Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– Совсем как в Доме Гильяно.

– Именно, – подтвердил гость и тут вдруг резко переменил тему разговора: – И как тебе удается цеплять таких красоток? Где ты их находишь?

Ашер вздрогнул и перевел взгляд на Аду:

– Ты еще здесь?

Ада пренебрежительно дернула плечом: мол, мне неинтересны ваши разговоры. И прошла в гостиную, чтобы выйти к бассейну через французское окно. Но оставила раму приоткрытой. Лежа в шезлонге, она прислушивалась к тихо бурлящим голосам в гостиной.

– Ты уверен, Тони?

– Уверен. И я собрал все документы из больниц. Его лечили от эпилепсии, потом – от шизофрении.

– Лилу не вылечишь таблетками.

– Материалисты не спешат сдавать позиции, когда сталкиваются с чем-то непонятным. Сначала они как следует протравят его всеми известными им средствами. Кстати, я познакомился с твоим сыном Марком.

Ада привскочила: сын? Ей послышалось? У Ашера есть сын?

– И каким ты его находишь?

– Славный парнишка, но слабый.

– Да, это худшее, что можно вообразить.

– Занимается искусством. Скупает Кинкейда.

– Кинкейда? – Ада даже почувствовала, как презрительно скривились губы Ашера.

В Нью-Йорке она видела картины Томаса Кинкейда: полные света, теплых огней, рождественского снега или ярких осенних красок. Они дышали спокойствием. От них становилось радостнее на душе.

– Знаю, что скажешь: «Сахарная патока в кисейных кружевах». Подобное искусство далеко от стандартов Гильяно, но, согласись, сразу понятно, что мальчик страдает.

Мелодичное треньканье стекла. Ада так и видела, как Ашер разливает виски по бокалам. Ей самой отчаянно захотелось выпить. Можно, конечно, обойти виллу, зайти со стороны кухни, необязательно шлепать через гостиную, но она так разомлела под солнцем, что вставать не хотелось.

– Значит, лилу существует, я не ошибся. Но как его достать? Ведь он неуязвим, пока окружен монастырскими стенами. Впрочем, монахи не станут держать его у себя вечно. Слишком хорошо они знают, чем придется расплачиваться за чудеса. Мне нужен волос с его головы и нужна его кровь. Сможешь устроить?

Антонио долго не отвечал. Слышались лишь шаги и шорох одежды. А когда раздался голос синьора Аменти, в его испуганных, дрожащих интонациях нельзя было узнать того самоуверенного болвана, который так нахально болтал с Адой на крыльце виллы.

– Ашер, ты не станешь в одиночку связываться с лилу. Правда? Пусть дон Гильяно разбирается. У него есть и Стражи, и Воины, – бормотал Антонио, голос до визга забирался круто вверх, потом падал до шепота вниз.

Ашер, напротив, был невозмутим, будто наконец нашел решение задачи:

– Но ты пришел не к нему, а ко мне. Потому что знаешь: я виноват. Из-за меня лилу покинули Дом Гильяно. Из-за меня в Доме свирепствует УР.УШ.ДА.УР. – От звука этих непонятных слогов Ада сжалась, они царапали слух, как когти. – Если кому-то предстоит восстановить равновесие, то это буду я.

– Ты погибнешь!

– Можно подумать, что иначе я останусь жив! Я умираю каждый день, Тони. С каждым закатом я чувствую, как от меня уходят силы. Меня вычеркнули из Книги Жизни, выгнали из Дома Вечности. Ужасно жить среди мертвецов, которые не понимают, что уже мертвы.

– Я… я ведь думал, что теперь ты сможешь вернуться. Расскажешь дону Гильяно про лилу. Вы придумаете вместе, что делать.

– Мы с Марко – плохой союз. Его Стражи не придумали ничего лучшего, как повернуть Колесо Истории вспять. А я всегда против возвращения назад.

Антонио промычал, сдавая позиции:

– Волосьев хоть клок тебе добуду. Не проблема. Но кровь… Во что я ее соберу? – вслух рассуждал Антонио. – Пробирки разлетаются от его крови, как от бомбы. Смешно, но в больницах никто и не догадался, почему у этого пациента так трудно взять анализы. Нужна посуда из драконьего стекла, шприцы, иглы, перчатки из драконьей кожи. Где-то в Залах Аменти наверняка валяются горы этого добра, но кто даст мне ключ?

– А ты укради его, – раздался лающий смех Ашера. – И найди кого-нибудь… не самому же мне возиться с кровью лилу.

– Я бы мог… Разреши мне. Ведь это призвание Братства Аменти – работать с кровью лилу.

– А в жертву мне тоже тебя приносить? Ты же знаешь, что лилу всегда нужна жертва.

– Значит, ты не собираешься? Сам? – осторожно спросил Антонио.

– Нет. У меня еще есть дела.

Антонио вздохнул, но ему ничего не оставалось, как подчиниться:

– Ладно, займусь твоим амбициозным проектом, пока дон Гильяно меня снова каким-нибудь заданием не нагрузил так, что ни встать ни вздохнуть. Но жизнь твоя не так уж плоха, судя по твоей подружке…

Ашер пробормотал что-то невнятное. А потом спросил:

– Тебе не показалось, что она похожа на Амриту?

Невинный вопрос привел Антонио в бешенство:

– Ты в своем уме, Ашер? Знаешь, что ты безумен? Официально тебе это объявляю! – кипятился Антонио. – Ты довел себя до изгнания из Дома. Ты довел Дом до погибели. Что тебе еще нужно?

– Ты видел ее глаза? В них едва держится цвет. Это признак старости души.

– Аше-е-е-ер, – беспомощно простонал Антонио. – Ты ведь точно так же думал об Элен. Видел в ней Амриту. Разве нет? А потом все кончилось в один день.

– Ты не веришь, что я могу ее встретить.

– Не верю, Ашер. Ты ведь знаешь, сколько отпущено средней душе.

– Она не из средних, она из лучших.

– Хорошо, просто человеческой душе. А ведь Мастер ножа и ключа рассекает душу на тысячи кусков. В лучшем случае осколки ее души рассеяны среди тысяч земных женщин. И ты видишь Амриту в каждой из них. И каждый раз страдаешь. Ты ищешь и находишь, но ты не соберешь эту мозаику.

– А если ей удалось сохранить душу целой?

– Ты все равно никогда не узнаешь ее. Сколько раз за это время она должна была переродиться! Ты представляешь, как глубок этот сон? Ашер, опомнись. Что же ты так бездарно растрачиваешь оставшееся время?

– А что мне еще делать, Тони?

– Ну скажи мне, скажи, ты уверен в том, что она – танцовщица из Дома Гильяно? Ты чувствуешь между вами связь? Она любит тебя? Ты любишь ее?

Ашер проигнорировал неудобные вопросы:

– Внешне Ада совсем не похожа на Амриту. Но она знает латынь, древнегреческий! Кто в наше время знает древнегреческий, Тони? И как она выбирает драгоценности! Любой Смотритель позавидует. Она видит настоящее. Она видит то, что скрыто. Пусть только в камнях, не в людях. Она знает гимны Фортуны Дома Гильяно.

– Гимны Фортуны Дома Гильяно распевают уже несколько столетий все кому не лень, как базарные песенки в каждом захудалом балагане! – сорвался на крик Антонио. – Ашер, ты заблуждаешься, как и всякий Гильяно Внутреннего Круга, который долгое время провел в Доме. Почему ты не думаешь о том, что имеешь слишком сильное влияние на нее? Почему ты не думаешь о том, что способен внушать ей? Что ты вынуждаешь ее вспоминать обрывки прошлых жизней и подгоняешь ее под свой идеал? Неужели ты думаешь, что твоя жена не разыскала бы тебя, если бы была жива и любила тебя так же сильно, как ты ее?