Вадим Филатов - Этика небытия. Жизнь без смысла: самая печальная философия

К примеру, известный церковный писатель Игнатий Брянчанинов, который считается крупнейшим духовным авторитетом для православных, написал в своё время статью о крепостном праве. Игнатий берет Свод Законов Империи, а потом положения из этого свода «обосновывает» с православной точки зрения. Вот некоторые цитаты: «Духовные, наипаче же священники приходские, имеют обязанность предостерегать прихожан своих противу ложных и вредных разглашений, утверждать в благонравии и повиновении господам своим, всемерно стараться предупреждать возмущения крестьян и их от того удерживать». «Все помещикам принадлежащие крестьяне и дворовые люди должны спокойно пребывать в их звании, быть послушными помещикам своим в оброках, работах и всякого рода крестьянских повинностях и исполнять в точности обязанности законами на них возложенные». [36, 2, с. 55—56] У нас воззвание канонизированного церковью епископа Игнатия отчего-то оставляет неприятное чувство. И ведь это воззвание было написано за два года до отмены крепостного права! Такое смирение едва ли может быть приемлемо. Может быть, потому, что святитель Игнатий смиряется не лично в отношении себя, а оптом, от лица множества рабов. Хотя разве эта разница принципиальна? Наступает определённый предел, когда совпадение множества неосознанных случайностей вызывает взрыв. Это относится и к субъектам исторического процесса и к отдельным индивидуумам. И восставшие крестьяне Емельяна Пугачёва вешают дворянских младенцев на глазах у их насилуемых матерей, пенсионер достаёт своё старое охотничье ружьё и маньяк берётся за молоток. Их систематически задевают и они вовлекаются. Можно ли их винить в этом?

Мысли и поступки – это результат случайного состояния нашего мозга в любой данный момент. Нами полностью управляет слепая игра нейронов мозга. На первых страницах книги «Свобода воли» Сэм Харрис рассказывает историю реального преступления. В 2007 году двое мужчин проникли в частный дом, где оглушили хозяина бейсбольной битой, а его жену и двух дочерей привязали к кроватям, старшую дочь изнасиловали. После этого они забрали все обнаруженные деньги, подожгли дом и скрылись. Отец очнулся и смог вовремя выбраться, но все женщины погибли. Когда в полиции спросили пойманного преступника, отчего он не развязал женщин перед тем, как поджечь дом, тот пояснил, что это не пришло ему в голову.

Сэм Харрис считает, что, в силу отсутствия свободы воли, у преступников не было выбора. И если бы он стал одним из них, то неизбежно поступил бы так же. «Тогда во мне не было бы такой части, которая могла смотреть на мир по—другому». [53, с. 25]

Да, отстранённость – неплохая установка. Только как научиться быть отстраненным, как воспитать в себе это состояние? Постоянно напоминать себе пустотные истины, превратить в мантру мысли о ничтожности и бренности вещей? Может быть, и так. Можно как-то упражняться в отстранённости. Наверно, как всякая сознательно принятая психологическая установка, отстранённость требует закрепления и усиления с помощью определённых приёмов. Можно, конечно, испытывать отстранённость в течение одной, двух недель, но потом жизненные перипетии разрушают эту установку. Вот почему смирение (в том смысле, в котором использует это понятие Балсекар) представляется весьма полезным в сложных ситуациях, воздействовать на которые мы не можем. Конечно, до тех пор, пока ситуации полностью не выйдут из под контроля.

По вопросу отсутствия свободы воли есть интересные рассуждения у Альберта Эйнштейна: если Луна, совершая своё вечное движение вокруг Земли, обладала бы даром самосознания, она была бы абсолютно убеждена, что движется по собственной воле. Точно так же существо, одаренное более глубокой степенью проникновения в суть вещей и более совершенным интеллектом, наблюдая за человеком и его действиями, улыбалось бы, видя заблуждение человека, который думает, что действует в соответствии с собственной волей… Человек защищается, он не хочет, чтобы его считали беспомощным объектом в процессе хаотичного движения Вселенной. Но должны ли законы, которые более или менее очевидны в неорганической природе, прекратить своё действие в отношении функционирования мозга?

Вы скажете: «ведь это мой мозг принимает решение»? Ответ Сэма Харриса: «В этот самый момент вы делаете бесконечное количество бессознательных «решений» с помощью органов, отличных от вашего мозга – но эти решения не те события, за которые вы чувствуете ответственность. Производите ли вы красные кровяные тельца или пищеварительные энзимы в этот момент? Конечно, ваш организм делает эти вещи, но если он «решит» поступить по-другому, вы скорее станете жертвой этих изменений, чем их причиной.

В вашем теле больше бактерий, чем человеческих клеток. Фактически, 90 процентов клеток вашего тела – микробы вроде кишечной палочки (и 99 процентов функциональных генов в вашем теле принадлежат им). Многие из этих организмов выполняют необходимую функцию – они – это «вы» в более широком смысле. Вы чувствуете идентичность с ними? Если они неправильно себя ведут, вы морально ответственны?

Каким образом мы можем быть «свободны», как сознательный действующий субъект, если все, что мы осознанно делаем, является следствием событий происходящих в нашем мозге, которые мы не в состоянии планировать и о которых мы полностью не осведомлены?

Мы не можем. Говоря, что «наш мозг» решил подумать, действовать, сознательно или нет, каким-то определенным образом, и, говоря, что это является основой нашей свободы, мы игнорируем основной источник нашей веры в свободу воли: чувство осознанного действия. Люди чувствуют, что они авторы своих мыслей и действий, и это единственная причина, по которой им кажется, что проблема свободы воли достойна обсуждения». [53, с. 26]

Таким образом, по Харрису, «…человеческие «выборы» возникают в мозге, будто бы появившись из пустоты. С точки зрения вашей осознанности вы не более ответственны за следующую мысль, которую вы подумаете (а, соответственно, сделаете) чем за факт вашего рождения… Но если посмотреть глубже видно (рассуждая и объективно, и субъективно), что мысли просто возникают без авторства и управляют нами». [53, с. 29] Вы скажете: «Если не я принимаю решения, то кто же? Кто, если не мы?» А вы знаете, кто «вы»? Как говорила Сова Винни Пуху: «Я» бывают разные!» И Сиоран задавался этим вопросом: «Что это за незнакомец путается под ногами?»

Согласно известным экспериментам нейролога доктора Либета, решение совершить поступок (поднять руку, передвинуть стул, выбрать одно число из нескольких предложенных) принимается мозгом до того, как сознание фиксирует это. Осознание принятого мозгом решения порождает иллюзию свободного выбора. На самом же деле наши мысли и поступки являются проявлением случайных неврологических импульсов и спонтанных состояний мозга. Скажем, мы выпиваем стакан воды. Почему воды, а не сока? Мы не задумываемся об этом, точно так же, как преступнику не пришло в голову отвязать женщин. Мы не принимаем осознанного решения о том, какую мысль будем думать дальше. Решения не порождаются сознанием, а случайно возникают в нем. Наши намерения могут много рассказать о нас, но их происхождение скрыто от нас и совершенно случайно. Мы придумываем причины post factum, но при этом сами не знаем, отчего мы такие, какие есть. «Вы можете сделать то, что решаете сделать, но вы не можете решить то, что решаете сделать», – утверждает Сэм Харрис. [53, с. 54]