Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Наконец Ашер сказал:

– Твоя стратегия не работает. Страх не проходит. В чем причина, как думаешь?

Ада растерялась. Она не ожидала столь прагматичного подхода к своей истории.

– Наверное, страх действительно засел в подсознании, его не выгнать оттуда, – робко предположила она.

Ашер был неумолим:

– Ты дойдешь до полного саморазрушения, если будешь так думать. Нужно менять стратегию. Что было этим парням? Как их наказали?

– Никак. Я ничего не сказала следствию, и дело закрыли.

– Почему ты ничего не сказала?

– Вернее, я говорила, что ничего не помню. У меня ведь была черепно-мозговая травма. Почему? – Ада точно впервые задумалась о том, почему не сказала правду. – Ну, во-первых, мне нравился Димка. И я была сама виновата, что пошла за ним. А во-вторых, эти уроды бы все отрицали. Кто мне поверил бы?

– Понятно. Эта история всегда будет с тобой, пока не свершится правосудие. Люди должны нести ответственность за свои поступки – это Закон.

– Чей закон?

– Закон этой Вселенной.

Ашер пропал на две недели. Ада не знала, что и думать. Спросить домработницу Лючию? Но это значит – выдать себя, признать, что ты в этом доме последняя, кому Ашер сообщает о своих планах. Засыпать одной на пустой вилле было невыносимо. Изо всех щелей в штукатурке, из складок штор, из пыльных углов лезли ночные страхи. Призраки пели каждый на свой мотив: «Что ты будешь делать, когда он вышвырнет тебя? Вернешься к убогой серой жизни? На что ты растрачиваешь себя? Почему не думаешь о будущем?» Возможно, потому, что оно беспросветно… Ада забывалась сном лишь под утро, надвинув на глаза расшитую стразами маску.

Ашер вернулся однажды ночью. Ада сорвалась с постели. Она волновалась за него. Хотя… есть ли на свете человек страшнее Ашера Гильяно? В одной сорочке выбежала в гостиную. И тут же попятилась, чувствуя босыми ногами холодность мраморного пола. Ашер был не один. Его подручные отвели глаза, стараясь не смотреть на Аду. Коротенькая сорочка почти ничего не прикрывала ни вверху, ни внизу. Ашер накинул ей на плечи пиджак. И Ада почувствовала, что его пиджак, как надежное мужское объятие.

Из гостиной она отступила в маленький темный коридор, ведущий в столовую. Здесь стояли два кресла, а на тумбочке дичала ваза с цветами, про нее Лючия всегда забывала. Вода зацветала, цветы высыхали и опадали россыпью лепестков. Ада свернулась калачиком в кресле. Ей в грудь уткнулось что-то твердое, она нащупала в кармане ту самую книжку, которую постоянно читал Ашер и однажды показал ей. Ада потихоньку вытащила ее. Тонкие страницы, испещренные островерхими значками, шелестели, как палая листва. Смешно, что в тот раз она называла рисунки рыбьими костями или даже следами от когтей демонов. Сейчас они не казались ей страшными или уродливыми. Но они по-прежнему хранили тайну. С ними не получалось провернуть тот же самый фокус, что с монументальным латинским или червячками древнегреческого.

Листая страницы, Ада вдруг поняла, как должны звучать фразы, написанные на этом древнем языке. Величественно и совсем непривычно для слуха современного человека. Предложения выворачивались наизнанку, гудели как колокол, а смысла было не разобрать. В бессилии Ада закрыла глаза. И, будто на темном экране, перед ней вспыхнули образы, которые она могла перевести на привычный язык.

«Вся моя настоящая жизнь умещается всего в одну ночь. А та жизнь, которой я жила до сих пор, не настоящая, не моя. Это странно. И дико. И больно. И я снова боюсь, что через несколько дней забуду все, что здесь пишу, а когда вновь проснусь, ничего не буду помнить. А когда я проснусь, не знаю».

«Я никогда не говорила, что люблю тебя, Аш. Зачем что-то говорить тому, кто и так все видит и знает? Но иногда мне хочется, чтобы ты этого не знал. Чтобы я могла говорить тебе о своей любви, а тебе оставалось бы верить мне на слово. Ты же не веришь, ты знаешь. Ты видишь меня насквозь. От тебя я не могу утаить свои поступки, свои мысли. А иногда так хочется иметь тайну, пройти мимо неузнанной незнакомкой. Я сама для себя большая загадка, чем для тебя, Ашер».

«Я тут вот о чем подумала: все, что я знаю о себе, записано тобой, Аш. Ты не представляешь, что такое просыпаться – и вдруг узнавать, что у тебя за плечами большая жизнь, настоящая любовь. Мне кажется, никто не стал бы ждать меня так долго, как ты, Аш. Ты невероятно терпелив. И я теряюсь в догадках, чем я заслужила такое счастье?»

«Девочки-танцовщицы спросили, не страшно ли мне с тобой? Каково это – встречаться со Стражем? Откуда, мол, я могу знать, что ты мной не управляешь по своей прихоти? Я попыталась объяснить им, что такое поведение было бы слишком мелким для тебя, тебя недостойным. Но когда осталась одна, задумалась. Ты в самом деле никогда не влиял на меня? Даже чуточку? Иногда мне кажется, что мои чувства – лишь отражение твоих. Я не верю, что способна на такую любовь, которая есть у нас. Узнавать тебя, любить через время и пространство – и помнить об этой любви? Как моя душа может вмещать такую громаду? Или мы, люди, чего-то не знаем о своей душе, самого главного?»

Ада услышала шаги Ашера, быстро захлопнула книжку, спрятала в карман пиджака. Если Ашер заметит ее интерес, опять заставит читать, а она, даже под угрозой пыток, не станет зачитывать вслух то, что увидела и поняла сейчас. Это дневник, это личное. Ашеру будет больно знать, что его может прочесть кто-то посторонний.

– Тебя так долго не было, – сказала она.

– Дела, – ответил он неопределенно. – Но теперь я свободен на несколько дней. Можем съездить к морю. На Лигурийское побережье.

К морю! Она ведь даже не видела теплого моря, лишь пресные перекаты Финского залива и свинцовые волны залива Нью-Йоркского во время путешествия с Ашером.

– Думала, ты не водишь машину, – удивилась Ада, когда помощник Ашера сложил в багажник ее чемодан с курортными нарядами и тощую дорожную сумку – незатейливый багаж Ашера, который считал, что платиновая банковская карта – отличный способ ничего не потерять в путешествии. Помощник отошел на несколько шагов, очевидно собираясь поклониться на прощание.

– Гильяно не водят машину, – услышала Ада обычный ответ в стиле Ашера. Она уже устала от правил мифической семьи Гильяно – судя по словам Ашера, жутких снобов. – Всегда есть кому их водить. Но нет правил без исключений. – И он сел за руль.

Ада устроилась рядом с ним, на переднем сиденье. Ашер внимательно разглядывал кнопки и приборы на панели, ногами пробовал педали и очень неуверенно взялся за рычаг переключения скоростей.

«Так мы далеко не уедем», – скептически подумала Ада.

– Может, лучше с водителем, – робко предложила она.

– Сейчас вспомню, – отозвался Ашер.