Елена Блонди - Дискотека. Книга 1 [СИ]

Толстый мужчина поднял голову, качнув крахмальным ведерком, аккуратно уложил на стол голую ногу, в задранной штанине, которую держал на весу. Владелец ноги с готовностью застонал, но тоже повернулся, неудобно крутя головой, чтоб Ленку рассмотреть.

— В ночную он сегодня, — с мрачным удивлением ответил толстый доктор, — а вы, собственно, кто ему будете?

— А когда ночная начнется? — Ленка свалила сумку на пол и посмотрела на часики, задирая рукав куртки.

— Да нескоро, красавица. А вы лежите. Сейчас я нитки обрежу и бинтоваться. Ната! Наташенька!

На крик вышла Ната, такая же большая, в мятом халате, и стала раскладывать на краю стола вату и бинты.

— С восьми вечера, — уточнил доктор, стоя спиной у раковины, — если надо в коридоре ждите. Или гуляйте, два часа еще.

— Я ему позвоню, можно? — Ленка просочилась мимо рыхлой Наты и взяла трубку. Пока доктор что-то говорил за спиной, набрала номер, поглядывая в бумажку.

— Алло? Здравствуйте. Я звоню Геннадию Ивановичу по поводу мальчика, который у него лечился, месяц назад. Ну да, не лечился, но в его смену поступил. Мне нужно уточнить некоторые детали, я его сестра. Вы не могли бы… Да, спасибо большое.

Толстяк за спиной хмыкнул, рыхлая Ната громко вздохнула, а болящий застонал, но осторожно, видно, боялся пропустить.

Ленка плотнее повернулась спиной, завешивая трубку рассыпанными прядями.

— Геннадий Иванович? Здравствуйте. Это Каткова. Елена Сергеевна. С лодыжкой, и Валиком Панчем, ну, Панченко. Из школы его скорая забрала. В…

— Лена-Елена? — вдруг громко удивился доктор Гена, — опять? Откуда звонишь?

— Так от вас же, — удивилась Ленка, — ой, из вашего вот травмпункта.

— Короче, — распорядился голос, — садись на четверку и дуй сюда, улица Сакко, дом три, угловой подъезд. Я тут с собакой. И там не трепись, поняла? Скажи «да» и приезжай. Адрес запомнила?

— Да, — сказала Ленка. Кивая, добавила еще, специально для доктора и Наты, — угу, да. Да, я поняла, спасибо вам. До свидания.

Ехать оказалось совсем недалеко и, идя к улице Сакко, Ленка подумала, как хорошо, что трубку сняла его жена, значит, никаких особенных секретов не будет, сейчас они встретятся, и она ему все объяснит.

— Привет, Лена-Елена, — доктор Гена улыбался, и Ленка подумала еше, кивая в ответ и отдавая ему сумку, за которой он протянул руку — он оказывается, не такой уж и красивый. Щеки сизые, брови какие-то чересчур густые, нависают на глаза. И под тугой курткой виден небольшой округлый живот. Да и молодым не очень-то назовешь, наверное, почти сорок.

— Ничего себе, нагрузила баул, — Гена вскинул сумку на плечо и, подозвав черного спаниеля с ушами-варежками, пошел в подъезд.

— Прости, Леночка, его кормить надо, там все и скажешь.

На этаже вошел первым, и Ленка ступила на веревочный коврик, готовясь улыбаться и здороваться, немного стесненно. Но в сумрачной квартире стояла тишина, поблескивали полированные плоскости, темнела криво задернутая штора на окне.

— Разувайся, — Гена в носках прошлепал на кухню, пес побежал следом, цокая лапами и мотыляя ушами.

— Ешь. И сидеть тут. Ты понял, Кокоша? Тут будешь!

Обратно шел, захлопнув двери в кухню, нес в руке два тонких стакана, а в другой — бутылку темного стекла.

— Из дома, что ли, сбежала? Нет? Чего топчешься?

— Я… А где ваша… Я разговаривала же.

— Женька? За Митяем поехала, к бабушке. Вернутся утром уже.

Он мелькал в комнате, Ленка видела, то руку, то голову, то склоненный над полированным столиком бок и карман на брюках. Под руками у него звякнуло, дзынькнуло. Зашуршали салфетки.

— Я пойду, — хрипло сказала Ленка, поднимая с пола сумку и дергая язычок замка на двери.

— Что? — удивился Гена таким громким и насмешливым голосом, что у нее отлегло от сердца, — испугалась, что ли? Нашла насильника, вот уж. Мне из-за тебя жизнь херить и в тюрьму садиться? Не дождешься. Скидывай сапоги. Кормиться будем.

Ленка подумала и сняла сапоги. Прошла в комнату, расстегивая курточку. Гена, увалясь в кресло, махнул рукой:

— На диван кидай. Садись там вот, от меня подальше. И рассказывай. Через полтора часа смена. Успеешь?

Она села в мягкое кресло, поерзала, чтоб не проваливаться. И кивая подсунутому бутерброду с ветчиной, устроила на коленках плоскую тарелку, изрисованную розами. Посмотрела на высокий стакан, в котором бежали вверх пузырьки в розовой толще.

— Спасибо. В общем, мне нужно позвонить, брату. А я не знаю номера. Ну, и я хотела, чтоб вы его позвали. Как доктор, понимаете? Так, на всякий случай, а то вдруг там строго.

Гена, покачивая ногой в сером носке, внимательно выслушал Ленкин рассказ о путевке, и о том, что приехала на два дня раньше и вот завтра Новый год, а она даже не знает, вдруг Валика там нету вовсе.

— Подожди, — прервал, наливая себе полный стакан и поднимая его над столом. Повел, салютуя, и выпил, заел кусочком рыбы.

— Я не понял. У тебя, говоришь, путевка со второго? А сегодня — тридцатое. Если его нет, тебе два дня кантоваться где-то. Ну и приехала бы второго, а?

— А праздник? — удивилась Ленка, медленно вертя тарелку на колене, — Новый год же.

Гена бросил на стол скомканную салфетку. В кухне тихо скребся черный пес со смешным именем Кокоша. И в углу мягко сверкала огоньками елочка, вся в шариках.

Митяй, вспомнила Ленка, это сын у него — Митяй. И жена — Женя.

— Угу. Понял. Ты приехала, так рано, потому что хочешь Новый год — с ним. Так?

— Ну да.

— Ты выпей. Это совсем легкое винцо, лимонад скорее. И колбасу давай точи.

— Спасибо.

Он встал, одергивая рубашку, вытащенную из брюк. Прошел к столу у окна и, пошарив там, цыкнул.

— Справочник по больницам и санаториям на работе лежит. Так что, гуляем еще, Леночка-Еленочка, а через часок туда. Позвоню, выну из мироздания твоего златого братца.

Снова сел, придвигая свое кресло так, что его колени почти уперлись в Ленкины. Взял ее руку в свои, сжимая сильными пальцами.

— Не трепыхайся. Просто сидим. Удивительно мне это слышать и не особо понятно. Если конечно…

Он прервался, разглядывая ее, и вдруг усмехнулся. Ленке стало неуютно, и она отняла руку, взяла стакан, отпила, чтоб видел — для дела убрала.

— Знакомо ли тебе, моя девочка, такое иностранное слово — инцест?

— Что? — Ленка поставила стакан. И попыталась мысленно свистнуть, чтоб смелая пришла и помогла согнать мысли, которые разбежались. Она это слово знала, да. Но утренний скандал с мамой, поездка, всякие переживания — выбили из головы способность быстро припоминать и нормально думать.

— Я… Это болезнь, да?

— Проехали, — отмахнулся Гена. Он улыбался и что-то было внутри этой улыбки, будто он купил торт, и вот сейчас отрежет кусок и откусит, разевая рот во всю ширину.