Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

– Поставь где взял! Я вся липкая, только лицо умыла!..

Я выпустил её, покачнулся, и мы уселись под куст «кардинала», увешанный тучными гроздьями.

– Вот тебе! – Таня сорвала виноградину и кинула мне за шиворот.

– Ты что делаешь?

Я вскочил, хоть голова ещё кружилась, вытряхнул ягоду, съел, вновь побежал за Таней и не без труда, но догнал. Мы оказались на том же месте, откуда стартовали, и теперь уже вдвоём сели на мой ящик.

Я не мог успокоиться и подтолкнул Таню плечом. Она ответила, но я отклонился назад, и Таня едва не упала мне на колени.

– Так нечестно, – сказала она и повернулась спиной. Мы недолго помолчали.

– Вся в этой трухе, – буркнула она и, дотянувшись, почесала лопатку. И тут я вспомнил.

– Тань, можно тебя кое о чём спросить?

– Попробуй, – ответила она неожиданно серьёзно.

– Это… – я чуть замялся, – как бы сказать… Однажды летом я видел тебя на пляже. В самом конце июля.

– И что? Мы все видели друг друга на пляже.

– Ты была с девушкой такой высокой, лет двадцати. Вы там бегали, валяли дурака…

– Что ты хочешь узнать-то? – спросила Таня каким-то чужим, гудящим голосом.

– Да так, в общем, ничего. Просто кто она такая…

– Хочешь познакомиться? Она далеко и замужем.

– Да нет, не хочу. Просто интересно, ты была такая маленькая…

– С тех пор немного выросла.

– Как ты могла её так, это?.. – я завязал в узелок невидимую нитку. – Вот что хотел спросить.

– Это же Машка была, – сказала Таня обыкновенным тоном. – Волосы примерно досюда, – она коснулась ладонью плеча, – и такие умеренно светлые, да? Значит, Маша. Ничего удивительного.

– А есть кто-то ещё?

– Есть Катя, – терпеливо объяснила она и вновь села со мной плечом к плечу, – они друг дружке родные сёстры, мне двоюродные. Катя младше, ей сейчас двадцать два, Маше тридцать; младше, ростом ещё повыше и совсем блондинка. Это она сказала про Котоград… Иду, иду! – крикнула Таня женщине, призывно махнувшей рукой с неубранного края, подобрала с земли секатор и поднялась. – Всё, Сань, я дальше трудиться. До вечера.

Я тоже встал, потянулся и сделал шаг навстречу работе, но притормозил. К вагончику бригадира подрулил дребезжащий «ПАЗик», остановился, приоткрыл двери; их, кажется, заело, но с десяток рук вцепился в них изнутри и раздёрнул мощным рывком. Из автобуса высыпалась орава визжащих, поющих, жующих и пляшущих человеков. Гости шумной толпой сгрудились поодаль от совхозных работяг. В толпе не прекращалось движение: кто-то кого-то щипал, толкал, наступал на ногу, кто-то хихикал и вскрикивал, у кого-то была гитара, и он уже бренчал, плюнув на то, что инструмент расстроен.

На поверхность толпы вынесло странную девицу – с тёмно-бордовыми волосами, выбритыми на висках, и обведёнными густой чёрной каймой глазами. Одета девушка была в чёрную рубаху, завязанную узлом, и фиолетовые, будто резиновые, шорты. Старше меня на несколько лет, выше среднего роста, движения неторопливы, но во всём облике скрытая угроза, вызов. Немудрено – с такой-то причёской!

У неё было выразительное лицо с крупными чертами: оно казалось почти красивым, только надбровные дуги выступали немного сильнее обычного и лоб выглядел излишне покатым. Но это не портило девушку, лишь придавало ей особенную, какую-то диковатую чувственность.

Она встретила мой взгляд, и я понял, что глазею слишком долго и неприлично. Но и отвернуться не мог – это было бы всё равно что Остапу удрать от Эллочки без стула и с поджатым хвостом. Я принял вызов и уставился на её переносицу. Должно быть, выглядел ужасно глупо: она фыркнула, что-то сказала кудрявой соседке, и та засмеялась.

Я отвернулся и пошёл к оставленному ряду: расслабляться некогда, солнце высоко. Но, сделав пару шагов, услышал за спиной хрипловатое контральто:

– Молодой человек, я вам не понравилась?

И всё-таки пришлось обернуться.

– Что вы, я очарован.

– Тогда почему вы уходите? Мы могли бы приятно побеседовать.

– Работать пора.

– Вы курите? – спросила девушка.

– Нет.

– Курить – здоровью вредить, верно? Я тоже не курю.

Я промолчал.

– Вам, наверное, интересно, почему я спросила, если сама не курю? А просто так, чтобы поддержать разговор. Мы же современные люди? И должны вести приятный разговор. Теперь ваша очередь. Скажите что-нибудь.

Я не мог предугадать, что она выкинет в следующий миг и как себя вести, чтобы не угодить под горный обвал. А девица была на него способна, это я сразу почувствовал. Пинчук в юбке. Точнее – без юбки…

– Меня зовут Саша, – нашёл я самую безобидную, как думал, фразу. – А вас?

– Наташа её зовут, – вступила в разговор подруга, – а меня Валя. Не обращайте внимания, она загадочная у нас. Вот вы человек опытный, скажите, кто работает на винограде в шортах? Здесь всё время надо вставать на колено, то на одно, то на другое.

– Сама стой на коленях! – с откровенной злостью сказала Наташа. – Хоть ползай на здоровье.

– А ты звучишь гордо, – кротко добавила Валя.

– Счастливой работы, – пожелал я и отправился к напарнику. За работой пролетело часа два, а потом Таня вновь оказалась рядом и пояснила:

– Это студенты Приборки. 12 12 Севастопольского Приборостроительного Института (СПИ). Или заборостроительного, если верить острякам, – потому что «принимает дубов, выпускает липу». Будут ездить сюда две недели.

– Понятно. Сегодня первый день?

– Да. А ты уже с одной познакомился?

– Даже с двумя. Скорее, они познакомились, чем я.

– Эта крашенная марганцовкой, в шортиках?

Я кивнул, поставил на поддон ящик с круглым фиолетовым «кардиналом» и, направляясь к следующему, сказал:

– Странная какая-то. Показалось, хочет меня застебать, как всех мочалок. Или со мной что-то не так?

– Да нет же, всё так с тобой! – зашептала Таня. – Она просто не в настроении, она протестует.

– Против работы? – спросил я, наклоняясь к новому ящику.

– Да. Ну представь, это мы добровольцы, а их, студентов, отправили принудительно. Она не хочет. И не работает, сидит и посылает всех, кто что-то скажет. Я её понимаю, на самом деле.

– А не отчислят за это?

Таня пожала плечами:

– Могут, наверное. Ей говорят подруги: ты хотя бы сделай вид, чёрт с ним, не работай, притворись. Не хочет, гордая птица. Ты сколько ящиков сделал?

– Больше тысячи. Напарник записывает точно. – Я всё-таки не мог заставить себя называть его вслух по имени. – А ты?

– До Маринки осталось двенадцать, догоним и перегоним, – с улыбкой ответила Таня. – Слушай, а давай как-нибудь поменяемся. Хочу попробовать…

– Стой! – шёпотом воскликнул я, пытаясь отобрать у неё ящик. – Тань, не надо. Тяжёлый…

Водитель погрузчика, глядя на нас, коротко просигналил и погрозил из кабины пальцем.