Вадим Филатов - Этика небытия. Жизнь без смысла: самая печальная философия

Возникает вопрос: но кто всё это сознаёт? Я. И это, опять же, концепция. И, как любая концепция, она условна, относительна и ограничена. Понимаете, о чем я? Вот смотрите, если я скажу, что всё есть материя и сделаю из этого соответствующие выводы, то «я» неизбежно буду ограничен этой материей. Если «я» скажу что-то про волю, то она (концепция воли!) станет отправной точкой моего иллюзорного существования: с чем бы я ни имел дело, я буду мысленно возвращаться к «воле». И это можно распространить на любые понятия и установки. Но где же верные понятия и установки? Лучше переформулировать вопрос так: где корень ошибки? В «я» и только в «я». Все концепции возникают из «я». Так вот, реализация – это исчезновение «я». На смену обусловленной «я» жизни приходит спонтанное функционирование ноумена.

У Станислава Грофа, который занимается трансперсональной психологией, есть описание того, как некоторые люди, пережившие измененное состояние сознание, описывают встречу с пустотой:

«Когда мы сталкиваемся с пустотой, мы ощущаем ее как изначальную пустотность космического масштаба. Мы становимся чистым сознанием, воспринимающим это абсолютное ничто, но в то же время испытываем парадоксальное ощущение его сущностной наполненности, насыщенности. Этот космический вакуум являет собой абсолютную полноту, ибо в нем, кажется, присутствует все. Он ничего не содержит в конкретной, явленной форме, но словно бы заключает в себе все бытие в его потенциальной форме. Вот таким парадоксальным образом мы можем выйти за пределы обычной дихотомии между пустотой и формой, или существованием и несуществованием. Однако возможность такого разрешения нельзя адекватно передать словами; постичь ее можно только в переживании. Пустота превосходит обычные категории времени и пространства. Она неизменна и пребывает за пределами всех дихотомий и противоположностей, таких, как свет и тьма, добро и зло, покой и движение, микрокосм и макрокосм, муки и блаженство, единственность и множественность, форма и пустота и даже существование и несуществование.

Этот метафизический вакуум, насыщенный потенциалом всего сущего, есть колыбель всякого бытия, абсолютный исток жизни, а сотворение всех феноменальных миров, следовательно, есть реализация и конкретизация этого потенциала.

Когда мы переживаем пустоту, у нас возникает чувство, что она, являясь истоком всего бытия, содержит в себе все творение. Иными словами, она представляет собой все бытие, ибо вне ее лона не существует ничего. В терминах наших обычных понятий и логических норм здесь как будто бы заключен ряд фундаментальных противоречий. Ведь не может не показаться абсурдом, что пустота содержит в себе мир феноменов, мир явлений, которые характеризуются прежде всего наличием формы. Аналогичным образом здравый смысл подсказывает, что творческий принцип и творение не могут быть одним и тем же и должны отличаться друг от друга. Однако необычная природа Пустоты выходит за пределы этих парадоксов». [14]

Возвращаясь к проблеме несвободы воли, необходимо подчеркнуть: феномены, каковыми, согласно самому термину, мы видимся, – это не что иное, как ноумен, а ноумен – то есть все, чем мы являемся, – хотя сам по себе и не существует, есть – феномены (видимость)». Что же получается? Тот Бог, Абсолют, Источник, Сознание – это… ничто. Тогда получается, что нет действия и нет, следовательно, источника действия (сравните эту мысль с вышесказанным), есть лишь спонтанная, хаотичная иллюзия? Выходит, что так. Именно спонтанная (случайная), хаотичная иллюзия. Конечно, когда речь заходит о каком-то Источнике, то нам представляется нечто фундаментальное, плотное, определенное, но не тут – то было. Ничто, пустота, небытие.

Здесь есть ещё один любопытный момент: с точки зрения Балсекара свобода состоит в принятии концепции «пусть жизнь течёт». В это заключается очевидный парадокс: категорическое отсутствие свободы выбора служит основанием некой иной свободы. Свободы плыть по течению? Свободы от ненужных переживаний относительно неправильного выбора? Но охватывают ли эти свободы всё пространство возможной свободы? И чем они лучше той же самой свободы выбора, из отрицания которой они каким-то образом возникают? Разве нас становится легче оттого, что мы бессильны? Если стратегия жизни вершится без всякого нашего участия, большинство людей этого не замечает. Тогда вновь возникает вопрос: а что нам даёт в практическом смысле уничтожение фикции нашего «я»?

«Свобода воли – это иллюзия. Наша воля попросту не является нашим собственным произведением» – заявил американский философ Сэм Харрис. [53] До него мало кто отваживается на публичное опровержение святая святых нашей жизни, а именно, на кажущееся незыблемым представление, что каждый из нас – маленькое «я» – является безусловным автором своих мыслей и действий. Автор очень детально, обстоятельно и всесторонне рассматривает эту тему: «Человеческие „выборы“ возникают в нашем мозге, будто бы появившись из пустоты. С точки зрения нашей осознанности мы не более ответственны за следующую мысль, которую мы подумаем (и, соответственно, сделаем), чем за факт нашего рождения». [53, с. 34]

С точки зрения адвайты нет такого понятия, как «просветленный индивидуум». Потому что нет никакого индивидуума. Сама вера в «индивидуума» – это Лила, Божественная игра. Но просветление может СЛУЧИТЬСЯ через определенный механизм тела – ума как одно из феноменальных явлений. Ноуменально вопрос о просветлении кого – либо даже не стоит. Мы – марионетки в грандиозном спектакле жизни, напрочь лишенные свободы волеизъявления. И через некоторых марионеток время от времени СЛУЧАЕТСЯ такое событие, как просветление. И знаете, в чем оно заключается? Цитируем Вэй у Вэя: «Пока субъект центрирован в феноменальном объекте и думает и говорит оттуда, субъект отождествлен с этим объектом и ограничен им. Пока это условие сохраняется, отождествленный субъект не может стать свободным, поскольку свобода – это освобождение от такого отождествления. Покидание феноменального центра составляет единственную „практику“, и это покидание является не актом, намеренно совершаемым отождествленным субъектом, а недеянием (у —вэй), оставляющим ноуменальный центр распоряжаться феноменальной активностью без фиктивного вмешательства воображаемого „я“. Ты все еще думаешь, смотришь, живешь из воображаемого феноменального центра? Пока ты продолжаешь делать это, ты никогда не узнаешь вкус свободы». [11, с. 78]

О чем здесь речь? Вы, конечно, и сами можете разобраться (не сомневаюсь), но чтобы не перечитывать вышеприведенную цитату несколько раз, скажем кратко: свобода – это полное и окончательное понимание, что «мы» не являемся авторами своих мыслей, желаний, чувств и действий. В книге «Свобода воли» американский философ Сэм Харрис говорит о том же, только более простым и доступным языком.