Сара Бергман - Съевшие яблоко

Лиза в ярости зарычав рванула вперед, ударяясь ногами об угол кровати:

— Ты кого обозвал, недоумок?! Ебанутый мозгляк, — и кинулась вперед напролом, в расчете на то, что днище кровати будет снесено ее мощным порывом. Этого не произошло и девица завалилась на живот, вопреки инстинкту самосохранения злобно выпростав руки вперед, пытаясь хоть падая, но схватить жертву.

И почти схватила, уцепившись за край застиранной и растянутой футболки, отчего мальчик споткнулся о ковер. И кубарем полетел на косяк. Больно со всей силы ударился о него лбом и шлепнулся на колени.

Но тут же, невзирая на звенящую голову вскочил и со всех ног бросился в коридор. Пока еще Лиза чертыхаясь поднялась с кровати, на которую завалилась, пока заплетаясь в ногах вывалилась следом, Ян уже успел забежать в ванную и накрепко запереть за собой дверь.

Он был в безопасности.

Конечно, через полминуты на его защитный бруствер обрушился глухой удар. И Лиза, навалившись всем телом шарахнула по двери. Но та держала крепко.

А иначе сестра вынесла бы ее давным-давно — поэтому ванная и стала таким хорошим убежищем. Наряду с подъездом (в котором было холодно, а потому неуютно) и шкафом старика (Лиза так до сих пор и не смогла сообразить куда вдруг девается брат, если у него есть хоть минута в большой комнате).

— Открой, недоносок! — ударила она еще раз по запертой двери и зашлась в матерном крике, — открой, гребаный ублюдок! Я тебе вышибу эти твои мозги, понял?! Открой, урод недоношенный!

Но Ян уже не боялся. На сегодня все было позади. Теперь оставалось просто ждать, когда сестра уснет, а после можно бесстрашно выбираться наружу. В крики ее и угрозы он не верил. Лиза, если и могла ударить, то нечаянно, не нарочно. Ян знал — зла она ему не желает. Уж если он во что твердо верил, так только в то, что Лиза — лучше всех.

И все же даже с этой неколебимой верой в ванной было скучно и очень противно пахло хлоркой. Потому что Денис Матвеевич, приезжая со своей дачи, тер ей все подряд и даже посыпал под ванной на пол.

— Ублюдок, недоносок! Гребаный задрот. Я тебе мозги-то выбью. Вот выйди только! — раздавалось из квартиры, но уже дальше, не у двери. Ян слышал, как сестра словно медведь-шатун ходит по комнатам, заваливается, натыкается на предметы и чертыхается.

Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как ждать. А на то чтобы уснуть ей могло потребоваться и час и два. А если она все же найдет свою бутылку, то ему возможно придется просидеть в ванной до самого утра.

Как всегда без книги Яну сделалось скучно. И тогда он начал воспроизводить книгу сам:

— В физике допустимую при измерении неточность, — принялся он заунывно в полголоса повторять выученный на завтра урок, — называют погрешностью измерения. Погрешность измерения не может быть длиннее… — лоб у него горел синим пламенем, Ян прижимал к нему ладошку, растирал, и твердил себе под нос, — а поскольку выяснить с абсолютной точностью истинное значение никакой величины невозможно, то… — шишка на его лбу наливалась и потихоньку начинала синеть.

На утро Ян проснулся в своей постели.

Открыл глаза и прислушался. Тик-тик-тик… В доме царила тишина — кроме идущих часов не раздавалось ни звука. Мальчик подождал минуту-другую, убедился в том, что все спокойно и только тогда выбрался из-под одеяла. Оно комками сбилось в пододеяльнике, но это ничего — он знал, к вечеру Лиза все поправит. Если не будет болеть очень сильно.

Ян бесшумно, как индеец, прокрался к столу и принялся собирать портфель. В школу он всегда собирался основательно. Там Ян проводил большую часть времени. Да что там — почти все время. Уходил рано, а возвращался чаще всего затемно, когда уже горели фонари. Сначала занятия, потом дополнительные занятия, потом еще другие дополнительные занятия. Потом научный кружок и репетиторы — за это Денис Матвеевич платил без укора. И еще раз в неделю Лиза ездила с ним в город — там у него были хорошие, очень полезные курсы. Но Лиза этого делать не любила. Она вообще не любила ходить куда-то вместе с Яном. А почему — он не знал. И убеждал сестру, что уже может ездить на электричке сам и вовсе не заблудится, потому что знает дорогу назубок. Ждал, что она уговорит старика, чтобы тот давал денег на электричку и метро. Тогда Ян ездил бы на занятия почти каждый день. Лишние уроки не пугали — он любил учиться. И даже громоздкий, набитый учебниками и тетрадями ранец — больше самого Яна — не тяготил. Ян так привык.

Как он и ожидал, Лиза беспробудно спала в профессорской комнате, уткнувшись лицом в диванную подушку. Он увидел ее сразу, как только боязливо сунул нос в стариковскую комнату. Окна были закрыты — в воздухе висел сильный неприятный запах. Ян его не любил больше всего. Но поостерегся проветривать. Вместо этого тихонько, на цыпочках прокрался к входной двери, щелкнул задвижкой и выбрался наружу. Все это он проделывал бесшумно, от напряжения сжав губы в куриную гузку. Он боялся разбудить сестру.

Но вот замок тихо щелкнул второй раз — дверь была закрыта. И мальчик сразу повеселел. Он подпрыгнул, поправляя на плечах лямки слишком тяжелого для его позвоночника ранца и почти вприпрыжку (сдерживаемый только весом за спиной) направился в школу.

По дороге он сообразил, что даже забыл взять себе бутерброд, но возвращаться было уже поздно. Сестра могла еще не до конца проспаться, а в квартире она сейчас одна — лихо будить не стоило.

Денис Матвеевич с ними почти не жил. Еще когда Яну было семь, тот закончил преподавать и с тех пор почти все время оставался у себя на даче. Где эта самая «дача» Ян не знал — они с Лизой никогда там не бывали. Они вообще не бывали за городом. Просто знали, что есть «дача» и все.

А от профессора Ян совсем отвык — три года назад он был совсем маленьким. Он и не представлял себе жизни с кем-то, кроме Лизы. Даже когда Денис Матвеевич приезжал в Москву Ян его обычно не видел — он был в школе. И не любил профессора, ведь его не любила Лиза.

Да и тот в свою очередь почти никогда с Яном не заговаривал. Разве что ругался на невымытые ботинки или дырку на клеенке. Теперь старик приезжал в город два раза в неделю — проверить квартиру, закупить продукты и прибраться. В руки Лизы он денег не давал. Ни на расходы, ни на питание, ни на Яна. Все привозил сам — оставлял пакеты и готовил в больших кастрюлях безвкусную еду: гречку, жесткие серые паровые котлеты, водянистый суп. Ян это не любил. И даже одежду Лизе Денис Матвеевич покупал сам — в том же сетевом магазине, в котором брал продукты. Она носила без возражений. У нее редко водились деньги. Лиза с трудом закончила школу, а в техникум так и не пошла (на это все время ругался профессор). Целыми днями таскалась по базару(про это тоже бесконечно твердил старик). И один-два раза в неделю приходила в таком виде, как прошлым вечером.