Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Сведений о таком издании нет. Похоже, идею не удалось реализовать. Бригаду часто перебрасывали на разные участки фронта, и командованию, надо полагать, было не до литературы. Но в периодике Катаев печатался. Очерки и рассказы, присланные из действующей армии, были особенно востребованы в редакциях газет и журналов. Включая и столичные. Известность росла.

27 июня вольноопределяющийся Катаев переведен во 2-ю батарею той же бригады. Получил новую должность, а 31 октября и чин младшего фейерверкера.

В общеармейской иерархии – младший унтер-офицер. На погонах две поперечные нашивки – басоны, или, как их называли в армейском обиходе, лычки.

Генеральское покровительство тут уже ни при чем. Если унтерские лычки получил, значит, как тогда говорили, служил исправно.

Много позже Катаев рассказывал, что был награжден в период артиллерийской службы – получил два георгиевских креста. Так в армейском обиходе называли установленную для «нижних чинов» боевую награду. Прежнее официальное именование – «знак Военного ордена».

Это была исключительно офицерская награда. Получали ее толькоучаствовавшие в боях.

«Нижним чинам» ордена не полагались. Однако весьма почетной наградой был и «знак Военного ордена» – «солдатский георгий».

Чтобы получить такую награду, мало было начальственного представления. Требовалось еще и документально подтвержденное согласие всех солдат подразделения – батареи либо роты и т. п.

Рассказывал Катаев также, что на фронте контужен и отравлен газами. Однако эти рассказы не подтверждаются документально. Нет подобного рода сведений в соответствующей графе послужного списка вольноопределяющегося-артиллериста: «Бытность в походах и делах против неприятеля, с объяснением, где именно, с какого по какое время; оказанные отличия и полученные в сражениях раны или контузии…»

На все перечисленные вопросы там дан ответ штабным офицером бригады. Один и вполне определенный – «не был».

Кстати, отсюда не следует, что Катаев все попросту выдумал. Бригада, где он служил, находилась порою в районах боевых действий, ее обстреливала артиллерия противника, но, по меркам 1916 года, такое не считалось непосредственным участием в боях. Допустимо, что вольноопределяющийся получал весьма опасные задания, например, восстановление прерванной телефонной связи под неприятельским огнем, был дважды представлен к награде, а представление затерялось в штабах, когда менялась дислокация войсковой части. Не исключено, что о контузии он не доложил начальству, до полевого лазарета не дошел, времени не хватило, вот и записи в документах нет. Отравление же газами вообще не предусматривалось довоенного образца документацией.

Многое допустить можно, только еще раз подчеркнем: нет документальных подтверждений. Не исключено, что найдутся где-нибудь.

Однако в любом случае артиллерийская служба Катаева закончилась в декабре 1916 года. Вольноопределяющийся подал рапорт о переводе и, согласно послужному списку, был принят «на сокращенный курс при Одесском пехотном училище».

Казалось бы, решение странное. Мог бы вскоре держать экзамен на офицерский чин и стать артиллерийским прапорщиком. Затем служить и дальше в своей бригаде.

Причина, обусловившая решение, угадывается. В качестве своего рода передышки выбраны четыре юнкерских месяца. Ранее был почти год солдатчины. А это, помимо рутинной службы, частые смены дислокации, постоянное, обязательное при обустройстве артиллерийских позиций рытье окопов и траншей, погрузка и разгрузка снарядов, дров, продовольствия, жизнь в сырых землянках, жара, холод, вши – надоело. В училище, пусть и пехотном, жить полегче.

К тому же Катаев – не просто юнкер. Все же унтер-офицер, направленный в училище из действующей армии. Таким – уважение, особые льготы. Например, внеочередные увольнения в город. А вернулся он в Одессу, и было куда пойти.

Февральская революция 1917 года радикально изменила государственное устройство. Сословные привилегии были упразднены, и сын чиновника уравнялся в правах с потомственными дворянами. Однако война продолжалась. Согласно послужному списку, 29 марта Катаев «произведен в прапорщики армейской пехоты и назначен в распоряжение штаба Одесского военного округа».

Затем получил очередное назначение – в прифронтовую полосу. 9 апреля прибыл к новому месту службы и внесен в списки «46-го пехотного запасного полка младшим офицером 3-й роты».

Так называемые запасные полки – учебные. Первичное обучение или переподготовку там проходили мобилизованные.

28 июня прапорщик Катаев отправлен на передовую вместе с пополнением. Был «зачислен в списки 57-го пехотного Модлинского полка младшим офицером в 7-ю роту».

Готовилось очередное наступление. Вскоре оно и началось. 11 июля Катаев ранен – при исполнении служебных обязанностей.

С поля боя доставлен в полевой лазарет. Рана не считалась легкой – осколок снаряда почти навылет пробил бедро. Требовалось стационарное лечение.

Катаева перевезли в один из ближайших госпиталей. Попал опять в Одессу. Там и узнал, что согласно приказу по «IV армии от 5 сентября 1917 г. № 5247 награжден орденом Св[ятой] Анны 4 ст[епени] с надписью “За храбрость”».

Орден этот крепился на эфесе офицерской шашки. В темляке – темно красная лента, по ней золотыми буквами надпись: «За храбрость».

Такую награду получали толькоучаствовавшие в боях офицеры. На военном жаргоне орден – по цвету ленты – именовался «клюквой».

Кстати, Л. Н. Толстой после Севастопольской обороны получил такой же орден. Мечтал о большем, но «клюквой», по свидетельствам ряда современников, гордился.

Было чем гордиться. Искать службу на Кавказе уехал великовозрастный неудачник, так и не сумевший найти область социализации, а вернулся офицер, севастопольский герой, аннинский кавалер, наконец, писатель, уже добившийся всероссийской известности.

Орденом гордился и Катаев. В его прозе «клюква» упоминается неоднократно. Боевая награда. И биографам о ней рассказывал [17]   См., напр.: Галанов Б. Валентин Катаев: Размышления о Мастере и диалоги с ним. М.: Художественная литература, 1989. С. 7. .

Возможно, что выздоравливавший после ранения прапорщик успел тогда реализовать свою мечту. Прошелся, наконец, по одесским улицам во всем парадном великолепии офицерского наряда, позже не раз описанного классиком советской литературы: фуражка салатового цвета с лихо примятой – фронтовой шик – тульей, узкий лаковый козырек надвинут почти до переносицы, оливково-зеленый китель, золотые погоны, темно-синие щегольские бриджи и, конечно, канты по швам, хромовые, или даже шевровые, антрацитного блеска сапоги, коричневые ремни портупеи, револьверная кобура на поясе справа, а слева – шашка.