте белое здание то в густо-синий, то в сверкающе-фиолетовый, то в пронзительно-апельсиновый. Это было как в совсем юности, когда бежали на дискотеку, на такой же свет, и сердце замирало от самостоятельности и ожидания приключений. И приключения были намного серьезнее и опаснее, чем нынешняя прогулка по набережной среди праздной толпы. Только сердце замирало примерно так же.

Сама, стучало оно, ободряя Шанельку, ты сама человек, и не нужны тебе димы, и черепы не нужны, для того, чтобы доказывать да что угодно. А попробуй Нелечка, без всякого доказывания, жить. И может быть чего-то достигнуть, а даже если нет, то жить свою, Шанелькину жизнь.

Дима вынырнул из толпы прямо напротив, очень близко. И тут же подошел, в шуме сказал что-то, не сразу ей услышанное. Взял за плечо, чтоб не удрала, наверное. Наклонился к уху.

— Шанелька. Я тебя в Орджо искал. Ждал. С телевидением автобус. А вас нет.

— Дима! — легко удивилась она, отступая на шаг, — привет, Дима. Как дела? Как Олечка? А неважно, я просто так спросила. Мне пора.

— Ты сердишься?

У него было совершенно искренне удивленное лицо. Он шагнул к ней, чтоб снова стоять вплотную. Был не в майке, а в рубашке-хаки и в таких же шортах с кучей карманов. Шанелька честно подумала над ответом.

— Сейчас нет. А утром ужасно сердилась, когда уехал молча совсем.

— Вот черт! Да что тут орет все! Пойдем на берег?

Он взял ее руку и потянул к белеющей над черным пляжем лесенке, которую перекрывал хлопающий парусиновый тент. Оглянулся.

— Посидим просто. Поговорим.

Шанельке стало неловко, что она как маленькая, надувает губу и упирается, сама уже делая мелкие шажки. И она, отнимая свою руку, пошла следом, подавая ее на крутых ступеньках и забирая снова.

В темноте, которую пятнали редкие фонари, что дотягивались почти к воде, Дима приволок к самому прибою раздолбанный деревянный топчан.

— Прыгай, а то унесет. Подожди.

Стащил рубашку, теряя из кармана что-то блестящее, кинул ее на щелястые доски.

— Мелочь растерял. Ну пусть. На хорошую погодку. У вас так говорят детишки? А вы тут давно? Ирина всем уши прожужжала, какие вы классные девчонки. Ждала вас.

— Говорят, да. Я сама кидала копейки в воду. Маленькая была. Мы тут второй день. Сегодня вот шашлык. С компанией. Я прогуляться отошла. Проветриться.

Она замолчала, поняв, делает то, о чем сама с собой договаривалась — не буду так, — козыряет перед мужчиной тем, что ей без него — хорошо-о-о… тьфу ты.

— А репортаж? — Дима сидел рядом, но не взял ее руку и не касался плечом. Просто сидел, повернувшись и глядя в лицо.

Она подумала, напоминая себе — я с ним спала. Секс у нас был.

— Какой репортаж? Ой, ну да. А у нас тут еще задание. Нужно было срочно. Тем более у вас длинный квест, мы решили, к финишу вернемся.

— Еще три дня, — кивнул Дима, — жалко. Ирина твоими снимками восторгалась. Вот, говорит, сразу видна столичная школа. Ты чего смеешься? А нам не показала. Мне.

— Покажу еще. Олечка вышла очень хорошо.

И Шанелька покраснела. Ведь поймет, что она стервозно пытается задеть. Но Дима или не обратил внимания, или был сама простодушность.

— Она всегда хорошо получается. И в школу моделей ходила, знает, как сидеть, как стоять.

Он вытащил мобильник, проверил экран.

— У меня до трех утра время есть. А тебе обязательно надо туда, к шашлыкам?

Его лица не было видно в чуть разжиженной фонарями темноте. У ног смачно плескало море, холодя кожу тяжелыми, всякий раз внезапными брызгами.

— Ты что? Ты мне, что ли, свидание назначаешь?

Шанелька искренне и очень сильно возмутилась. А он в ответ так же искренне удивился.

— Ну да. Ты позвони подруге. Что не придешь. Если так можно. И кстати, номер свой дай, а то как-то по-дурацки испарилась. Если хочешь, конечно.

— Испарилась? — Шанелька попыталась возмутиться еще сильнее, но вместо этого расхохоталась. Махнула рукой.

— Ой. Ладно. Я позвоню сейчас. Ты только не слушай, хорошо?

— Сиди. Я отойду сам.

Он пошел в воду, задирая руками края длинных шортов, но потом отпустил, и вода намочила их почти по пояс. Держа в поднятой руке мобильный, стоял, смеялся, глядя на Шанельку — призрачный на фоне темной воды с белыми искрами брызг.

— Криси. Э-э-э, я тут, в общем, я погуляю подольше, до трех часов, ну чтоб вы меня не искали с милицией. И спецназом. А ключ у меня есть. Я сразу в номер приду.

— Принц? — деловито уточнила Крис, сказала в сторону, — это Шанель, у нее там родня нарисовалась. Не-не, другая родня, не тетка. Короче, ты там будь благоразумна и великолепна. Поняла? — и она зашептала в трубку, — и покажи ему, какие могут быть королевы, необузданные.

— Да, да, — поспешно согласилась Шанелька, чуть было не добавив к последнему эпитету тот, о котором старалась забыть — буду фуриозо. Но нельзя Криси говорить про Диму, она вон как рассвирепела, когда про него говорили днем, грозилась ему в глотку чего запихать и вообще убить-искалечить. Так что, пусть думает, что другой, новый принц. Который попринцее.

Это была очень странная встреча, о чем Дима и не догадывался. Шанелька была с ним, и ему это нравилось, было видно. По взглядам и касаниям, по изменившемуся дыханию и движениям рук. Они снова уехали, от людей и шума, машина сначала выехала из поселка по узкой боковой грунтовке, вильнула несколько раз, задирая морду, по коротким кривым подъемам и встала, уткнувшись в темные кусты. А вокруг была почти кромешная темнота, очерченная поверху россыпями звезд, а понизу — горстью далеких огней поселка и ожерельем светящейся набережной. Трава под осторожными ногами напоминала плюшевый тугой коврик, в ветвях шебуршились сонные птицы, иногда перекликаясь и обрывая перекличку. Наверное, засыпают, не договорив, думала Шанелька, усаживаясь на расстеленное покрывало, потом укладываясь на нем, лопатками ощущая пружинящую примятую траву, а грудью — осторожные мужские руки. И улетала, тоже не успевая додумать, но вдруг оказывалась не тут, а рядом с водой, слышала ее мерный плеск и другое мужское дыхание, с привкусом красного вина и крепкой сигареты. И руки были другие, да и сама она была не собой, немного резко поворачивалась, смеясь и прихватывая мужскую шею согнутым локтем. Боролась, дразня и поддаваясь. Это они там, внизу, далеко, но почти под нами, смутно понимала Шанелька, возвращаясь в себя и отвечая на поцелуи, сперва нежные, а после уверенные, сильные. Может быть, они там сейчас — вот так. А может быть я надумала себе. На-ду-ма-ла… ловила она приходящие мысли, которые проплывали ночными бабочками и уходили, перепархивали вниз, мелькая призрачными крыльями. Среди кривых и ровных стволов, над плюшевой травкой полян, через утоптанную глину тропинок, к обрыву, под которым догорает костер, обрамленный терпеливыми камнями, а рядом — такое же покрывало, с набросанными по бокам вещами. Пустые стаканчики, упавшая бутылка вина, пластиковая тарелка, накрытая другой тарелкой. А еще — шортики, сиреневая блузочка, мужская смятая футболка, сандалии и растоптанные кроссовки — вразброс. И может быть, они там сейчас, поймав призрачных бабочек, прилетевших со склона черной горы, понимают, где мы и что с нами. Вова, может, и нет. А Крис наверняка.