Елена Блонди - Ателье [СИ]

В ресторане было славно. Даша вертела головой, держась за руку спутника, а он, смеясь, тащил ее по белому лабиринту, наскоро скроенному из полупрозрачной ткани (флизелин, штука ушла не меньше, определила Даша) и вывел в круглый большой зал с мангалом в центре, вокруг которого суетились молодцы в расписных рубахах, полосатых штанах и красных новогодних колпаках. Им всячески мешали хмельные посетители, дергая шампура, и оступаясь в желоб, опоясывающий очаг. Было шумно, дымно и весело. У дальней стены в большой нише-пещере стонала певица, принимая соблазнительные позы. Расставленные ноги певицы перекрывались головами танцующих, что топтались на пятачке перед сценой.

Саша, увлекая в сторону, распахнул перед Дашей полупрозрачную штору, украшенную огоньками и снежинками. За ней в круглой нише, на столе, опоясанном бархатными диванами, стояли высокие стаканы, и в вазе — один цветок, розовато-белый, с вывернутыми просвечивающими лепестками. Снимая с Даши пальто, Александр проговорил о цветке:

— Это тебе. Это ты, видишь? Красивая и одинокая.

Она промолчала. Что-то он слишком подчеркивает ее одиночество, будто спасать от него собрался. Можно ответить, как Любочка «я живу хорошо…» и перечислить все хорошести своей жизни. Получится, будто оправдывается. Лучше просто загадочно улыбнуться.

Шампанское прогнало мурашки с локтей, и после второго бокала Даша смеялась, блестя глазами, слушала, как ее спутник шутит. Он сел напротив и от того, что их разделял стол, Даша чувствовала себя свободнее. За колыхающейся шторой шумело веселье. Прибегал, шутливо кланяясь, мальчик-официант в колпаке, съехавшем на ухо, строчил заказ в блокноте и иногда бросал на Дашу оценивающий взгляд. Она не смущалась, согретая вином. От усталости захмелела быстро и, перебивая Сашу, говорила что-то свое, путалась в словах и, махая рукой, хохотала, откидываясь на бархатную мягкую спинку.

Когда все тарелочки с фигурно выложенными закусками были разорены, Саша оказался рядом, сидел, прижимаясь к Дашиному бедру, наклонялся к уху, шепча комплименты, бережно брал ее руку и целовал пальцы. Даше было щекотно и весело, она отнимала руку и, строго глядя расфокусированными глазами, требовала горячего мяса. Мальчик в колпаке его принес, и Саша, накалывая кусочки благоухающей травами баранины на какую-то специальную деревянную шпажку, кормил Дашу, а она послушно открывала рот.

Оказалось, за три часа можно было и наесться и напиться и немножко устать от еды и питья. Саша, посмотрев на часы, хлопнул по столу обеими ладонями:

— Так. Начинаем готовиться к встрече праздника. Кофе и перерыв с танцами.

Убирать со стола пришли два одинаковых мальчика и Даша, поняв, что это не в глазах двоится, выбралась в туалет. Пробираясь среди танцующих, отмахивалась от предложений, кивала в ответ на комплименты. Круглый зал колыхал белыми, будто в инее, шторами и щерился проходами в другие залы, откуда тоже доносился шум и хлопанье пробок. Возвращаясь, Даша успела протанцевать у самых ног певицы с подхватившим ее под руку свирепого вида седым мужчиной и, отрывая от себя его руки, влетела в маленький кабинет, запыхавшись, с горячими плечами и шеей — почти уже трезвая.

Саша стоял у маленького оконца, забранного тяжелыми коваными рамами, держа около уха телефон.

— Да! Ну конечно, да! Хорошо, — и сунув мобильник в карман брюк, обернулся к ней, улыбаясь.

— По работе, да? — беззаботно спросила Даша, усаживаясь.

— Д-да… у нас там в театре, тоже встреча Нового года, типа корпоратив. Помещение арендовала фирма, а мои актеры дают пару номеров, и аниматоры наши. Я там должен быть.

— Но через полчаса, — она посмотрела на старинные часы теремком, висящие на каменной стене, — уже двенадцать.

— Нет, что ты! Я тебя не брошу сейчас, — он рассмеялся чуть свысока, будто удивляясь Дашиной наивности, — потом, через пару часов, может, смотаюсь, проверю, что и как. Или вместе поедем.

— Да я засну уже!

— А я не дам. Или отведу в номер, поспишь там, а я приеду и тебя заберу.

Он снова сел напротив, взял тонкую чашку, похожую на орхидею в вазе. Жестом показал Даше на ее кофе. Она послушно отпила глоток, слизывая пышный цветок из взбитых сливок на черной поверхности.

— Вкусно? Любишь так?

— Люблю.

— А что еще любишь?

— Жареные сосиски на костре. Мы с Тимкой ходили, на море и в степь, брали с собой. Тимка — мой брат, младший. Ой!

— Что такое?

— Домой не позвонила, — Даша в ужасе схватила сумочку, щелкнув замочком, выкопала мобильный, — и денег не положила на счет! Ну что я за бестолочь такая…

Саша вытащил из кармана свой телефон, протянул:

— Пустяки. Звони с моего. Нет, погоди, — быстро вынул из ее руки свой мобильный и, внимательно глядя на экран, нажал несколько кнопок. Кивнул:

— Диктуй номер.

«Это он не хочет, чтоб ты видела, кому звонил» — заботливо подсказал соглядатай.

…Держа телефон, Даша слушала длинные гудки.

— Але! — сказал в ухо суровый голос Тимки.

— Тимочкин! Как хорошо, что ты взял! Тимкин, я вас там всех поздравляю! Маме привет, и скажи, что у меня…

— Не шебуршись, Дашка. Щас я маму позову.

— У меня все хорошо, — договорила она и нажала отбой. Но, глядя перед собой честными глазами, прокричала в немую трубку:

— Але! Да але же! Вот черт, оборвалось. Саша, возьми, спасибо.

Саша, что стоял спиной к ней, благородно рассматривая оконный переплет, забрал телефон и сел к своей чашке. Налил Даше еще кофе из серебряного кофейничка.

— Отлично. А не из еды?

— Что? А. Что люблю? — она пожала плечами, собираясь с мыслями, — люблю море, когда солнце садится, но еще тепло. Мягко так и очень тихо.

— А мужчин? Или тоже считаешь, что все они козлы и сво…? — он рассмеялся, показывая ровные зубы.

— Не считаю. Просто нельзя любить всех мужчин подряд. Они же не жареные сосиски. Хорошо бы найти одного — каждой женщине. Своего.

— Хорошо бы это еще совпадало… — задумчиво отозвался Саша. Поставил свою чашку и встал из-за стола:

— Даша! Позвольте пригласить вас на танец, который из прошлого перенесет нас в будущее!

— Позволяю! — рассмеялась она, подавая руку.

Они выбрались в толпу танцующих. Саша нес в руках два бокала с шампанским, а Даша — поданную им орхидею. У самой эстрады он вручил ей бокал и, прижав к себе, плавно повел в медленном танце. Даша, неловко держа бокал и цветок в одной руке, другую положила партнеру на плечо. Вокруг толкались и шумели хмельные люди, низким голосом пела блестящая женщина с темными волосами, переступала высокими ногами в сетчатых чулках. На головы, тихо кружась, падал синтетический снежок, лопались радужные мыльные пузыри. Томно вскрикнув, певица умолкла и все остановились, слушая медленный бой старинных часов над ее головой.