Карлос Сафон - Лабиринт призраков

– Как много ты потерял, Фермин, не зная французского…

– Qui est Fermin? [87] Кто такой Фермин? ( фр .)

Я не сразу очнулся от чар Парижа и его миражей. С помощью Паскаль – светловолосой валентины с короткой стрижкой и внешностью в стиле Джин Сиберг – мне удалось наняться официантом на неполный рабочий день. С утра и до полудня я трудился в ресторане, где в конце смены меня бесплатно кормили. Ресторанчик располагался напротив университета и носил название «Комптуар дю Пантеон». Хозяин заведения, приветливый месье, не понимавший, почему я, уроженец Испании, не горел желанием стать тореро или выплясывать фламенко, все допытывался, с какой целью я приехал в Париж – учиться, в погоне за удачей или ради совершенствования французского языка. Правда, мой французский едва ли можно было усовершенствовать без открытой операции на сердце и пересадки мозга.

– Я приехал, чтобы найти одного человека, – признался я.

– А я-то думал, что вас должны интересовать девушки. Чувствуется, что Франко умер… Двух дней не прошло со смерти диктатора, и вы, испанцы, уже стали бисексуалами. Вам это на пользу. Нужно жить, пусть лишь два дня. Vive la difference! [88] Да здравствует разнообразие! ( фр .)

Этот разговор напомнил мне, что я приехал в Париж по делу, а не для того, чтобы убежать от самого себя. И потому на следующий же день приступил к поискам Каракса. Для начала обошел книжные магазины, освещавшие своими витринами тротуары на бульваре Сен-Жермен, расспрашивая о Караксе. Паскаль, а с ней мы в результате крепко подружились, хотя она прозрачно намекнула, что наши игры в постели не имеют будущего (я оказался trop doux [89] Слишком мягкий, нежный ( фр .). на ее вкус), работала корректором в издательстве и была знакома со многими представителями парижского литературного цеха. По четвергам она посещала литературное кафе в богемном квартале, куда часто заглядывали писатели, переводчики, издатели, книготорговцы и прочая флора и фауна, обитавшая в книжных джунглях и их окрестностях. Количество народа варьировалось в зависимости от недели, но неизменным сохранялось правило курить, пить без меры и бурно обсуждать свежие идеи и книги, пытаясь перегрызть горло противнику, будто речь шла о жизни и смерти. В основном я только слушал, окутанный облаками дурманящего дыма, и, улучив момент, пытался осторожно пробраться рукой под юбку Паскаль. Она находила столь нарочитое проявление чувства вызывающим и считала, что так ведет себя только деревенщина.

В литературном кафе мне посчастливилось познакомиться с кое-кем из переводчиков Каракса – они как раз собрались на симпозиум, проводившийся в Сорбонне. Английская писательница Люси Харгривз выросла на Майорке, но вернулась в Лондон ради большой любви. Она призналась, что давно ничего не слышала о Караксе. Его переводчик на немецкий язык, Петер Шварценбельд, господин из Цюриха, предпочитавший широты с более умеренным климатом, приехал в Париж на складном велосипеде. Он охотно поделился подозрениями, что ныне Каракс всецело посвятил себя сочинению сонат для фортепьяно и живет под другим именем. Переводчик на итальянский Бруно Арпаиани вспомнил, что несколько лет назад до него доходили слухи, будто Каракс готовит к изданию новый роман, однако он не считал их заслуживающими доверия. В общем, никто из уважаемых литераторов ничего толком не знал ни о месте пребывания Хулиана Каракса, ни о постигшей его судьбе.

На одной из таких вечеринок я случайно познакомился с Франсуа Масперо, человеком тонкого ума, издателем и книготорговцем, делавшим в то время блестящие переводы. Масперо был наставником Паскаль с тех пор, как она приехала в Париж. Он любезно пригласил меня в кафе «Дё Маго», где я в общих чертах объяснил ему свой замысел.

– План весьма амбициозен, молодой человек, и столь же сложен, если не сказать более, однако…

Через несколько дней я встретил Франсуа Масперо на улице. Он сказал, что хотел бы представить меня одной немецкой барышне с крутым нравом, жившей между Парижем и Берлином и знавшей больше языков, чем я мог упомнить. Она срывала покровы тайны с чудес и секретов литературы, публикуя результаты своих изысканий в различных европейских издательствах. Ее звали Михи Штраусманн.

– Возможно, ей что-нибудь известно о Караксе…

Подчеркнув, что во многом находит эту женщину примером для подражания, Паскаль предупредила, что у Михи Штраусманн характер далеко не сахар и она терпеть не может глупости. Фрасуа Масперо сдержал обещание, собрав нас вчетвером за столиком в кафе в квартале Маре, неподалеку от дома, где некогда жил Виктор Гюго.

– Михи Штраусманн – знаток творчества Каракса, – произнес он, представляя нас. – Расскажите ей то, что рассказывали мне.

Я так и поступил. В ответ она смерила меня взглядом, от которого опало бы самое свежее суфле.

– Вы полный идиот? – спросила Михи Штраусманн на правильном испанском.

– Я только учусь, – скромно сказал я.

Вскоре валькирия смягчилась, признав, что была со мной слишком сурова. Она не стала скрывать, что тоже, к своему большому сожалению, не имела вестей от Каракса, как и все остальные.

– С некоторых пор Хулиан перестал писать, – огорченно сообщила она. – И не отвечает на письма. Я желаю вам удачи в вашей затее, но…

– Нет ли у вас адреса, куда я мог бы написать?

Михи Штраусманн покачала головой.

– Попробуйте обратиться к Курриган и Количчо. Именно к ним я отправляла почту и там же несколько лет назад потеряла его след.

Паскаль взяла на себя труд объяснить, что мадам Курриган и Томазо Количчо более двадцати пяти лет были литературными агентами Хулиана Каракса, и пообещала похлопотать, чтобы меня приняли.

Контора мадам Курриган находилась на Рю-де-Ренн. В гильдии литераторов ходили легенды об ее оранжерее с орхидеями, в которую дама со временем превратила свой кабинет. И Паскаль посоветовала мне преподнести ей в подарок новый экспонат для коллекции. Паскаль дружила с членами так называемой Brigade Сurrygan , слаженного квартета литераторш разных национальностей, работавших под началом мадам Курриган, и благодаря их протекции я добился аудиенции у давнего друга и агента Каракса.

Я появился в конторе с цветочным горшком в руке. Члены Brigade Сurrygan (Хильда, Клодия, Норма и Тоня) приняли меня за посыльного из ближайшего цветочного магазина. Как только недоразумение разрешилось, меня проводили в кабинет к мадам Курриган. Едва переступив порог, я увидел витрину с полным собранием сочинений Хулиана Каракса и ботанический сад высшей категории. Мадам Курриган терпеливо выслушала меня, докуривая сигарету. Дым от нее опутывал помещение легкой паутиной.