Александр Семёнов - Редкие девушки Крыма

– Да брось, какой тяжёлый! – сказала Таня. – Ладно, уговорил, дарю. Исчезаю.

Очень скоро виноградные дороги завели меня в тот край, где трудились студенты. Наш погрузчик уехал заправляться, и Гриша, пользуясь случаем, ушёл к бригадиру покурить, поболтать. Я знал, что плохого обо мне он не скажет, и спокойно отыскал безлюдный уголок с особенно густыми листьями. Возвращаясь к месту встречи, сделал крюк и вновь увидел бунтующую Наташу: она сидела на ящике, опустив голову, и, стоя рядом на колене, что-то тихо говорил и обнимал её за плечи долговязый парень из студенческой компании. В голове сама собой прозвучала строка из какой-то прочитанной или будущей книги: «Этот день закончится для неё хорошо». Голосом Зиновия Гердта, читающего закадровый текст в «Двенадцати стульях».

Для неё – хорошо. А вот как для нас?..

За нами не приехали. Рабочее время истекло, а Миши всё не было. Студенты погрузились в автобус и укатили, разбрелись по гаражам трактора; мы же с Таней, покинутые всеми, не знали, как теперь быть.

– Надо идти, – сказал я наконец. – Ты не сильно устала?

– Есть немного, но что поделаешь? Пойдём, будем голосовать по пути. Может, кто подберёт.

– Или Мишку встретим.

– А я надеялась, даст порулить на обратном пути…

Я вынул из тайника спрятанный в обед ящик муската, накрытый от пыли газетами, повертел в руках, прикидывая, как лучше взять.

– Ты что, понесёшь его? – удивилась Таня.

– Не пропадать же добру. Он лёгкий.

В конце концов я поставил ящик на плечо и нашёл это положение самым удобным. И мы двинулись.

– Меня студенты спрашивали, что я тут делаю, такая маленькая, и почему не в школе, – сказала Таня, подстроившись под мой шаг. Она тоже не бросила синее ведёрко с «кардиналом». – Я рассказала про барабаны. Ничего, как думаешь?

– Ничего, конечно. Это же не военная тайна.

– Серьёзно ничего, или просто не хочешь расстраивать?

– Серьёзно пустяк.

– А один приглашал в гости.

– Поедешь? – спросил я, чувствуя, как на ходу тяжелеет и становится громоздким виноградный ящик. Если услышу «да» – он, наверное, займёт место головы, а её вытеснит на плечо…

Таня покачала головой:

– Нет, конечно, я ведь ещё маленькая. Но всё равно… Приятно сознавать, что пользуешься успехом.

Нам повезло: минут через десять удалось тормознуть пустую «Колхиду» и шофёр согласился подбросить нас до берега, даже с грузом, при условии что он не течёт. От берега уже рукой подать. Водиле мы тоже рассказали нашу музыкальную историю, и я подумал, что если дальше так пойдёт, скоро её узнает весь полуостров.

– Ну всё, ребята, счастливого пути, – пожелал водитель, высадив нас на повороте. – Удачи и хорошей музыки.

– Спасибо, и вам лёгких дорог!

Мы, не сговариваясь, перешли шоссе и остановились над обрывом. Внизу катились волны, белые гребни вспыхивали то здесь, то там на бирюзовой глади залива и летели на каменистый берег. За спиной шумел, сбегая уступами с неба, густой тёмный лес. До сих пор эта картина первой встаёт перед глазами, как только вспомню Крым: вечернее солнце, слева на горизонте – горы в туманной пелене, серпантин, ветер, смешанный гул леса и моря и смешанный запах, от которого кружится голова. И Таня.

– Больше не будем ловить, дойдём пешком? – спросил я.

– Дойдём. Но, знаешь, я бы ещё искупалась. Последняя возможность, скоро похолодает, заштормит, медузы наплывут…

– Да мне вроде не в чем, плавок не взял.

– Я тоже не взяла. Не знаю, как некоторые, а я могу и в натуральном виде.

– Тогда и я могу, – сказал я, помедлив секунду для приличия, – идём.

Мы спрятали груз в придорожном терновнике и сошли вниз по хорошо знакомой обоим ступенчатой тропе. Я двигался впереди, Таня – следом, придерживаясь за мою руку. Спрыгнув с нижней ступеньки на галечный пляж, Таня разулась, расстегнула пояс брюк, и они сами упали ей под ноги. Отвернувшись, она стянула футболку и осталась в одних тёмно-синих трусиках. Я с приятным удивлением заметил, что её фигура больше не выглядит угловатой, какой она до сих пор жила в моей памяти. Вместо подростка на тёплых, отполированных морем камнях стояла необыкновенно изящная, гармонично сложённая девушка с длинными ногами, гибкой сильной спиной, крепкими плечами и целым водопадом блестящих тёмно-русых волос. А если она поставит ноги вплотную, икры и колени встретятся одновременно…

– Хватит разглядывать мои рёбра, – сказала Таня, нетерпеливо притопнув. – Бегом за скалу!

За скалой, делящей пляж на две половины, я мигом разделся, попробовал ногой воду, быстро зашёл по пояс, глубоко продышался и, рыбкой нырнув, поплыл. Из всех, кого я знал, только мой отец мог проплыть под водой на одном дыхании больше меня. Я приближался к его рекордам, но не чувствовал своих пределов. Бывает, стелюсь над самым дном, поочерёдно разводя руками и толкаясь ногами, вижу, как солнце просвечивает зеленоватые, пыльные водные пласты, как стоят в колеблющихся зарослях шахматные морские коньки, прячутся под камень серенькие крабы. Огромной, в половину баскетбольного мяча, медузе, украшенной фиолетовой бахромой, сам уступлю дорогу. Плыву – и ощущаю небывалую лёгкость, и воздуха в груди столько, что хватит до Босфора, и это очень странно. Вспоминается прочитанная когда-то история о том, что замерзающему человеку не холодно, он просто засыпает… И рождается лёгкая паника: вдруг и мне только кажется, что воздуха достаточно, а на самом деле уже тону?! И вылетаю на поверхность, понимая, что хватило бы запаса ещё гребков на десять, но лучше не играть с судьбой.

Так произошло и сейчас. Я вынырнул и увидел Таню, отплывшую от берега почти так же далеко, но поверху.

– Ты где был? – спросила она, поднимаясь вместе с волной.

– Там, – указал я взглядом, – не бойся, я тебя не видел.

– Да, господи, причём здесь видел или не видел! Не геройствуй больше так, я за тебя отвечаю!

Глубина была метра три, и сквозь толщу воды я угадывал, как Таня двигает руками и ногами, словно танцуя твист. Кажется, больше усилий она прикладывала не для того чтобы удержаться на воде, а для того чтобы не выскочить из неё по пояс.

– Почему отвечаешь?

– Во-первых, это я придумала купаться. Во-вторых, я старше, весной уже паспорт получила. 13 13 Паспорта мы получали в шестнадцать лет.

Это было убедительно. Я умерил пыл и больше не позволял себе смертельных трюков. Мы плавали на расстоянии друг от друга, кувыркались в волнах, однажды Таня нырнула, но ненадолго, и сразу после этого сказала, что замёрзла, пора выходить:

– Иди первый, я за тобой.

И, когда я вырос над водой чуть выше пояса, коснулась моего плеча:

– Санька, ты не обиделся на меня?