Мати Унт - Прощай, рыжий кот

Корнеля тревожили предстоящие экзамены, но он не показывал этого.

Индрек писал роман об Аарне и считал, как и читатели этих строк, что он окончится happy end’oм. Зачем выискивать лишние конфликты? И к чему огорчаться больше, чем нужно?

Они шли вдоль железнодорожной насыпи. Поля были окрашены свежей зеленью. Время от времени мимо проносились товарные поезда.

— Ты изменился, — сказала Майя.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю… Ты не такой, как зимою…

Желтая прошлогодняя трава шелестела на легком ветру. Майя проводила ладонями по каким-то стебелькам.

«Я не верю в то, что разлюбил ее, — думал Аарне. — Я привык к ней… Но когда я смотрю на нее, я ощущаю полное безразличие».

— Я плохой, — сказал он громко.

— Нет… — прошептала Майя. — Нет.

— Скажи, я тебе что-нибудь дал?

— Дал. Много. Очень много.

«Я не могу ничему поверить, — думал Аарне. — В каждом слове мне чудится фальшь. Как я ненавижу фальшь. Как ненавижу!»

Рельсы блестели на солнце, сходясь у горизонта. Медленно наступал вечер.

— Что я тебе дал, скажи?

— Все. Смысл жизни.

— И это все?

Майя молчала.

«Она идет в художественное училище только для меня. Она думает моими мыслями, она пытается увидеть мир моими глазами… И все это она делает искренне. Как это глупо!.. Я ничто, а она мне подражает».

Он спрыгнул с насыпи. Майя с удивлением посмотрела на него.

— Я не могу тебе помочь, — сказал Аарне.

— Что?

— Я обещал воспитывать тебя, помогать. Я не умею!

— Умеешь.

— Нет. Я чувствую. Я переоценил себя.

Аарне нарвал у дороги пучок заячьей капусты. Вскоре железную дорогу пересекло шоссе.

— Что это? — спросила Майя очень серьезно и попыталась улыбнуться.

— Шоссе.

— Где Тарту?

— Там же указатель.

Аарне подошел и прочитал: «Тарту 15 км».

Черная лента асфальта протянулась в сторону заката. Гулко звучали их шаги. Майя набрала где-то большой букет цветов.

— Ты любишь цветы? — спросил Аарне, лишь бы что-то сказать.

— Не всегда. Но сегодня люблю.

У Аарне запершило в горле, и он, отвернувшись, посмотрел на поля, над которыми уже поднимался легкий туман.

Майя долго шла молча, ее лицо оставалось неподвижным.

Наконец, не поднимая головы, она спросила:

— Скажи, ты любишь меня?

Аарне помолчал.

— Майя…

— Скажи, любишь?

— Да, — пробурчал он и рассердился на себя. — Веришь? — спросил он, обнимая Майю за плечи. Цветы упали на асфальт. Он хотел подобрать их, но Майя сказала равнодушно:

— Оставь. Я не суеверна. Пошли дальше.

У машин засветились фары. На указателе стояло: «Тарту 9 км». Они шли молча.

Начал Аарне:

— Майя, мы очень глупы и…

Девушка остановилась и неожиданно побежала назад. Аарне позвал ее, но она не услышала. Он медленно пошел за нею и, наконец, не выдержав, тоже побежал. И увидел, что Майя подбирает рассыпавшиеся цветы. «Все-таки она восприняла это как символ», — подумал Аарне и услышал за спиною рев машин. Со стороны города приближалась автоколонна. Первая машина, не сбавляя скорости, пронзительно засигналила. Майя не обратила на нее никакого внимания.

— Майя! Отойди! — закричал Аарне. Он побежал. — Перестань! Слышишь?!

Майя не поднимала головы. Машина приближалась. «Смерть», — мелькнуло в голове. Аарне с силой толкнул Майю, она упала в канаву. Машина промчалась мимо. Аарне обдало ветром и запахом бензина. Вторая машина. Третья. Четвертая. Опять все стихло. Майя медленно поднялась и оправила платье. Ее волосы растрепались.

— Зачем ты это сделала! — закричал Аарне. И только сейчас понял, почему убежала девушка.

«Тарту 3 км». Ночь. Тишина.

— Я все понимаю, — говорила девушка. — Почему ты сразу не сказал? Зачем ты врал?

Аарне молчал.

— Зачем ты врал целый год?

— Ты не смеешь так говорить. Я не врал. Как я мог сказать тебе то, чего я не знал сам?

Майя не слушала.

— Ты у меня все отнимаешь. — Она всхлипнула. — Я не верю больше людям. Я ничему больше не верю.

— Перестань!

— У меня больше ничего не осталось. Совсем ничего.

— А искусство? — спросил Аарне.

Майя ничего не ответила. Лишь у самого города она прошептала:

— Я не пойду в художественное училище.

— Что же, значит, ты обманывала. В искусстве нельзя обманывать. Я думаю, что искусство надо любить так же, как человека, лишь тогда это будет настоящее искусство…

Ты идешь в одну сторону, я иду в другую, и мы ни разу не оглянемся. Ночь растекается между домами, над вокзалом поднимается белое облако пара. Подъезжает автобус, я вхожу, и кондуктор протягивает билет.

Аарне добрался до дома часов в одиннадцать. Тетя Ида еще не легла. Аарне закрыл дверь и прислонился к стене. Он пытался вспомнить, как уходила Майя, и не мог. Все расплывалось, как серый студень. Он пошел в кухню. Из окна падал тусклый свет, и он не стал включать электричество. Ощупью нашел кружку и подошел к ведру. Но тут случилось неожиданное. В темной кухне что-то загремело, забулькала вода. Это продолжалось пару секунд, затем все смолкло, только где-то что-то журчало… Аарне не мог пошевелиться. Когда он, наконец, пошел зажечь свет, то почувствовал, что промокли носки.

Вспыхнул свет, и он увидел, что с табуретки свалилось ведро, на полу растекается вода, в ней плавают упавшие с веревки чулки.

За дверью послышались шаги тети Иды. Она вошла, оглядела кухню, перешагнула через лужу, сердито оттолкнула Аарне, подняла мокрые чулки, бросила их на веревку и хотела взять ведро. Но оно откатилось в угол.

Аарне хотел помочь.

— Убери руки! — вскрикнула тетя. Она снова потянулась за ведром, но покачнулась и упала коленями в воду. Неожиданно она подняла голову. Наверное, во взгляде Аарне было что-то такое, отчего тетя проговорила с едва скрываемым гневом:

— Ах, ты еще и смеешься?

Аарне отвернулся. Тетя поднялась и вытащила откуда-то из-за печки большую половую тряпку. Она с трудом согнулась, чтобы собрать воду, но не смогла ничего сделать. Аарне подошел к ней и сказал:

— Позволь мне помочь. Я виноват…

— Убери руки, — тихо сказала тетя.

Аарне ухватился за тряпку и потянул ее к себе. Тетя тянула тряпку в свою сторону. Встретив ее взгляд, Аарне отпустил тряпку.

— Чего ты хочешь? — очень тихо спросила тетя.

— Помочь!

— Ты издеваешься надо мной! — изо всех сил прокричала тетя несколько раз.

Аарне пожал плечами.

И почувствовал, как его чем-то ударили по щеке. По губам стекали отвратительные помои. Тетя, держа в руках мокрую тряпку, спросила:

— Хочешь еще? Хочешь еще, дрянь ты такая?

Аарне почувствовал, что он держит в руках какой-то предмет. Он крепче сжал его…

— Убери руки! — взвизгнула тетя. Дверь в соседнюю комнату открылась, и Аарне заметил испуганные глаза Линды. Он очнулся и разжал пальцы. Что-то с грохотом упало на пол. Это была кочерга. Аарне захотелось сесть.