Сергей Дигурко - Песок и время

— Да, печально видеть, но факт… Что-то кошки у меня скребут по сердцу, недаром спалось плохо.

Из распределительной кабины выглянул заспанный солдат:

— Салам аллейкум, хабир!

— Салам, салам. Какие проблемы?

— Много больших проблем.

— Показывай. Лязим шуф.

Мартынов поднялся в кабину и в дистанционном режиме запустил все четыре агрегата.

— Хм, удивительно… Еще и запускаются.

Солдат пальцем указал на вольтметр, у которого стрелка нервно дергалась.

— Шину хада?

— А ты не знаешь?

— Нет, не знаю. Ты специалист, хабир. Ты должен знать.

— Я-то знаю. А вот тебя чему и где учили?

— В Туркмении полгода я учился. Ну и жара там у вас, — засмеялся араб, отвечая только на часть вопроса, заданного Мартыновым.

Сергей вышел из распределительной кабины и пошел к работающим дизелям. Солдат брел за ним, окончательно, как казалось, проснувшись.

— Открывай все двери и люки, коллега, — буркнул ему Сергей, а сам, подойдя к центробежному регулятору числа оборотов, попробовал рукой покрутить шток катаракта.

— Конечно, я так и знал.

Заглушил агрегат и плоскогубцами что есть силы, надавил на регулятор. Тот со скрипом, но поддался.

— Пусто! Видишь! Пусто! Бери масла дизельного, граммов десять и заливай вовнутрь. Понял?

— Понял, — ответил араб и начал заливать прямо из двадцатилитровой канистры в узкое отверстие катаракта масло, которое тут же стало литься на пол, расползаясь по нему пахучей и жирной лужей.

— Елки-палки, — выругался Сергей. — Через воронку же нужно заливать масло, через воронку. Дай сюда, я сам все сделаю…

Залив масло и аккуратно вытерев его подтеки, Мартынов завел двигатель.

— Ну что? Нормально?

Стрелка вольтметра, достигнув напряжения 220 Вольт, застыла на месте.

— Нормально, нормально, хабир, коес, — цокая языком, произнес солдат.

— Так, теперь бери лопату и выгребай песок из-под кабин. Потом найди марлю и натяни ее на все люки забора воздуха, чтобы песок не засасывало во впускные коллектора двигателей. И наведи порядок везде, а то гадюшник развели здесь, — выговорился Сергей.

— Как дела, Сергей? — спросил его, подходя, Иван.

— В принципе нормально. Обычный регламент проведу, и все будет шуршать, чики-чики… А у вас как?

— Грязища везде, песок. А так видно, до нас ребята наши хорошо здесь работали, а они, арабы, как мне кажется, вообще не включали станции до нашего приезда. Я по записям в журналах проверил, счетчики моточасов просмотрел, не включались они, не включались. Вот тебе и боевое дежурство, Сережа.

— Пойду я пройдусь немного, обозрю окрестности, — закуривая, сказал Мартынов.

Но Иван уже не слышал его, захлопнул за собой дверь кабины управления.

…Тучи мух, миллионы зеленых мух роились в знойном африканском воздухе, мелькали перед глазами, норовили залезть в уши, в рот, противно при этом жужжали, как назойливые мысли, не давали ни на мгновение долгожданного покоя.

Сергей шел по каменистой местности, напоминавшей ему поверхность Марса, описанную в каком-то фантастическом романе, прочитанном в далеком детстве. Почва была реальна, осколки твердой породы резали твердую поверхность сапог, каждый шаг давался с трудом.

Мухи, тоже были реальны: облепили куртку цвета хаки сплошным слоем. По прошествии какого-то времени Сергей перестал отмахиваться от них.

«Скоро солнце сядет, наступит ночь, не будут же они и в темноте меня преследовать, — произнес он мысленно.

Ладно, на севере, там все же финики — любимое мушиное лакомство, другие экзотические фрукты, овощи, но откуда они здесь взялись?» — продолжал он беседу сам с собой.

Такое несметное количество увиденных мух встречалось ему, пожалуй, второй раз в жизни… А в первый…

Тогда это были учения в станице Успенской Краснодарского края.

Учения, игра в войнушку, мобилизационный призыв нескольких тысяч «партизан», которые давно забыли, с какой ноги начинать маршировать, где у гранаты чека, но зато отлично знали, в какой ближайшей деревеньке можно было разжиться самогоном, чтобы скоротать оплачиваемое Министерством обороны рабочее время, забыться в пьяном угаре, хоть как-то скрасить отсутствие женского пола на протяжении нескольких месяцев.

Тогда тоже досаждали мухи, жара и дурь отцов-командиров, возомнивших себя великими полководцами, строящими планы по штурму вражеских крепостей, а вечерами праздновавших «пирровы победы» в ресторанах Армавира в окружении местных жриц любви.

Но те мухи были своими мухами, отечественными, а эти, как и все окружавшее его безмолвное пространство, были враждебны, и вели себя соответствующим образом — нагло и бесцеремонно.

Поднявшись на возвышенность, Сергей увидел простиравшуюся далеко вперед знойную пустыню, где на многие сотни километров не было ни городов, ни воды, сплошной мираж, когда действительность сливается воедино с прошлым и будущим, когда чувствуешь себя отшельником в келье монастыря, тесной и в то же время безграничной в пространстве и времени. Но Сергей знал, что там, именно там, за этими барханами, возможно, в этот самый момент за ним неотрывно следят несколько пар глаз. Это был Чад, французский легион, головорезы-наемники, длившаяся долгие месяцы война за спорные территории, за право владения нефтяными месторождениями.

Красное солнце медленно уходило за горизонт. Сергей посмотрел по сторонам и увидел недалеко несколько вагончиков с торчащими из стен прямоугольниками кондиционеров; на скамейке сидел, покуривая, человек с черной блестящей кожей лица.

Когда Сергей приблизился к нему, тот приложил правую руку к сердцу, и спросил: «Как дела? Как здоровье?».

Услышав в ответ: «Мафишь мушкиль, нет проблем», — кивнул на свободное место рядом и предложил закурить.

Пуская дым в воздух и поддерживая незатейливую беседу, они внимательно изучали друг друга. Арабский мир не терпит суеты, не любят здесь многословия, резких жестов, необдуманных фраз и действий. Сергей давно понял эти правила поведения и взял их на вооружение.

Посмотрев в глаза Сергея, собеседник представился:

— Башир, — и протянул руку для рукопожатия.

Сергей назвал свое имя.

— Как, как? — переспросил араб несколько раз.

— Серджио, — ответил Сергей.

— Серджио, Серджио, — нараспев произнес Башир.

Русский язык он знал не очень хорошо, некоторые слова, особенно их произношение, давались ему с трудом.

— Заходи в дом, — произнес Башир и ногой толкнул дверь вагончика.

На полу вдоль стен лежали толстые матрацы, в одном из углов стоял телевизор (видеодвойка), на небольшом столе — посуда, графин с водой; холодильник, пачка журналов, пепельница. Взгляд Сергея остановился на литровой банке, на дне которой, свившись в клубок, копошились две небольших размеров змеи. Перехватив взгляд Сергея, Башир холодно произнес: