Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Дни уходили за горизонт, а Гильяно даже не приближался к ее спальне. Она и не подозревала, что он может забыть о сексе так надолго. Но здесь, кроме нее, не было других женщин. Пожилая жена владельца отеля не в счет. Неужели после откровений Ады он решил расстаться с ней и эта поездка – прощальный подарок?

Ночью она проснулась. Ей показалось, что Ашер смотрит на нее. Но вокруг была темнота и пустота. Ада откинула влажную от пота простыню. Она спустила ноги на пол. Деревянный пол так нагрелся, что еще не остыл после солнечного дня. Часы на телефоне мертвенным светом подтвердили – три часа. Шатаясь, приходя в себя от глубокого сна, Ада подошла к окну, скрипнули ставни. Круглый фонарь луны заглянул в лицо.

Волны вздыхали в темноте. Луна то показывалась, то пряталась за рваными клоками вдруг набежавших грозовых облаков. Пахло сыростью. На пляже кто-то был. В темноте белела рубашка, тлел кончик сигары. Ашер, догадалась она. Ада накинула на плечи индийский палантин.

Темная лестница напоминала горбатую спину чудовища. Ада ощупью искала ступеньки, боясь подвернуть лодыжку и загреметь вниз, и почти обрадовалась, когда ступила босыми ногами на холодный колючий песок.

– Не спится? – спросила она, приблизившись к Ашеру.

Он не ответил, лишь выдохнул дым. Вновь мощно затянулся сигарой. Искры на мгновение ожили по краям свернутого спиралью табачного листа и тут же опали, лишь огненный зигзаг тлел под слоем пепла.

– Можно? – Не дожидаясь разрешения, Ада села рядом.

– Вы, люди, прячетесь за спины своих богов, – заговорил Ашер, цедя каждое слово сквозь зубы. – Сначала это были истуканы со зверскими оскалами, потом – сверхлюди со звериными головами и птичьими крыльями, далекий Бог-Вседержитель, владыка Неба и, наконец, земной человек, который, по мнению ваших богословов, сам был богом. Но что могут ваши боги? Что они дают вам, кроме призрачной надежды, которая приходит, как эхо вашей же молитвы, отраженной от тюремных стен Вселенной? Вы в тюрьме на этой планете, вам не выйти за пределы этой реальности, вы обречены всегда рождаться людьми. Только людьми. У вас не будет вечной жизни. Ни здесь, ни там. – И он указал сигарой куда-то за пределы досягаемости взгляда – то ли на небо, то ли на воду. – Для высших сил, когда они снисходят к вам, вы не более чем занимательные игрушки, которыми можно вертеть, как хочешь. За тот короткий век, что вам отмерен, вы не успеваете ничего. Вы не успеваете даже оглянуться по сторонам. А ваша надежда – горький отчаянный крик тех, кто боится жизни и смерти. Вы думаете, что сможете оказаться в раю? Показал бы я вам, где находится этот рай. Знаешь, что с древнеиранского слово «pairidaêza» – «парадиз», «рай» – буквально переводится, как «сад, обнесенный стеной»? И он до сих пор существует. О, это вполне библейский рай: с садом, мужчинами, женщинами и змеями. Да, ангел с огненным мечом стоит на страже, но тот, кто мечтает о рае, разве убоится какого-то парня в куриных перьях? Как вообще можно жить в вашем мире? Сколько живу, никак не могу привыкнуть. Но я был готов просить любого из ваших богов, молиться всем сразу, приносить жертвы, лишь бы они вернули мне ее. Если бы они могли ее вернуть…

«Ее? О ком он говорит?» – терялась в немых вопросах Ада. «Дневник!» – догадалась она. Жало ревности впилось в мякоть сердца. А ведь Ада считала свое сердце закаленным, перенесшим многие разочарования, а потому укрытым панцирем цинизма. Оказывается, есть женщина, о которой Ашер думает постоянно.

– Ты был женат? Помолвлен? – робко спросила она, вспомнив кольцо, которое он носил на шее.

– Это? – Из ворота рубашки он достал цепочку. Подсветил сигарой бриллиант, камень отозвался, брызнул сотней разноцветных искр.

– Огранка «ашер», – машинально заметила Ада и смутилась, что в такой момент думает о бриллианте больше, чем о разбитом сердце Ашера.

– На. – Он дернул цепочку и, когда та порвалась, протянул кольцо Аде. Она приняла его в раскрытую ладонь. И вместо того, чтобы рассмотреть поближе или, чем Бог не шутит, примерить, медленно сжала его в кулаке, стараясь впечатать в кожу все грани первого в своей жизни бриллианта.

– Почему ты оставила меня? – отчетливо произнес он, глядя Аде в глаза. Именно этот вопрос ей всегда хотелось задать матери. Ада часто думала об этом. И сейчас, сжимая в руке чужое обручальное кольцо, думала о своей матери, у которой, может, даже простенького колечка никогда не было. «Почему ты оставила меня?» – спросила бы ее Ада с порога. Ее матери просто повезло, что не пришлось отвечать на столь сложный вопрос. Ашер словно прочел ее мысли.

Ашер вдруг припал губами к ее сомкнутым пальцам. Она робко щекой потерлась о его волосы, поцеловала в макушку, как матери утешают расстроенных детей.

Ада спросила шепотом:

– Что с ней случилось?

И он так же тихо ответил. Его слова прозвучали как шелест набежавшей и отступившей перед земной твердью волны:

– Она умерла.

– Как ее звали?

Он долго молчал, будто не решался доверить Аде ее имя:

– Амрита. Верни, – потребовал он кольцо обратно и протянул руку. Ада не стала возражать.

– Мне все говорили, что нужно забыть ее, – вновь раздался хриплый голос Ашера. – Хотя я не понимаю, почему перед лицом смерти ее нужно забывать, когда я помнил о ней перед лицом вечности. А может, они и правы – душу не должны удерживать незавершенные дела… Почему-то мне всегда казалось, что я снова встречу ее. Узнаю в любом обличье. Ведь Закон вечной любви существует и выполняется… Но, сколько бы я ни искал, она ускользает от меня, как тень. Она прячется от меня в Бронзовом дворце, перебегая из комнаты в комнату, таясь за колоннами, застывая на постаментах в образе статуй. Она одна, и я один. Почему же нам так трудно встретиться в этом проклятом мире? – почти рычал он.

И Ада поняла: он зол на весь мир. Он в бешенстве. Он разъярен так, что готов разрушить мир до основания. Мир, где нет его жены, его возлюбленной Амриты. Он ненавидит каждую живущую ныне женщину и ненавидит Аду – за то, что она жива, за то, что она рядом с ним. Из этого горького корня растет его жестокость. И если ты поняла его, то можешь вырваться и бежать… или пожалеть его…

Она первая потянулась к нему. Поцелуй пришелся в твердые, сжатые губы. Раньше она бы и не подумала целовать Ашера. В их отношениях он был законодателем, он был правителем. Он задавал тон, а она лишь следовала за ним. Но Ашер ответил ей. Он припал к ее губам и будто пил из них, забирая ее дыхание.

Она не ждала нежности. Останавливалось дыхание, она задыхалась в его руках. Ткань сорочки с треском разошлась под его пальцами. Песок царапал кожу, забивался под ногти. Кожа зудела, песчинки хрустели на зубах. Он языком подхватывал слезы, бегущие по ее щекам. Их соленый привкус напоминал ему вкус крови.