Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– В двух словах не объяснить, что в нем хорошего.

Адвокатишка залился противным смехом:

– Наверняка можете и в двух словах, но на меня не хотите их тратить. Что ж, я не гордый. Попробую сам разобраться. Вот эта, – ткнул он в гигантское полотно, – кажется лучше других, и не только из-за циклопического размера. Кровавый океан под закатным солнцем. Что-то в этом есть, как ни крути. Знаете, создается такое ощущение дисбаланса, оно добавляет тревожности. Нервы начинают трепетать, потому что разум постичь изображенного не может. Солнце заходит, а небо по-прежнему сияет, будто сложенное из драгоценных камней. Потрясающий цвет! И эти волны… их окрасил не закат. Это кровь. Это место битвы или казни. Или вот этот водоворот, – резко шагнул он к картине напротив. – Смотришь на него и думаешь: что в нем такого? Почему все нутро у тебя разрывает, когда ты останавливаешь на нем взгляд. Стоит присмотреться. А ведь он сложен из сверкающих ножей, изогнутых, как серп луны. Сколько? – обернулся он к Аде.

Она вздрогнула:

– Что?

– Сколько вы хотите за эти две картины?

– Они не продаются. По окончании выставки Эрмитаж отберет себе несколько полотен. И боюсь, те, что вы назвали, будут среди фаворитов.

– Эрмитаж? – скривился он. – Много вы от них получите! Я представляю очень могущественного и богатого клиента. Вы можете назвать любую сумму. Я не стану торговаться. Два миллиона? Доллары, евро, фунты стерлингов. Выбирайте валюту, Ада Аркадьевна. А хотите, пересчитаем на золотые слитки? По пять миллионов за каждую? За одну десять, за другую – шесть? Обе за двадцать? Назовите цену. Не стесняйтесь, даже если это будет миллиард. Я заплачу. Вернее, мой клиент заплатит. Деньги будут у вас в течение часа. А Эрмитажу вы найдете что сказать. Женщины – ветреные создания, они могут и передумать.

– Вы сумасшедший?

– Нет, это ваш художник сумасшедший. И сказочками про художественную натуру и затворнический образ жизни вы меня не проймете. Он редкий псих. Не надо меня обманывать, что вам нужно с ним посоветоваться или что вы следуете его распоряжениям. Мы оба с вами знаем, что решения принимаете только вы, Ада Аркадьевна. И у вас есть шанс обеспечить себя и его до конца жизни. Сколько? Какая сумма сделает вас счастливой?

Он был серьезен, его деловой тон не оставлял места дурости или лжи. Это было настоящее предложение. Но Ада ответила:

– Деньги не делают меня счастливой, синьор Аменти. Эти картины не продаются. Если ваш клиент хочет иметь у себя в коллекции работы Марка Вайнера, то я дам вам адреса галерей, с которыми мы сотрудничаем. Вы сможете что-нибудь выбрать. И не нужно платить астрономические суммы.

– Да, но что с этого будете иметь лично вы? – вкрадчиво спросил он.

– Ничего. Большую часть средств мы передаем в Благотворительный фонд помощи детям-сиротам.

– А вы ведете дела Марка Вайнера исключительно по доброте душевной?

– По дружбе.

Блуждающий взгляд адвоката замер, в нем вместо сарказма зажегся огонек подозрения:

– Похоже, вы верите в то, что говорите. Как это может быть правдой? Вы ведь не в раю живете, деньги важны для каждого, и много их не бывает. Вы трудитесь каждый день, иногда без выходных, не на пляже загораете. Неужели деньги больше не имеют над вами власти, Ада Аркадьевна?

Ада поежилась: что-то похожее однажды в бреду нес Марк.

– Знаете, не нравится мне, как вы себя ведете. Пожалуй, вызову охрану.

– Не утруждайтесь. Ухожу, – отступил он, поклонившись, причем не отделался мелким кивком головы, а согнулся в поясном поклоне. – Не смею больше отнимать у вас время, Ада Аркадьевна.

После презентации, когда Элен пришлось ответить на вопросы двух десятков журналистов, Ада не смогла отказать ей и согласилась что-нибудь выпить, хоть терпеть не могла бывать в квартире Вайнеров на Большой Конюшенной. Ей казалось, что здесь живет призрак. Краем глаза она улавливала его движение. Тень собиралась на шторах. Мутный силуэт дрожал в отражении на начищенном боку чайника.

Как только они вошли, сиделка тут же пожаловалась:

– Марк Михайлович не желает ложиться спать. Не выходит из мастерской.

– Горе мое, – вздохнула Элен, сбрасывая на руки сиделке соболиную шубу.

Ада заглянула в мастерскую к Марку:

– Привет!

Марк улыбнулся и бросился к ней целовать руки:

– Донна Гильяно, какая честь для меня…

– Он тебя не узнаёт, – пояснила Элен, возникнув за плечом Ады. – Что такое? Почему ты до сих пор не спишь? – начала она менторским тоном отчитывать сына.

И пока Элен шпыняла знаменитого художника и гнала его в постель, Ада осмотрелась, отмечая каждую новую работу. Марк очень быстро стал популярным. За право выставлять его картины галерейщики дрались.

– Ты понимаешь, что он рисует? – спрашивала ее Элен, обескураженная той шумихой, которая поднялась вокруг художеств ее больного сына.

– Я понимаю, какие чувства вызывает то, что он рисует, – отвечала Ада.

Первая же большая работа Марка Вайнера «Братья» вызвала шквал. Ее обсуждали, ее ругали, ею восхищались. Непонятно было, кто из двоих изображенных братьев – убийца: тот, кто поднял руку на брата, или тот, что убивает себя каждодневной покорностью, бездействием. Картину на закрытом аукционе приобрел некто неизвестный, он вел торги по телефону.

Творчество Марка обросло слухами. Одни говорили, что он настоящий пророк и предвидит скорый апокалипсис. Другие клялись, что его картины вызывают такой сокрушительный эффект, потому что Марк рисует кровью.

Глядя на его картины, люди вдруг начинали осознавать, что жизнь коротка. Ты тратишь драгоценные годы на приобретение ненужных вещей, радуешься деньгам, но забываешь, что значит дышать. Нужно жить именно сейчас, а не ждать лучшей погоды, иного валютного курса. Завтра может не быть.

Но Элен не позволила Аде задержаться в мастерской надолго:

– Нечего делать в этом свинарнике!

Элен до сих пор не смирилась с болезнью сына. Ада вспомнила, как утешала Елену Юрьевну:

– Элен, оглянись: кто вообще сейчас нормальный?

– Мы не сможем долго скрывать его болезнь. Люди узнают.

– И что? Он уже пророк. Ему простительно. Никто и не ждет, что он будет таким же, как все.

В столовой призрак соткался из тьмы и уселся напротив Ады. Массивная голова, широкие плечи, руки как два крыла. Из-под его пальцев шел дым. А иногда до ее слуха доносился хриплый, лающий смех. Ада сжалась в комочек. Элен же не замечала ничего странного. Для нее призрачный жилец оставался за гранью восприятия. Она разлила вино по бокалам:

– Все еще в девках?

Ада кивнула. Элен осуждающе покачала головой.

Ада не хотела разрывать помолвку с Марком. Но Элен настояла:

– Ты не виновата, что он заболел. И не приму никаких жертв. Не нужно тебе связывать с ним жизнь.