Мати Унт - Прощай, рыжий кот

Они лежали в темноте с открытыми глазами. Тикали часы. Около полуночи тетя Ида поднималась с постели и выходила из комнаты. Она еще раз проверяла, закрыта ли входная дверь, и пила в кухне холодную воду. Около половины первого они засыпали.

Утром Аарне слышал лишь одно слово: «Вставай!» В еще закрытые глаза ударял яркий свет. Лампа под розовым абажуром висела над раскладушкой. Аарне убирал постель и относил ее за шкаф. В комнате было холодно. Потом, стоя за дверью кухни, ожидал, когда Линда кончит умываться. В комнате тетя Ида слушала утреннюю передачу Би-би-си. Аарне брал портфель.

— До свиданья!

— До свиданья! — отвечала тетя.

Аарне возился в прихожей до тех пор, пока не выходила Линда, затем выходил сам. Холодный ветер продувал насквозь…

Тетя Ида дослушивала передачу до конца и вновь засыпала. Стояли долгие зимние ночи.

В школе Аарне пытался избегать взгляда Корнеля. Да и сам Корнель как будто не замечал его. Он стал совсем другим человеком. Это был Корнель без улыбки. За две недели Аарне ни разу с ним не разговаривал. Не было никакой ясности и с походным дневником.

Целый день у Аарне было ощущение невыученных уроков. К этому прибавлялся естественный голод. Тетя Ида стала распределять продукты строго по порциям.

Он привык к тройкам, четверка — это уже хорошо. Тройка. Не больше и не меньше. Легкое удовлетворение и спокойствие на ближайшие дни. Тянутся уроки. Особенно последние. Появляется привычка все время смотреть на часы. Январь — темный месяц. Аарне стал замечать, что жизнь проходит стороною. Обычно он писал для каждого номера стенгазеты какую-нибудь заметку, иногда — комментарии; и теперь все это делалось. Только без него. Как выяснилось, он был заменим. Он удивлялся, что еще не потерял самоуверенности, она существовала по-прежнему. Только цели стали туманнее.

На переменах он гулял с Индреком. Индрек в основном молчал, а если говорил, то избегал серьезных тем. Казалось, что особенно неприятно ему говорить о Корнеле. Аарне думал, что Индрека просто не интересуют его заботы и он готов заключить их в кавычки. Иногда к ним подходил Андо.

— Ну, как?

— Что, «ну как»?

— О чем вы здесь болтаете?

— Просто так… Что у вас будет?

— Алгебра. А у вас что?

— Немецкий.

— A-а… У нас был первым эстонский. Корнель здорово насмешил нас.

— Вот как…

Они ходили еще немного. Все трое были лучшими учениками Корнеля и почти друзьями. Иногда они называли себя литературной школой. Теперь же Аарне чувствовал, что отдаляется от них и особенно от Андо. Андо любил порядочных людей. Он всегда носил белую рубашку и часто причесывался. Сейчас он неопределенно сказал:

— Я пойду посмотрю…

Он отошел к Иво и Харри и стал им что-то оживленно рассказывать.

— Видал? — спросил Аарне.

Индрек пожал плечами и презрительно усмехнулся.

Школа кружила по коридору. Интересно, сколько можно пройти за одну перемену?

— Как долго это будет продолжаться? — спросил Аарне.

В его сторону глядела Майя. Дорогие глаза…

— Что?

— Я спросил, как долго это будет продолжаться?

— Ты должен подчиниться, — сказал Индрек.

— Кому? Тете Иде?

— Нет. Корнелю. Ты должен пойти к нему.

— Я? Почему? Нет.

— Неужели ты еще не понял? Я вчера с ним разговаривал.

— Ну и что?

— Пойди сам и тогда узнаешь!

— Не пойду.

— Твое дело, как хочешь…

Аарне больше ничего не сказал.

В тот день в желтом доме что-то случилось. В прихожей, у счетчика, стоял мужчина в кожаной куртке и убирал в портфель инструменты. Дверь в комнату была открыта, за столом сидел элегантный молодой человек, перед ним лежали какие-то бумаги. Тетя Ида и ее сестра стояли у стола.

Аарне поздоровался, но никто не обратил на него внимания.

— Больше не о чем спорить, гражданка. Вы должны бы понять, что акт неизбежен.

— Простите, — хныкала тетя, — я честный человек. Я честно заработала свою пенсию. Я была передовой работницей.

Молодой человек еще что-то написал и поднял большие, немного дерзкие глаза. Он был очень серьезен.

— Вы могли работать честно и быть передовой, но то, что вы подложили в счетчик железку и воровали электричество, не очень честно.

Аарне все еще стоял у двери. Теперь он понял, почему тетя всегда так боялась контролера.

— Оставьте на этот раз так, я старый человек. Поймите, я и сама не знаю, что я делаю.

Молодой человек усмехнулся и закончил акт.

— Пожалуйста, подпишите…

— Поверьте, я сделала это в помешательстве.

— Дай ему денег, дай денег, — посоветовала тетя Амалия. Она плохо видела и плохо слышала и сказала это слишком громко. Тетя Ида наступила ей на ногу.

— Так вы подпишете или нет?

Тетя Ида посмотрела на молодого человека и почувствовала, что на нее смотрит Аарне. Она наклонилась и взяла ручку.

Уходя, молодой человек сказал:

— Мы, конечно, оштрафуем вас. Кроме того, в прихожей нужно заменить всю огнеопасную проводку. До тех пор вам запрещается пользоваться электричеством. До свиданья.

Дверь закрылась. Тетя Ида спросила:

— Кто бы мог донести на нас? Кто?

— Не знаю, — сказала ее сестра.

Аарне пошевельнулся.

Тетя Ида внимательно посмотрела на него.

По вечерам в желтом доме теперь горела свеча. Радио молчало, и тетя Ида ложилась спать очень рано. Заниматься было негде. Когда по алгебре появилась еще одна двойка, Корнель сказал:

— Мне кажется, что я должен вызвать в школу вашу мать… — Затем повернулся и ушел.

В тот же вечер Аарне пошел к нему домой.

…Корнель открыл дверь. У него было непроницаемое и деловое выражение лица.

— Здравствуйте…

— Здравствуйте.

Кивком головы он предложил Аарне войти.

Аарне снял пальто. Он чувствовал себя мальчишкой, прыгнувшим на поезд, который все убыстрял свой ход. Он боялся передумать и поэтому быстро шагнул через порог.

Аарне сел на диван, Корнель в кресло. Его лицо было все таким же непроницаемым. Видимо, он ждал, что разговор начнет Аарне.

Молчание становилось неприличным.

— Я пришел, чтобы…

Корнель подпер рукой подбородок.

— Я пришел, чтобы сказать… Я хочу сдаться. Я больше не могу, понимаете, — выпалил Аарне и тут же почувствовал, как театрально все это прозвучало. Как в плохом любительском спектакле.

Лицо Корнеля оставалось невозмутимым. Только, может, проскользнула незаметная усмешка. Но только на мгновение.

— Что вы хотите сказать этим?

Корнель взял сигарету, зажег ее и положил спички на стол.

— Я… Я не могу…

Аарне с отвращением почувствовал, что сейчас заплачет. Он старался успокоиться. Ведь в конце концов…

— Знаете… Я должен с вами поговорить… Понимаете?

— Может быть…