Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть
- Название:Современная словацкая повесть
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радуга
- Год:1989
- Город:Москва
- ISBN:5-05-002226-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть краткое содержание
Современная словацкая повесть - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Никто не хочет мне помочь?
— Брось все как есть! — рявкнул Богуш. — Присядь-ка лучше к нам. На вот, выпей! — Чуть ли не силой он сунул ему в руку стакан с вином. — Отдохни, Ферко, успокойся, выпей за наше здоровье…
— Что-то не хочется…
— Времени у нас вагон, Ферко, успеем, — махнул рукой Богуш.
— Там же на полчаса работы, — робко вразумлял их Франтишек.
— Слушай, отстань! — резко оборвал его старый голубятник. — Ну чего ты ноешь? Завтра закончим.
— Как «завтра»? Не знаю, смогу ли я, у меня других дел полно, — возмутился Франтишек.
— А мы и без тебя справимся, — ответил Вондра, обнимая своих приятелей за плечи.
— Сегодня можно было бы отвезти каркас на участок. Олах просил к вечеру вернуть ему тележку.
— Так верни, — сказал Богуш. — У меня своя есть, даже две.
— Ну как хотите, — сдался Франтишек, поскольку силы были явно неравны. Он заметил, что и Костович усердно поддакивал Богушу и Вондре.
— Все сделаем. Верно? И каркас доставим на участок. Конечно, доставим. Вещь будет не хуже заводской, хоть на выставке показывай, не волнуйся, Лайош, — заверил Богуш Костовича. — Мы еще его так покрасим, рот разинешь…
Франтишек взял свой стакан, сел поодаль от них, около пня, что остался от старого абрикосового дерева. Потягивая вино, он смотрел на спины трех стариков, не обращавших на него никакого внимания. А они вспоминали годы, когда стояли долгие, жаркие лета…
Долгие, знойные… Франтишек закрыл глаза. Где вы теперь, бесконечные, балканские!..
Не любила она ездить в город в эти часы. А уж центр и прилегающие главные улицы и сейчас старается обходить за километр, хотя ей это почти не удается.
В период летних отпусков в центре невероятная сутолока. В субботу же здесь творится еще больший бедлам. Запруженные автомобилями и автобусами улицы — характерная черта эпохи и человека в ней. Люди гоняются за тем, чего им якобы не хватает дома. Чехи и словаки устремляются к теплым морям. Немцы — туда же или на худой конец к озеру Балатон, народы, живущие у южных морей, тянутся в обратном направлении, венгры наводняют магазины словацких приграничных городов, словаки же прочесывают магазины по другую сторону границы, а сколько спешки, суеты, нервов в этой беспрерывной миграции народов!
Она выскакивает из опасной зоны и попадает в атмосферу тихих кривых улочек, но этот рывок сто́ит ей пота и одышки. Теперь надо немного отдохнуть, что-то в боку закололо, и перевести дух, время еще есть.
Вчера вечером ей позвонила дочь, спрашивала, не заехать ли за ней на машине. Зачем, отвечала она, ведь у вас сейчас своих дел по горло, доберусь потихоньку пешком, не нужно сюда ездить, терять время… Дочь это, понятно, устроило, возражать матери она не стала, сразу же согласилась, не преминув, правда, напомнить, что ждут ее не позднее десяти!
Да-да, дочка дважды подчеркнула, чтобы я пришла не позже десяти часов, ой, пора, хватит отдыхать…
Подходя к особняку, облицованному снаружи темно-коричневой керамической плиткой, она не в первый раз почувствовала, как холодок пробегает по спине. Неужто здесь, в таком роскошном доме, живет дочь, неужели ее Зузка здесь хозяйничает! Господи! У нее даже закружилась голова от этой мысли.
Перед домом она увидела три легковые машины. Желтую, принадлежащую зятю, она сразу узнала, а вот другие две — красную и белую — нет.
Это, наверно, машины родственников Тибора, что сегодня ночевали у них… Семейство Рейфов, по рассказам дочери, довольно многочисленное. Да она и сама кое-что помнит. Вспоминает старого мастера — вот он стоит перед мастерской на солнцепеке, опершись о дверной косяк, с сигаретой во рту, глядя куда-то вдаль, где раскинулось католическое кладбище…
Мастерская старого Рейфа находилась недалеко от Сиреневой улицы, в одноэтажном доме в Кладбищенском проезде. В этом доме помимо мастерской имелось еще несколько квартир, их окна выходили на Долгую улицу. Вход в мастерскую был со стороны Кладбищенского проезда. Одну из квартир арендовала семья Рейфов — они, как и другие семьи, жили на правах квартирантов; дом, принадлежавший когда-то некоему Гроссовцу, вскоре после войны отошел в собственность государства, но условия жизни в нем от этого мало изменились. Для естественных надобностей в распоряжении жильцов оставались те же две деревянные будки в конце гнилого двора, по которому, как и прежде, нагло шныряли крысы, в дождливую погоду квартирки продолжало заливать, а за водой нужно было ходить на улицу к колонке.
Старый мастер. После полудня он, как обычно, долго стоит на солнышке на пороге мастерской, погруженный в себя, почти не воспринимая окружающее, потом вдруг вздрогнет, словно очнувшись от сна, и уходит в темное помещение, чтобы до вечера заниматься там починкой велосипедов, детских колясок, тележек, мясорубок, кофейных мельниц и тому подобных бытовых приборов; случалось, что чинил и мотоциклы, если клиент, прикатив машину, станет назойливо упрашивать — дескать, не знает больше никого, кто бы мог его починить.
У Рейфов было четверо детей — три девочки и мальчик. Тибор самый младший. Старый мастер хотя и работал с утра до ночи, но денег в доме вечно не хватало. За свою работу он брал гроши, а иногда вообще ничего. Многие, усвоив это, злоупотребляли его великодушием. Другие искренне возмущались, почему старый мастер позволяет себя обманывать, при этом сами они старались заплатить сколько положено, хотя и понимали, что для Рейфа самое главное — удовлетворение от сделанной на совесть работы.
В сорок девятом неожиданно умерла его жена. Было ей всего пятьдесят один год, и прежде она ничем серьезно не болела. Мастер тяжело переживал ее смерть, после такого удара судьбы он так и не смог оправиться. Через три года он надел свой промасленный фартук уже не в мастерской у кладбища, а в одном из пунктов службы быта, который открылся на Кривой улице за евангелистским храмом, но вскоре, как и его жена, неожиданно скончался, чем сильно огорчил горожан и окрестных жителей.
Старшая дочь Рейфа, некрасивая, угловатая Ружена, вышла замуж еще в конце войны и сразу же после освобождения уехала с мужем в Братиславу. За пять лет Ружена родила троих детей, а когда они подросли, устроилась продавщицей в продовольственный магазин, где впоследствии стала директором.
Средняя дочка еще при жизни обоих родителей стала женой железнодорожника из Ческе-Тршебовы. Муж работал машинистом на паровозе, страдал болезнью сердца и в сорок лет вышел на пенсию по инвалидности.
Младшенькая, Эдита, жила дома вместе с родителями и братом. Той весной, ставшей последней для ее матери, Эдита встречалась с одним монтажником. Он находился в их городе в трехмесячной командировке. Звали его Петр, и, как позднее выяснилось, дома у него осталась любимая жена. В начале лета Петр исчез, а Эдита, когда поняла, что беременна, бросилась его разыскивать. Но Петр скрывался. Пока она искала его по всей Чехии, то там, то сям зарабатывая на хлеб, дома умерла мать. На похоронах ей быть не пришлось — весть о смерти матери застала ее уже в родильном доме в Дечине, где ее отыскали сестры; к тому моменту она уже стала матерью девочки, появившейся на свет под самое рождество. Петр, а на самом деле Карел — таково его настоящее имя, отказался признать себя отцом, и Эдите одной с ребенком на руках многие годы жилось очень несладко. Где-то в шестидесятых она вышла замуж за вдовца из Либерец, венгра по происхождению, который в сорок седьмом году остался в Чехии, пустил корни и позднее уже не думал о возвращении в родные края. В нем-то и нашла Эдита внимательного и благодарного супруга.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: