Сергей Дигурко - Песок и время

— Ты где пропадал? — нахмурив брови, строго спросил его Иван.

— Не делай умное лицо, Ваня, ты же офицер, — пошутил Мартынов. — Наслаждался экзотикой.

— Насладился, — смягчил тон Машанов.

— Вполне. А вы что так припозднились?

— Ты представляешь, — косясь на Али, ответил шепотом Иван, — они ракету при разряжении уронили.

— Как это?

— Ручной тормоз на «Зилке» не исправен был, машина покатилась в тот момент, когда одна половина ракеты еще была на полуприцепе, а другая — на станине пусковой установки. Все разбежались в разные стороны… Серега Рожков в кабину запрыгнул, пытаясь педалью ножного тормоза остановить движения автомобиля, но… Короче говоря, грохнулась об песок ракета. Вмятина возле пускового двигателя, рули всмятку… Вот и возились до утра почти. Пока кран в чувство привели, пока… Водителя уже упекли в калабуш, в местную тюрьму. Разборок завтра будет ой-ой-ой сколько.

«Вот и хорошо, пока кинутся, что трейлер сгорел…» — подумал Мартынов, нащупывая в кармане куртки брелок «Самсон».

Десять дней, отведенных для командировки на юг Ливии, подходили к завершению. Иван Машанов срочно уехал в Сирт — тяжело заболела его жена. Так совпало, что и командира бригады майора Нури вызвали в Триполи, и он любезно согласился подбросить Машанова до места назначения.

Покидая Кофру, Иван назначил исполнять обязанности старшего группы подполковника Алешина Василия Васильевича. Сергей отрастил бородку и в свободное время загорал во внутреннем дворике дома, листая старые подшивки газет. Как-то днем, открыв «Красную звезду», на последней странице заметил короткое сообщение в траурной рамке: «На сорок четвертом году жизни скончался от тяжелой и продолжительной болезни полковник Генерального штаба Сайгин Валерий Валерьянович…»

— Ребята, слушайте, — крикнул режущимся в карты сослуживцам. — Сайгин умер!

Офицеры, прервав игру, столпились возле Мартынова.

— Жаль, хороший был человек. И ведь еще не старый, мой ровесник… Пусть земля ему будет пухом, — удрученно произнес Алешин. — Да, живешь, живешь, воюешь за Дарданеллы, а потом бац… и мимо. Фархад, Сергей, — переводя разговор на другую тему, продолжил Василий Васильевич. — Давайте после обеда на машине, которая привезет продукты, съездим в бригаду и попытаемся дозвониться Ковалевскому. Пора вопросы задавать. Сколько нам еще здесь куковать? Когда самолет прилетит — и так далее…

Отведав порядком поднадоевшего куриного супа, они отправились в штаб бригады. Была пятница — выходной день. Заместителя командира бригады капитана Джабара не оказалось на рабочем месте.

— Да, не рассчитали мы немного. Еще не отвыкли, что это у нас в Союзе командование днюет и ночует на службе. А здесь, — махнул рукой Сергей, глядя на сонного дежурного офицера.

— Как нам дозвониться в Сирт или в Триполи? — задал вопрос ливийцу Алешин.

— Нет связи, — зевая, ответил тот.

— Поехали домой к Джабару, — предложил Фархад.

— Умно мыслишь, Фархад. Поехали.

Спустившись со склона и изрядно пропетляв по тесным улочкам Кофры, подъехали к двухэтажному дому, где жил капитан. Минут десять пришлось сначала звонить, а затем и стучать в дверь, пока она не открылась, и перед глазами офицеров предстал во всей своей красе хозяин дома. Необъятного размера живот буквально выпадал из полосатого, длинного, до пят халата. На давно небритом лице застыло недоумение. Кто тревожит в выходной день меня? По какому праву? Да я вас сейчас!

— Фархад, переведи ему, что я, подполковник Советской Армии Алешин спрашиваю у него, когда он нас собирается отправить назад в Сирт, так как мы всю намеченную программу работ выполнили и не видим смысла больше здесь, в Кофре, задерживаться, — попросил Василий Васильевич переводчика.

Фархад, тщательно подбирая слова, изложил суть вопросов. Джабар, не пригласив офицеров войти в дом, выслушал и ответил:

— Будете здесь находиться до тех пор, пока я не захочу с вами расстаться.

— Ну уж нет, уважаемый. У нас свое командование есть, и оно решает когда, где, и сколько нам находиться, — возразил Алешин.

— Без комментариев, — ответил капитан, закрывая дверь.

Сергей поставил ногу в щель.

— Что значит «без комментариев»? Скоро Новый год, и мы должны встретить его в кругу близких и родных людей.

— Это по вашему календарю Новый год, а у нас он давно наступил, — ответил капитан, дергая дверь.

— В таком случае мы с сегодняшнего дня на работу ездить отказываемся, переведи ему Фархад.

— А я кормить вас больше не буду, вот тогда и посмотрим, кто здесь главный, — ответил Джабар.

— Ну-ну… не корми. Вряд ли тебя по головке за это майор Нури погладит, когда возвратится из Триполи. Закончен разговор. Сережа, отпусти дверь, а то он лопнет еще, не равен час, от злости.

На следующий день с утра как обычно к дому офицеров подъехала машина. Водитель несколько раз посигналил, видя, что никто из дома не выходит. Постояв еще минут двадцать, машина отъехала от здания.

— Так что там у нас с деньгами и продуктами? — спросил Алешин у сидевших в холле офицеров.

— Пару дней протянем. Крупа есть, правда, с червячками. Вода есть. Денег динаров двадцать на всех осталось. Курево погибших ребят в столе есть: пачек двадцать. А там видно будет: не стоит вперед заглядывать, может и Ковалевский очухается наконец, видя, что от нас ни слуху ни духу, — за всех ответил Мартынов.

У дома вновь посигналил автомобиль.

— Ого, целая делегация, — воскликнул Артеменко.

— Скорее, конвой, — подметил Петров, глядя, как в холл входит человек семь вооруженных автоматами и пистолетами ливийцев.

— И Али с ними, — сказал Сергей.

Али, подойдя к Мартынову, пожал ему руку и сказал:

— Не стоит упрямиться, хабир. Джабар просил передать, что он не уступит и еды вам больше давать даром не собирается.

— Даром? Да мы за вас всю полугодовую работу выполнили, — вступил в дискуссию Алешин. — А кормить вы нас обязаны бесплатно по контракту между странами, ясно?

— Мне-то ясно, а вот капитану Джабару нет. Мне было приказано передать вам его слова. Я передал, — возразил Али.

— Передал, спасибо, до свиданья, — закончил разговор Алешин и вышел в другую комнату.

Вооруженные люди молча наблюдали за происходящими событиями, стоя полукольцом у входной двери.

— Серджио, — обратился Али к Мартынову и, взяв его за плечо, отвел к окну. — Слушай, ты же понимаешь, что лично у меня совсем другое мнение по этой ситуации, но я всего лишь лейтенант и ничего не могу сделать…

— Понимаю, Али. А ты ничего и не делай. Передай еще раз наши требования и, спасибо тебе, друг, — глядя в голубые глаза молодого человека, сказал Сергей.

Али пожал его руку и продолжил тихим голосом: