Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Они шли через Сад. Ада старалась запомнить каждую мелочь. Узор гравия на дорожках, плетение чугунной ограды, пышную пену шиповника, сдержанные позы селекционных красавиц, багрянец и белизну, благородную бледность роз, сливочное золото, розовый туман и пепельную дымку. Розы кивали им вслед, хотя погода стояла безветренная.

– Не знаю, как я смогу жить там, зная о том, что произошло здесь. – Ада с сомнением смотрела на пыльную дорогу по другую сторону ворот. Буйная тропическая зелень веселилась, бубнила и взвизгивала разными голосами ее обитателей. Здесь, на территории поместья Гильяно, звуки казались приглушенными, доносились как через слой ваты. Но Ада знала: стоит ступить за ворота, как гул и гам джунглей обрушатся на нее.

– Ты забудешь меня.

– Нет. Тебя я никогда не забуду.

– Забудешь. Все забывают то, что происходило в Доме Гильяно.

– Как это?

– Так. Ты знаешь, что ночью видела сон, но утром не можешь вспомнить, о чем он.

– Но то, что было между нами раньше… Во Флоренции. Это ведь я всегда буду помнить? Ты ведь тогда сказал… Помнишь?

Он покачал головой:

– Нет. Это тоже сотрется. Не сразу. Но ты освободишься и от этого. Тебе нужно жить дальше, к чему горькие воспоминания?

На прощание он поцеловал ей руку. Она прижала руку к губам, запечатлевая свой поцелуй поверх его. И тут ее словно обожгло – ожерелье!

– Оно твое, Ашер. Оно должно остаться в твоей семье. Оно принадлежит Гильяно, – поспешила Ада разъять тугую застежку. – Это ведь единственная память о донне Кай.

– Оставь себе. Это подарок.

Снег в Петербурге шел пятые сутки подряд. Мельтешил густо, как помехи на экране телевизора. В шесть утра под окнами зашаркали снегоочистители. Ада проснулась до звонка будильника. Привскочила в постели со сдавленным криком. Опять тот же сон. Она никак не может запомнить его. Но после этого сновидения задыхается, как в петле. Что же ей снится? Будто она потеряла что-то или кого-то… И не может найти или вернуть.

Ада медленно приходила в себя, восстанавливала дыхание, трясла руку, сведенную судорогой и прижатую к сердцу, – отпустило, тысячи мелких иголочек радостно заплясали под кожей. Она жива. Она в своей спальне. В безопасности.

Но этот сон – тревожный знак. Значит, сегодня что-то пойдет не так, планы рухнут, она не справится. Такое уже бывало. Но сегодня важный день, встречи расписаны по часам. Обидно будет все провалить. «Черт, черт», – шептала она, выбираясь из-под одеяла.

Она, как старому другу, кивнула Кинкейду на стене. Тому самому, которого когда-то подарил ей Марк Вайнер, отчаянно выпрашивая прощение. Кинкейд висел так, чтобы он был первое, что Ада видит утром. И так, чтобы картина отражалась в зеркале туалетного столика. Сразу с кровати Ада бросалась к зеркалу – проверять, разгладились ли за ночь морщинки возле глаз. Инновационные крема, флюиды и маски выстроились перед ней, как солдаты, готовые к бою.

Битва за уходящую молодость не прекращалась ни на день. Велась с переменным успехом в кабинетах косметологов и массажистов, дома были приняты все возможные оборонительные меры: тонны крема, щеточки, пилинги. Почему женщинам так важно, чтобы сбылась сказка о вечной молодости? Кажется, что от нее рукой подать до вечной жизни?

Ада выглядела роскошно для деловой женщины «за тридцать» с безумным ритмом работы, но ежедневно видела здесь и там углубившуюся складочку, протянувшийся на миллиметр дальше лучик. Ощущение такое, что Питер ведет войну против своих жительниц, награждая их землистым цветом лица, бескровными щеками и чахлой кожей после долгой зимы. Холод, влажность, туман по утрам и вечерам, а потом, как паяльная лампа, жгучее майское солнце.

Чиркнула пальцем по смартфону, на экране тоже сыпал снег, как и за окном. Лента новостей возвещала о транспортном коллапсе: поедь она сейчас на Петроградку – застряла бы в жуткой пробке. Наверняка все бросились в метро. Так и есть: метро перегружено. Очереди на вход и на выход. Там сейчас такая давка. Ничего, она потерпит.

Ворох сообщений от Любимова. В последних витали сердечки и поцелуйчики, в предыдущих рядами шли обиженные мордочки, а первое содержало изображение чертей с вилами, за то что она не осталась у него ночевать. Но ей нужно было выспаться. Как хорошо, что она догадалась выключить звук, иначе всю ночь вздрагивала бы от сигналов сообщений, жалящих, как стрелы купидона. Кто бы мог подумать, что это – переписка со взрослым человеком, топ-менеджером крупной металлургической компании, повадки у него, как у прыщавого школьника. И новое послание, сухое, деловое, только что доставленное со сладкой вибрацией оргазма: «Срочно лечу в Норильск. Прости за вечер. Увидимся в субботу. Удачи с выставкой». Теперь она осталась без пары. Вот первая неудача, отметила Ада мысленно. Но тут же взяла себя в руки. Это не проблема – она начала перебирать список контактов.

Уронила смартфон на стол – и уставилась в чашку с кофе. Она хотела представить Любимова как своего спутника. Официально. Чтобы всем все стало ясно. Он ведь сделал ей предложение – в своем ужасном стиле: «Давай объединим наши активы». Она посмеялась и обещала подумать. Почему, когда всего-то нужно добавить каплю романтики, он остается сухим дельцом, а когда лучше бы промолчать и смириться, шлет тонны няшного спама? Он обиженно настучал ей в WhatsApp: «А что прикажешь? Становиться на одно колено и протягивать бриллиант? Тебе же ничего не возможно подарить из ювелирки, чтобы ты не скривила нос». И это правда. Арт-директору ювелирного дома «Аль-Хашми» трудно угодить.

Ладно, она хозяйка приема. Не беда, если побудет без пары. К тому же теперь у нее больше шансов вытащить Элен из дома. Ада моментом отыскала ее номер:

– Я отправила тебе приглашение, но не получила ответа. Ты придешь?

Сонный голос на том конце пробубнил вечную отговорку:

– Мне не с кем оставить Марка.

– Брось, Элен. Это особенный вечер и для Марка, и для тебя. Вызови ему сиделку.

– Ты хочешь заставить меня раздавать интервью. Ты же знаешь, что журналисты накинутся, как голодные собаки.

– Элен, ты должна быть там. Ты просто обязана. Не ради меня. Ради Марка.

– Он все равно ничего не узнает.

– Но ты-то будешь знать!

Ада пробежалась по списку дел в программке-органайзере, вычеркивая те, которые могут подождать, дошла до конца списка, вернулась к началу и задумчиво воскресила сначала одну встречу, потом другую. До Нового года чуть больше недели, все хотят решить старые дела в уходящем году. Никто не станет ждать. А дурное предзнаменование лучше оставить там, где ему и полагается быть, – в области фантазий.

В офисе ее ждал сюрприз. Секретарша с бледным от пудры лицом испуганно прошептала: