Сара Бергман - Съевшие яблоко

Но тут силы кончились и запал погас. Лиза разом сникла, сжалась. Бесшумно опустилась на табурет, так, словно у нее подкосились ноги. И напоследок только простонала:

— Это все ты…

Денис Матвеевич опешил, на какую-то долю секунды растерялся, лицо его приобрело непривычное жалкое выражение. Но тут же резко повысил голос и не к месту тонко взвизгнул:

— Не смей при мне материться! Я тебе не из этих твоих… — он мотнул головой и с омерзением передернулся, не уточнив кого имеет ввиду. И привычно зачастил, — совсем распустилась: как ты со мной разговариваешь, что несешь. Совсем уже с ума сходишь.

Он что-то еще говорил, говорил… Но слова сливались в ушах Лизы в единый звон. Она сидела, опершись о стол, обхватив голову руками, и мерно раскачивалась, едва слышно сама себе шепча:

— Козел, какой же ты козел… Козел.

Она уже больше ничего не слышала.

Школьные драки между учениками — вообще вещь неприятная. Она ставит учителя в довольно щекотливое положение. Особенно если пострадавший ребенок тихий, робкий и не драчливый. С такой проблемой надо разбираться.

Выяснять причину, доискиваться и наказывать виноватых. Выслушивать обе родительские стороны. Крики, вопли, слезы, споры.

Гораздо проще, когда родителей нет.

Никто из учителей не поспешил первым ввязываться в эти дрязги. Конечно, будь на месте железная старуха Капитолина Елисеевна, та бы непременно затеяла скандал. Но по счастью она оказалась на больничном, что для классной послужило доказательством бытия Господня. Разбитый нос и ссаженная коленка не стоили таких нервов.

Кроме того, опытные учителя понимали: вмешиваться — значит только обострять конфликт. А оставить миром — может и само рассосется. Дети есть дети.

Поэтому учителя отмалчивались и старались взглядом на мальчике не задерживаться. Все-таки смотреть на детские синяки — дело неприятное, а каждая учительница и сама мать.

Зинаида Петровна — «англичанка», как звали ее ученики — грузная, грубая, немолодая и вечно пахнущая столовкой женщина, едвазаметно поджав губы, бросила взгляд на последнюю парту, откуда Романов отчаянно тянул руку. Лицо у мальчика отекло, и синяк от брови стек под глаз. Губы спеклись в жесткую корку, что однако не мешало ему перебивать и выкрикивать с места.

«Англичанка» глянула на вытянутую руку и решительно отвернулась:

— Вешников, отвечай, — раздражённо дала она слова на перевод, — в комнате три стула.

Она была не самым сильным педагогом — английский в классе знали плохо. Ученик молчал.

— Ну? — учительница была уже готова помочь, — три стула в комнате, — самым тупоголовым она давала наиболее простые задания, чтобы потом сделать вид, что весь класс движется равномерно.

Романов на последней парте отчаянно затряс рукой и приподнялся на стуле. Зинаида Петровна снова почувствовала себя неприятно при виде его лица.

— Вере… — отвечающий поискал ответ на потолке, подумал, потом медленно, будто ему мешал язык промямлил, — из фри чеаз ин зе рум…

— Не «is», а «are» — это же множественное число, ты что дурак? — тонкий голос Яна Романова прозвучал звонко и безжалостно.

— Романов! — Зинаида Петровна прикрикнула и слегка стукнула по парте толстой рукой с обрубками ногтей.

Она неприязненно покосилась на последнюю парту и поймала себя на кощунственной мысли, что мало ему досталось. Но тут же себя одернула.

Романов упорствовал:

— Так неправильно же!

— Не встревай! Не ты отвечаешь! — учительница вперилась в него взглядом и затрясла двумя подбородками. — Вешников, сядь! — резко переключилась она на другого, снова подняв одного из мальчиков с задних парт. — Самойлов, тебе предложение, — крякнула, заглядывая в методичку, и прочитала, — there is a big table in the room. Построй нам общий вопрос.

В классе повисла тишина. Стоящий парень мялся, тянул время, пару раз пытался что-то промычать, но ничего членораздельного не выдавил. Спустя минуту «англичанка» сдалась:

— Что нам нужно чтобы построить общий вопрос? — однако и на подсказку ответом была тишина, пришлось продвинуться дальше, — надо глагол поставить на первое место. — она уже сама забыла предложение и снова заглянула в методичку, — где у нас общий глагол? Is.

— Не «is», а «be».

Голос с задней парты заставил лицо Зинаиды Петровны залиться неприятным багровым цветом. Она шумно с одышливым присвистом задышала, яростно листая пожёванные странички. Сама не нашла где остановилась и гаркнула:

— Ладно, читай следующее!

Ученик помедлил, тяжело вздохнул, а потом опустив взгляд в тонкую книжицу, медленно по слогам прокартавил:

— Вер… из а ву-ден вардроуб [13] Wardrobe (англ.). … — и с облегчением закончил, — ин зе корнер.

— Водроб. — Ян вскинул бескомпромиссный упрямый взгляд.

На этот раз «англичанка» хватила по столу ладонью уже со всей силы:

— Так, Романов, если тебе неймется отвечать — отвечай. — И не глянув в подсказку предложила, — разбери: There in a lot of water in the bottle.

На что Ян мгновенно отреагировал:

— Не «a lot of», а «much».

Пример и в самом деле был не ахти. Можно было сказать и так и эдак. Зинаида Петровна вспыхнула, багровея от злости:

— Романов, ты меня учить собрался?! Я наверное лучше знаю!

Глаза с заплывшего синяком лица смотрели прямо на нее:

— Почему?

— Потому что я учитель!

— Но вы же неправильно сказали.

Зинаида Петровна была почти пенсионерка. Ей три года оставалось до пенсии. Дома у нее было три бульдога и два лабрадора. И все эти детские разборки, драки, споры ей давно осточертели. Ей хотелось одного — спокойно и без нервов доработать свое. И единственное, что ей мешало это неуспеваемость всех этих вешниковых и успеваемость романовых.

— Романов, — с нажимом проговорила она, глядя на разбитое лицо, — Романов, ты вот не видишь, как себя ведешь, а? Не понимаешь, почему с тобой рядом сидеть никто не хочет? — класс одобрительно притих, и десяток пар глаз обернулся на последнюю парту. — Если ты захочешь, чтобы с тобой дружили, — с нажимом выдавила «англичанка», — не надо своих друзей пе-ре-би-вать. С тобой никто дружить не хочет, потому что ты всех оскорбляешь. Понял? — посмотрела она мальчику в глаза.

Но нет, он не понял.

— Но я же знаю ответ, а они нет!

Возмущенно взвился он. И учительница устало махнула рукой. Не ее это дело — пусть классная пытается объяснить. Если сможет.

Из школы Ян шел понурив голову. Он очень трудился чтобы быть самым умным, чтобы его любили. И потому испытывал острое чувство несправедливости. Ему было горько, одиноко и хотелось, чтобы кто-то пожалел.

Но больше всего ему сейчас хотелось Лизу. Лизу, которой не было. Она уже три дня не появлялась дома. И потому Ян тоже домой идти не хотел.