Милорад Павич - Современная югославская повесть. 80-е годы

Перепуганный, зажав галстук в кулаке, он глянул на человека с обведенными чернотой глазами и пустился бежать. Он не оглядывался и несся по улице так, что пятки колотили по пояснице, не останавливался, не оборачивался, словно за ним гнались привидения.

Асфальтированные улицы кончились, начались мощеные, потом он оказался в размытых, грязных проулках с домишками из сырого кирпича под черепицей, с большими садами. Ничего не скажешь, хороша природа: сухие почерневшие деревья без единого листа, если не считать акации с гроздьями ржавых листьев, затвердевших и рассыпающихся при первом прикосновении, словно мумия, которая сохранилась только потому, что четыре тысячи лет ее не трогали. Акации, проклятой, подобно Агасферу, не дано было осыпаться, умереть, исчезнуть. А домишки, уродливые сами по себе, уродовали и все вокруг — весь этот край и людей, в них живших.

Наконец Шерафуддин остановился и весь напрягся: увидел дом Зинки. Он заметно отличался от других, стоял на возвышении, был выстроен по плану, из хорошего материала и походил на виллу переселившегося за город профессора. Перед входом оживленно беседовали двое мужчин.

— Ну ладно, а что это за фрукт? Что в нем интересного?

— Да ничего, здоровенный парень, плечистый, работает на почте.

— Жаль, — сказал первый, — жаль, такая сила пропадает, а мог быть каким-нибудь изыскателем, само собой, великим изыскателем.

— То есть траппером?

— Да, вот именно, знаменитым траппером. Ну ладно. Значит, у нее появился защитник… Этого бы защитника… и все в порядке.

Услышав такие слова, Шерафуддин поглубже нахлобучил шапку, сползшую во время бегства на затылок, поднял воротник и, завернув за угол, опять бросился наутек. В любой момент могла появиться Зинка, узнать его и пригласить к себе. А потом его встретила бы милая компания…. Оказывается, дом под наблюдением.

Кто знает, где бы он остановился, если бы не две девушки — судьба свела их прошлым летом на пляже. Выходя из воды, он наступил на морского ежа, иглы — черные, бурые, зеленые — впились в ногу, и девушки старательно вытаскивали их. Удаленные из ступни иголки на какое-то время застряли в сердце. А вдруг девушки его узнают, испугался он, что они подумают, увидев его здесь? Он ускорил шаг, натянул шапку на лоб, и ему удалось проскочить.

Опять встреча. Красивая женщина с грушами в корзинке. Не даст ли ему?

— Вам хочется грушу? Держите.

Он подставил было горсть, но потом опустил руку.

— Не надо, я просто так спросил, хотел проверить, добрая ли вы. Раз уж вы добрая, — он осмелел и решил себя проверить: — Можно мне подержать вот эти груши? — и показал.

Она улыбнулась.

— О, это совсем другое дело.

— Да нет, речь идет только о доброте.

— Все зависит… вы понимаете, от того, кто просит… — Она не закончила, смутилась и поспешно ушла.

Уже и остроумие не помогает, сделал вывод Шерафуддин, и шутка, выходит, у меня теперь ничего не получается.

Ночь. Снова дом со сном. Снова могила. Гробница. Из нее не уйти, давит крышка, тяжелая, большая, железобетонная. Он уснет, только сон еще не все, за ним следует пробуждение. Говорят, есть выход — книга. Но тогда уж что-нибудь легкое, занимательное, неглубокое. Он знал, и в книге он не найдет того, что ему необходимо. Вот молодым… Он потянулся к детективу, кто-то оставил его здесь. Может, это избавит его от размышлений.

«Инспектор допил кофе. Нахмурился, резко отодвинул чашку. Невкусно, сливки несвежие. Вызвал агента.

— Вы видели досье Чарли?

— Да, сэр.

— И что обнаружили?

— Ничего особенного.

— То есть?

— Несколько мелких краж, какие-то аферы, транспортное происшествие.

— Ваше мнение?

— Не знаю, что и сказать.

— Считаете ли вы его способным на такое?

— Не думаю. Похищение — сложное дело.

— А на убийство?

— Еще меньше.

— Соберите максимум сведений о его передвижениях за последнюю неделю.

— Да, сэр.

— Гм, — загадочно хмыкнул инспектор. «Чарли не способен на похищение», — повторил он про себя. Но чем больше он размышлял, тем больше в нем укреплялась мысль: его ловко провели, чтобы замести следы. «Бедная мисс Элен, — подумал он с грустью, — не исключено, что добрая тетя никогда больше ее не увидит».

— Не пригласите ли вы ко мне миссис Бейли?

— Она еще в полном неведении.

— Это невозможно.

— Уверяю вас. Она считает, что мисс Элен отправилась в Париж на выставку.

— О’кей, — сказал инспектор, — есть идея».

Шерафуддин отшвырнул книгу. Бессмыслица! Какая пошлость! И все до мелочей известно наперед. Как могут интеллигентные люди читать такое? Ну, прислуга, кондукторши, коки… но интеллигентные люди? Значит, кризиса книги не существует, и причиной тому не двадцать процентов неграмотных, а, наоборот, восемьдесят процентов грамотных. Детектив печатается тиражом четыреста тысяч, а подлинно художественного произведения даже тысячи экземпляров не продать. Детективов интеллигентный человек вообще не читает, заключил он, просто потому, что это чтение ему ничего не дает. Снял первую попавшуюся книгу с полки своей библиотеки.

«Психосоматическая медицина занимается влиянием фрустраций (нервные расстройства, связанные с невозможностью осуществления желаний) и стрессов на человеческий организм. Долговременные фрустрации приводят к бессоннице, в отдельных случаях — к заболеваниям органов пищеварения, к нарушению функционирования желез внутренней секреции, тахикардии. Специалисты утверждают, что многие органические заболевания также являются следствием продолжительных фрустраций: диабет, некоторые виды астмы, повышенное выделение желудочного сока, как следствие — изъязвление тканей, язва желудка, желчнокаменная болезнь и прочее. Язва желудка — результат усиленного выделения желудочного сока или повышенной его концентрации — чаще всего есть следствие переживаний, связанных с неисполненными желаниями… Столкновения индивидуума с внешней средой, имеющие отрицательные последствия для индивидуума…»

Ну вот, совсем другое дело, здесь мы видим себя и свое время. Шерафуддин поправил очки и погрузился в чтение, внимательно пробегая глазами страницу за страницей, жадно впитывая содержание. Совсем другое дело, это уже можно читать. Некоторым помогает алкоголь, ему не поможет.

Он давно не видел друзей-шахматистов, отправился на поиски и вдруг наткнулся на Зинку. Обрадовался, хотел было спросить, какое впечатление произвел на нее Лутфия. Так приятно было ее увидеть, а ведь он ее избегал — очевидно, тяжело было с ней расстаться. Шерафуддин остановился, глядя на нее, но она прошла мимо, даже не взглянув.