Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

По дороге домой она купила пачку сигарет. Ада не курила, даже Ашер с его вечным сигарным дымом не смог подбить ее на это. Но сейчас она чувствовала – надо затянуться. Вот просто надо. Необходимо. Нет, даже так: сейчас для нее сигарета – вещь первой необходимости. У ларька растерялась – не знала, какие сигареты выбрать. Знала только, что с ментолом брать не следует. Табачная индустрия здорово набрала обороты, могла удовлетворить любые запросы мужчин, женщин, наверное, даже младенцев, судя по мультяшной раскраске некоторых пачек. Ада выбрала классический синий «Винстон».

Сидя на подоконнике и пуская дым в форточку, Ада дрожала от страха, слезы катились по щекам, будто питерский дождь проник в комнату. Тряслись руки, дрожали пальцы, когда она чиркала спичками, чтобы поджечь очередную сигарету (зажигалку, как некурящая, Ада купить не догадалась). На языке скапливалась горечь, во рту набиралась противная слюна, но Ада смолила, не переставая. И, только выкинув в форточку пустую смятую пачку, она очнулась.

Ей не стать дымом, прозрачным и легким, не улететь под облака и не сравняться бестелесностью с облаками. Не забыть черно-белых фотографий, с которых в лицо тебе смотрит смерть. Зачем Ашер убил? Разве она просила? И Ада испугалась, что могла об этом попросить, что весь ее рассказ был криком о помощи, о мести. Она испорченная, гнилая по сути. Она всегда это знала. Разве хороших девочек заманивают в подвал? Ведь никому в голову не придет посягать на чистых. Она грязная, паршивая овца, которая никогда не стремилась угнаться за стадом, и она поплатилась за непослушание.

Ей казалось, что она всегда знала свое будущее, но ничего не могла изменить. Тошнотворная ситуация, будто висишь в пустоте, не чувствуя страховочных канатов. Пытаешься делать непредсказуемые шаги, но через некоторое время замечаешь, что события, сделав крюк, вновь вернулись в свою колею и тебя опять несет, как щепку, к водопаду. И, падая за свой личный горизонт, ты оказываешься в водовороте среди клубов пара и острых, как иглы, брызг, тебя затягивает в воронку неизвестности. Ты можешь провалиться в иную вселенную или же раствориться в небытии…

Сквозь этот сумбур мыслей пробивалась еще одна, более четкая: Ашер вступился за нее. Впервые в жизни у нее появился защитник. Его поступок бесчеловечен, она не хочет даже думать, что он мог убить, но он думал о ней, пошел на преступление ради нее. Большего для нее никто в жизни не делал.

Сапфировое ожерелье осталось у Ады. Ашер не вспомнил о нем при прощании. Ада хотела было вернуть драгоценность, но какая-то злая сила заставила ее спрятать футляр с ожерельем в сумку. Может, во всем виновата обида на Ашера? За что он вот так ее выгоняет?

Сапфиры были не к месту в крохотной замызганной комнатке на Гороховой. Они освещали мерцающим светом самые темные углы. Они нашептывали, что Ада достойна большего. Они искрились обещанием лучшей жизни.

Ада так боялась, что ожерелье пропадет. Вдруг бабуля начнет рыться в вещах или в окно залезут воры – и сорвут джекпот? И Ада всюду носила ожерелье с собой, прятала под свитера и кардиганы, спала в сапфирах, натягивая одеяло до подбородка. Сон ее стал тревожным, отрывочным, полным странных видений.

Высокая статная женщина в этих снах отдавала приказы глубоким властным голосом. На указательном пальце ее левой руки сиял перстень с синим глазом-сапфиром. Она всегда знала, что и как происходит в Доме. Ей не смели перечить. Ада невидимкой следовала за ней. Она кралась за этой женщиной по коридорам и галереям, заходила в кладовые, спускалась в погреба. Ада не замечала обстановки, не могла повернуть голову, чтобы рассмотреть, что происходит вокруг. Ее взгляд был прикован к прямой, как спица, спине, к бледно-сиреневому шлейфу платья. Так продолжалось из ночи в ночь.

Однажды женщина обернулась и уставилась на Аду темными внимательными глазами. Губы ее шевельнулись, она что-то спросила, но звука не было, Ада не разобрала слов. Женщина сделала шаг навстречу и снова спросила что-то, перед глазами Ады, как в замедленной съемке, колыхнулась рука, будто незнакомка хотела разогнать туман или развеять видение.

«Кто ты?» – с этим вопросом Ада проснулась. Он звучал на том самом гортанном древнем языке, который Ашер называл своим родным.

«Кто я?» – на этот вопрос у Ады не было ответа. Случайные заработки, беспросветность. Ашер стал для нее грандиозным приключением. Теперь о нем даже больно вспоминать. Она одна. Всегда была одна. Ада никогда не страдала от одиночества. Но сейчас почувствовала себя словно запертой в коробке. Кто-то ловкий накинул крючок снаружи, ей не выбраться, остается колотить кулаками в стены. Никто не слышит ее борьбы. Ее голос затухает под крышкой, которая тяжела как могильная плита. Чтобы яд ее одиночества не выбрался на волю, не заразил тех, кто привык всегда быть с кем-то, у кого есть семья, друзья.

«Кто я? Никто в толпе потерянных лиц, – рассуждала Ада. – Такая же, как все остальные. Чужая среди чужаков. Но для себя я все, целая вселенная. Сама с собой я смеюсь и плачу. Мне не скучно наедине с собой. И если я не буду любить себя, то кто тогда полюбит меня?»

Сапфиры… Она осторожно сняла с шеи ожерелье. Что, если оно навевает ей странные сны? Что, если истинная владелица сапфиров вопрошает: «Кто ты такая, чтобы носить мои драгоценности?» Ада вгляделась в мерцающие глубины камней. Они говорили с ней, они что-то обещали. Они запрещали ей сдаваться. Они были синими, как самое прекрасное невиданное, нездешнее небо.

И тут, как по волшебству, Ада наткнулась на блог стюардессы Эмиратских авиалиний.

Девушка в красной шапочке-таблетке с прикрепленным к ней белым платком жизнерадостно рассказывала о том, как бегает с подносами на высоте 10 000 метров. А что? Дубай, вечное лето, бесплатные перелеты, скидки в салонах красоты для девушек из небесного экипажа… И Ада подумала: а почему нет? Заполнила на сайте анкету. Перечислила все языки, которые она посчитала, что знает, включая латынь и древнегреческий. Прикрепила фотографию.

Ей показалось, что и в этот раз платиновый цвет волос сыграл решающую роль. Аду очень быстро пригласили на собеседование и приняли, несмотря на то что ей едва хватило роста для нормы, чтобы закрывать багажные полки над сиденьями. Когда она прилетела в Дубай на шестинедельные курсы обучения в колледже авиакомпании, ее встретил дождь, словно Питер не хотел выпускать ее из мокрых, холодных объятий. Ада думала, что дождь в пустыне для местных – счастье, но все эмирати тоже ходили как прибитые: без зонтиков, в открытых сандалиях, обиженные предательством погоды.

С непривычки учеба напрягала. Пришлось учить инструкции по безопасности, сервису, медицинской помощи, справляться с аварийными ситуациями: выживать в пустыне, тушить пожар, даже высаживаться в воду: занятия проходили в бассейне, а вода в нем была – жуть какая холодная. Ада училась принимать роды на борту, оказывать помощь при ожогах и сердечных приступах. Но чувствовала: случись внештатная ситуация, от нее, Ады, пользы будет мало. Оставалось уповать на божественную милость.