Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

Самой подходящей кандидатурой ей показалась Маргита — подруга по работе, бездетная сорокалетняя вдова, женщина сдержанная, тактичная, не выносящая сплетен. Франтишек был с нею знаком, она не раз заходила к ним на огонек.

Франтишек долго колебался и наконец решил пригласить Имре Кедроня, своего старого товарища, которого он знал еще с армейской службы в Оломоуце, самый подходящий свидетель… А если Имре не сможет — все-таки отец семейства: четверо детей, куча забот, — запасным будет Палё Стугар из их цеха. Уж тот, конечно, найдет время побывать у Феро на свадьбе!

С родственниками они как-нибудь разберутся, но последнего здравствующего из четверых родителей никак не обойти. На том и порешили.

На другой день, ближе к вечеру, отправились на Сиреневую улицу.

Мать Франтишека они застали сидящей в одиночестве на веранде. Уже смеркалось. Феро принес из кухни еще два стула и поставил поближе к матери.

От комаров отбоя не было, Франтишек закурил сигарету, но и дым не защитил от комариных атак.

— Отдыхаете? — завела разговор Йола.

— Люблю вот так посидеть в конце дня, если эти кровососы не слишком буйствуют, — ответила мать.

— Как у вас тихо сейчас, — сказала Йола. — Только в затоне шум, слышно даже отсюда…

— Вторая смена заступила, — пояснил Франтишек.

— А вы почему пришли? — испытующе поглядела на них мать.

— Мы? Просто так, — улыбнулась Йола.

— Это хорошо.

Воцарилось молчание. Первым его нарушил Франтишек.

— Знаешь, мама, — он кашлянул, — знаешь, мы решили наконец пожениться, — проговорил он робко, словно маленький мальчик.

— Пожениться? А когда? — оживилась мать.

— В ближайшую субботу, — ответил сын.

— В ближайшую субботу, — повторила мать. — Правильно решили, надо, чтобы все было в порядке, как у людей… Только думали вы долго…

— Мы пришли, чтобы сказать об этом, ну а в субботу заедем за тобой на машине, регистрация назначена на час дня, — продолжал сын.

— Хорошо, детки мои, очень хорошо, я как раз успею, напеку всего и приготовлю, как положено.

— Не нужно, мама, отметим в ресторане, а потом еще у нас посидим, ничего не готовь, — запротестовал Франтишек.

— Гостей приглашаете?

— Только тебя и двух свидетелей.

— Мы решили все отметить скромно, — еле слышно проронила Йола. — В нашем возрасте, наверное, по-другому и нельзя…

— Ну, как знаете, — кивнула головой мать. — Буду готова, как вы сказали, к часу дня…

И снова все замолчали.

— Мама, что с тобой? — пригляделся к ней Франтишек. — Ты какая-то сама не своя.

— С чего ты взял? — вымученно улыбнулась мать.

— Ну-ка давай выкладывай.

— Что выкладывать-то? — попыталась уклониться мать.

— Сама знаешь что, — не отставал Франтишек. — Не увиливай…

— Ладно, — сдалась наконец мать. — Сегодня я ходила в ту контору подписать договор…

— Ну и что? Мало начислили?

— Откуда я знаю, наверное, как и всем, сколько положено.

— Хм, — промычал Франтишек.

— Но дело не в этом. Я ходила туда с Тибором и Зузкой, а с нами пришли еще те двое, помнишь, та молодая пара, которую они хотели подселить ко мне в маленькую комнатку, я же рассказывала тебе…

— Помню, — буркнул Франтишек. — И что же?

— А то, что договор вместе со мной подписывала не Зузка, а те двое, — выпалила мать.

— Они? — От удивления Франтишек даже рот раскрыл. — Как же так? Почему они?

— Мне тоже это показалось странным… — пожала плечами мать.

— Раз подписывали они, значит, Зузка продала им свою часть дома, — догадался Франтишек.

— Похоже на то, я тоже так подумала, — подавленно вздохнула мать.

— Но ведь нужно было твое согласие! Без него она не имела права продать свою часть! — взорвался Франтишек.

— Мое согласие? — недоумевала мать.

— Ты давала согласие? — взяв себя в руки, тихо спросил сын.

— Нет, мы с ней об этом больше не говорили, только тогда у нас был разговор, ты же знаешь.

— А когда ты была у них на даче, тогда вы не договаривались?

— Нет, Ферко, честное слово. — Голос матери совсем упал.

— Доктор Костович говорил мне, что без согласия совладельца нельзя продавать часть имущества. Как же они тогда все это провернули? — недоумевал Франтишек.

Мать молчала.

— Ты ничего не подписывала? — настойчиво выспрашивал сын. — Может, раньше когда-нибудь…

— Вообще Тибор мне давал подписывать какие-то бумаги, — вспомнила мать.

— Так, — кисло усмехнулся Франтишек.

— Но, честное слово, Ферко, я об этом не знала, я в этом ничего не понимаю, — растерянно оправдывалась мать.

— Оно и видно! — резко вырвалось у него.

— Сказали, деньги пришлют в течение двух недель. В сентябре уже пора переезжать… Потом сразу начнут сносить, кажется, они и так запаздывают… — лепетала мать.

— Ох эти деньги! — махнул рукой Франтишек.

— Теперь и уголь не нужно закупать на зиму…

— Кажется, удалось им и на сей раз, — в раздумье протянул Франтишек.

— К зиме здесь уже ничего не останется, — вздохнула мать.

— Так, получили они средства на обшивку дачи.

— Подумать только, Ферко, все снесут, все сломают! — Мать жалобно заглянула сыну в глаза.

— Это давно ясно.

— А я ведь до последнего надеялась… Но коль до денег дошло, значит, уже все…

— Да, — кивнул он, — раз такое дело, пора укладываться, надо доставать коробки для вещей.

— Поделю я эти деньги, не хочу их держать при себе, так или иначе все равно вам достанутся, делайте с ними что хотите, мне они не нужны…

— Напрасно ты так, — возразил он, — толика денег на черный день никогда не помешает, а много их и не дадут.

— Это уж сколько дадут, — пожала плечами мать.

— Послушай, мама, — оживился Франтишек. — Покажи-ка этот договор. Там должно быть черным по белому написано, кому принадлежал наш дом. Покажи, надо же до конца разобраться, что к чему.

— У меня его нет, — растерялась мать. — Он у них, у Зузки.

— Та-ак, — протянул Франтишек. — Так…

— Завтра я заберу у них все бумаги, — торопливо предложила мать.

— Не надо, оставь все как есть, — проворчал он. — А ведь и в самом деле, если разобраться, какое мне дело до этого?

Он взял недельный отпуск. Надеялся, что после такого важного шага в его жизни, как свадьба, будет проще заявиться на работу не в первый понедельник, а спустя несколько дней.

И все же, предчувствуя, что полной трезвостью этот день не закончится, он накануне в воскресенье приготовил несколько бутылок в объемистой сумке, с которой, когда надо было основательно пополнить запас продуктов, обычно ходил в магазин; утром в понедельник отправился на работу на полчаса раньше, чтобы спрятать эту сумку в свой шкаф в раздевалке, опередив тех, кто обычно приходит раньше его: Ивичича, Дюри-бачи и вечно усталого и раздраженного Жаботу, страдающего уже лет двадцать бессонницей.