Карлос Сафон - Лабиринт призраков

Жандарм крепко стиснул в руке дубинку.

– Что вы сказали?

– То, что вы услышали. Вот он, отъявленный мерзавец, затаился и, как только представится случай, снова нарушит закон.

– Ну, сейчас он узнает, почем фунт лиха.

Жандарм вытащил свисток и ткнул в сторону предполагаемого злоумышленника дубинкой.

– Эй, вы! Стоять на месте!

Шпик, сообразив, что угодил в западню, бросился бежать. Жандарм погнался за ним. Фермин, довольный результатом отвлекающего маневра, предоставил стражу нравственности и порядка ловить чересчур любознательного типа и поспешил присоединиться к Даниэлю, нетерпеливо дожидавшемуся его на остановке такси.

– Где голубки?

– Только что сели в такси. Вон они, уезжают.

Фермин затолкал Даниэля в свободное такси. Водитель, факир с зубочисткой во рту, взглянул на пассажиров в зеркальце заднего обзора.

– В Пуэбло-Нуэво я не поеду, – решительно заявил он.

– Вам же хуже. Видите такси впереди?

– Машину Сиприано?

– Именно. Следуйте за ней и постарайтесь не потерять. Это вопрос жизни и смерти, а также хороших чаевых.

Таксист опустил флажок и язвительно усмехнулся:

– А я думал, что подобные истории происходят только в американских фильмах.

– Ваши молитвы были услышаны. Жмите на газ, но не теряйте головы.

Двадцать минут дороги до комиссариата растянулись для Фернандито на два десятилетия. Он ехал на заднем сиденье машины вместе с Эндайа, который молча курил и повторял с безмятежной улыбкой: «Спокойно, не волнуйся», отчего у юноши кровь стыла в жилах. Двое помощников Эндайа сидели впереди. Ни тот ни другой ни разу не раскрыли рта за время пути. Ночь выдалась холодная, и, хотя салон машины заиндевел, Фернандито чувствовал, как по спине обильно струится пот. Он смотрел на развертывавшуюся за окном панораму города как на далекий мираж, заповедное место, куда ему не суждено больше вернуться. Пешеходы и автомобили скользили мимо на расстоянии вытянутой руки, оставаясь недосягаемыми. На перекрестке улиц Бальмес и Гран-Виа, едва машина затормозила на светофоре, Фернандито охватило внезапное желание распахнуть дверцу и пуститься бежать, но тело отказывалось повиноваться. Спустя миг, когда легковушка вновь тронулась, он обнаружил, что дверцы заблокированы. Эндайа дружески похлопал его по коленке.

– Спокойно, Альберто, потерпи еще минуту.

Как только автомобиль остановился у комиссариата, к нему немедленно подошли двое дежуривших у входа полицейских. Они открыли дверцу перед Эндайа и, выслушав приказания, произнесенные тихим голосом, ухватили Фернандито под руки и повели в здание. Когда его уводили, он заметил, что агент, сидевший на пассажирском сиденье и не покинувший салон, проводил его взглядом и с усмешкой сказал что-то своему напарнику за рулем.

Фернандито прежде не бывал в центральном комиссариате на виа Лайетана. Многие жители Барселоны, случайно оказавшись поблизости и столкнувшись с необходимостью пройти мимо здания, сыскавшего дурную славу, старались держаться противоположной стороны улицы и прибавляли шаг. Фернандито принадлежал к их числу. Обстановка в стенах комиссариата точно соответствовала картине, ранее нарисованной его воображением: гнетущая и мрачная, как в подземной пещере. Стоило дневному свету померкнуть где-то в отдалении у него за спиной, как Фернандито сразу уловил слабый запах аммиака. Полицейские крепко держали юношу под руки, и его ноги то ступали, заплетаясь, то волочились по полу. Коридоры и переходы постоянно разветвлялись, и у Фернандито возникло ощущение, будто его заглатывает прожорливая тварь и он проваливается в недра ее утробы. Шаги и голоса отдавались гулким эхом, и все вокруг тонуло в мглистом студеном мареве. Молодой человек ловил на себе взгляды украдкой: задержавшись на нем на мгновение, они тотчас ускользали прочь. Фернандито протащили по нескольким лестницам, причем он так и не понял, тянулись ступени вверх или вниз. Лампы под потолком мигали, будто электричество поступало к ним с перебоями. Наконец они вошли в дверь, где на матовом стекле была надпись: «Социальная следственная бригада».

– Куда мы идем? – пролепетал он.

Агенты пропустили мимо ушей вопрос с тем же безразличием, с каким они всю дорогу относились к самому Фернандито, – так, словно волокли по коридорам тюк с тряпьем. Его провели через полутемный зал, заставленный металлическими столами, совершенно пустыми, не считая настольных ламп с гибкими штативами, отбрасывавших из-под абажуров на столешницы желтоватые пятна. В глубине помещения за стеклянными перегородками находился отдельный кабинет. Там стояли письменный стол из красного дерева и два стула. Полицейский отпер дверь и жестом пригласил Фернандито войти.

– Сиди тут, – сказал он, не глядя на него. – Тихо, как мышь.

Фернандито неуверенно шагнул вперед. Дверь закрылась. Он послушно уселся на стул и глубоко вздохнул. Оглянувшись через плечо, увидел, что его конвоиры расположились в пустом зале, облюбовав себе стол. Один из полицейских предложил товарищу сигарету. Они оба улыбались. «Ты хотя бы очутился не в камере, и на том спасибо», – подумал Фернандито.

В томительном ожидании миновал час. Через сорок минут отчаяния Фернандито отважился на дерзкий поступок, переместившись с одного стула на другой. Через час, не в силах больше сидеть как привязанный на жестких стульях, которые с каждой минутой словно ужимались и съеживались, он вскочил и, подстрекаемый скорее паникой, нежели мужеством, собрался постучать в стеклянную стену, чтобы заявить о своей невиновности, об ошибке и неудачном стечении обстоятельств, которые привели его в эти стены. Фернандито приготовился потребовать, чтобы его либо арестовали, либо отпустили, когда дверь позади него открылась и на фоне освещенного проема возник темный силуэт Эндайа.

– Извини, что заставил ждать, Альберто. Меня задержало небольшое дело технического свойства. Тебе предложили кофе?

Во рту пересохло, как в пустыне, иначе Фернандито, наверное, подавился бы слюной. Он снова плюхнулся на стул, не дожидаясь окрика.

– Почему я здесь нахожусь? – требовательно спросил он. – Я ничего не сделал.

Эндайа благодушно улыбнулся, словно нервозность молодого человека настраивала его на сентиментальный лад.

– Никто не утверждает, будто ты совершил нечто нехорошее, Альберто. Ты действительно не хочешь кофе?

– Прежде всего я хочу, чтобы меня отпустили домой.

– Конечно. Уже скоро.

Эндайа взял телефонный аппарат, стоявший на письменном столе, и подвинул его поближе к собеседнику. Сняв трубку, он протянул ее Фернандито.

– Давай, Альберто, позвони отцу, попроси его принести твои документы и приехать забрать тебя. Я уверен, что семья беспокоится о тебе.