Ульяна Меньшикова - Обо всём

Начали, помолясь. Через 15 минут «молитвенного» пения изгнала я матушку с клироса. Ни в одну ноту она попасть не смогла, по-славянски в хорошем темпе ни одного слова ни прочитать, ни тем более спеть у неё не получилось — язык заплетался, а какие она истории о своём клиросном послушании рассказывала, заслушаешься и восхитишься! Так и проголосила я одна все три часа. Слава Богу, изредка на помощь из алтаря выходил диакон и помогал мне «яблочко песню допеть до конца». Матушка в слезах скрылась в келье и дня три оттуда не выходила. В затворе была, переосмысливала позор свой, свершившийся на глазах прихожан.

И не единственный это случай в моей практике, когда «специалист на словах» в деле оказывался абсолютно никчёмным. И не последний, знаю.

Поэтому никогда я не перестану удивляться человеческой самонадеянности. И по опыту точно знаю, что чем более человек профессионален и способен к созиданию, тем менее он критичен в оценках чужого труда, ситуации на Ближнем Востоке, чужой внешности и вообще чего бы то ни было.

— Меньшикова, если бы я был вашей почкой, я бы нашёл способ вылезти и вот этим самым камнем убил бы вас до смерти и додушил мочеточником.

На обходе. Спич для студентов.

— Обратите внимание, до чего себя может довести пожилая дама сорока лет (перечисление заслуг-диагнозов). Сейчас мы её подрихтуем и сдадим на опыты нейрохирургам, может быть они у неё мозги найдут. Нам не удалось.

— Люблю религиозных фанатиков. На них можно здорово экономить. Где ваши молитвослов и кадило, Меньшикова?

В пятом классе музыкальной школы я очень решительно сообщила родителям, что музыка это не моё, и тратить свою жизнь на «хорошо темперированный клавир» и этюды Черни я более не намерена.

Меня терпеливо выслушали, достали из пыточных загашников солдатский ремень с жёлтой бляхой, потрясли этой бляхой возле моего носа и в доступной форме объяснили, что покуда я на родительских аршинах харчуюсь, то буду играть всех этих Шубертов и Григов до синих пальцев и свидетельства об окончании музыкального Освенцима.

Теперь-то я точно знаю, что родители всегда правы. Но для того чтобы это понять, нужна целая жизнь.

Частенько меня упрекают благочестивые братия и сестры в том, что истории, которые я рассказываю о нашей певческой жизни, несколько фривольны и начисто лишены благоговейного трепета в использовании терминологии.

Но тут дело такое, кому монашья келья, а кому свеча венчальная. Для кого-то вся жизнь — скорбный путь во сыру могилу, для другого — радостное шествие в жизнь вечную, не без сокрушения о грехах, само собой. Поэтому, плакальщику — плакать, радостному — смеяться. А смешного, поверьте, не так уж мало в нашей церковной жизни.

Содержать хороший хор — удовольствие очень недешёвое, об этом с душераздирающими подробностями расскажет вам любой настоятель. Хор всегда алкает денег и сытной трапезы, так уж повелось. Когда-то, в прошлом веке, во время обширных гонений на Церковь храмов было — по пальцам сосчитать, служили в них люди, ещё заставшие царские времена и избалованные хорошей богослужебной музыкой настолько, что не гнушались содержать праздничные хоры от двадцати до сорока душ, а в довесок к ним и будничные, в которых пели выжившие в гонениях старцы и старушки, человек по десять-пятнадцать.

Времена менялись, традиции забывались, велелепие праздничного хорового пения стало отходить на десятый план, на первое же место вышли проблемы другого характера. Реставрация, строительство, золочение куполов, что, несомненно, тоже является делом важным и богоугодным.

В связи с новыми реалиями надобность в больших певческих коллективах отпала, была проведена модернизация, и приходские хоры «ужали» до трио, квартетов, максимум — квинтетов, что сразу же сузило репертуарные рамки, и в ход пошло «боговдохновенное» одно и двухголосное знамя, простенький обиход, либо обрезанный Пал Григорьич Чесноков. Времена не выбирают. Как можешь, так и крутишься с репертуаром, подстраиваясь под количество поющих.

Но иногда, когда случаются престольные праздники или визит архиерея, регенты, которые ещё помнят благословенные времена «большой духовной музыки», призывают «для усиления состава» дополнительные певческие силы и, хоть раз в году, отводят душу, исполняя добрую старую музыку эпохи церковного музыкального расцвета.

Меня раньше довольно часто приглашали на такие праздники, и я с удовольствием на них ходила и пела: это и возможность заработать, и познакомиться с новыми людьми, которых ты потом в свою очередь приглашаешь к себе «для усиления». Одно из таких приглашений чуть не стоило мне правого глаза.

Лет пять назад, поздним сентябрьским вечером раздался звонок. «Здрасьте-здрасьте, я регент такого-то храма, мне вас порекомендовал тот-то, не могли бы вы завтра спеть с нами архиерейскую службу, у меня альтица приболела». Смотрю своё расписание, с утра я свободна, отчего бы и не сходить? Храм центровой, добираться удобно, согласилась. Обсудили репертуар, всё знакомо, всё когда-то пето, без сюрпризов.

Надо сказать, что регентом при определённом опыте работы может стать любой музыкант. Не обязательно дирижёр. И из струнников, и из пианистов и духовиков регентов полно. Есть даже бывшие бухгалтеры и повара. Справляются как могут. А вот пригласивший меня на ту службу регент оказался вечным студентом композиторского отделения консерватории. Эх, знать бы, чем это всё обернётся… Лучше бы выспалась.

Прихожу как договаривались. Встречает меня регент, вылитый Чайковский, только не Петр Ильич с парадного портрета, а тот, который всю ночь над партитурой в кабинете бился. Взъерошенный, с галстучком набекрень и домашних туфлях. Колоритный молодой человек, сразу видно, что гений, хоть и не признан… Вот тут сразу надо было с низкого старта драпать! Но алчность! Но трапеза! Поймите меня.

Диакон даёт первый возглас. Хор в боевой стойке. Регент даёт тон… Хор с места в аллюр начинает «От восток солнца до запад хвально имя Господне». Фортиссимо, престо, виваче! А-а-а-а-а, мама-а-а-а, что это? Где я?! Святой Роман Сладкопевец, дай мне сил!

Все участники ансамбля оказались солистами. Из породы тех, кто чуть рот приоткрыл, а оттуда, гудя, пожарная машина на всех парах вылетает. Три оркестра по сто человек перекрыть? Да тьфу, ерунда. А я-то вообще не Елена Образцова ни разу, ну есть у меня какой-то хоровой голосишко, но перекричать им восемь труб апокалипсиса я не могу, хоть умри. А я в партии одна. А против меня три сопрано, четыре тенора и четыре баса. И регент, похожий на Чайковского. И бежать некуда. Подводная лодка идёт без остановок до станции Владивосток.