Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

Рэймонд хлопнул в ладоши с показным добродушием.

— Ладно, время идет. Мам, ты посиди, отдохни — сейчас как раз начнется твоя телепередача. Элеанор, может, ты могла бы мне помочь и принести с улицы белье?

Я была рада оказать помощь и избежать разговора, связанного с мамочкой. Дел по дому у миссис Гиббонс накопилось достаточно. Рэймонд решил поменять кошкам лотки и вынести мусор, таким образом, мне досталось белье.

На улице сияло бледное, слабое вечернее солнце. В обе стороны, вправо и влево, тянулись сады. Я поставила корзину для белья на землю, взяла мешочек с прищепками (на котором было услужливо вышито слово «Прищепки») и повесила его на веревку. От сухого белья пахло летом. Я слышала синкопические глухие удары мяча, отскакивающего от стенки; девичьи голоса зачитывали стишок в такт хлопавшей по земле скакалке. Далекие звуки колокольчика фургона с мороженым уже были почти не слышны. Где-то грохнула дверь, и мужской голос прокричал суровый реприманд в адрес… будем надеяться, что собаки. Дискантом выводила трель птица, перекрывая льющийся через открытое окно звук телевизора. Все казалось спокойным, надежным, нормальным . Как же отличалась жизнь Рэймонда от моей — настоящая семья, мать, отец, сестра. Его дом угнездился посреди других домов, где жили такие же настоящие семьи. Насколько другими были воскресенья здесь, в этом доме.

Вернувшись обратно, я помогла Рэймонду сменить белье на постели его матери. Спальня миссис Гиббонс была очень розовая и пахла тальком. Чистенькая и безликая — больше похожая даже не на отельный номер, а на комнатку в мини-гостинице. Если не считать толстой книги в мягком переплете и горки мятных конфет на прикроватной тумбочке, в комнате не было никакого своеобразия, никакого ключа к личности хозяйки. Внезапно мне пришло в голову, что, в самом прекрасном значении этого слова, миссис Гиббонс не имела личности: она была матерью, доброй и любящей женщиной, о которой никто никогда не скажет: «Она просто сумасшедшая, эта Бетти!», или: «Ни за что не догадаетесь, что отмочила Бетти», или: «Изучив заключения психиатров, Бетти отказались выпустить на поруки, поскольку она представляет огромную угрозу для общества». Миссис Гиббонс была просто-напросто милой дамой, которая вырастила детей, а теперь спокойно жила со своими кошками и своим огородом. Это значило и очень много, и одновременно очень мало.

— Рэймонд, а твоя сестра матери помогает? — спросила я.

Он как раз возился с одеялом, но я его отобрала. В таких делах нужна сноровка. Рэймонд был мужчина без сноровки. Он взялся надевать наволочки (цветочки и кружева).

— Не-а, — сосредоточенно ответил он, — у нее двое детей, за которыми попробуй уследи. Марк работает за границей, и она целыми неделями заботится о них в одиночку. Это непросто. Она говорит, когда они пойдут в школу, станет полегче.

— Понятно, — сказала я, — а тебе… тебе нравится быть дядей?

Дядя Рэймонд: что-то подсказывало мне, что это не самый лучший образец для подражания. Он пожал плечами.

— Да, с ребятами весело. Хотя, если честно, я не так много с ними вожусь; на Рождество и дни рождения подкидываю немного денег и пару раз в месяц хожу с ними гулять в парк. Дело сделано.

Я, разумеется, никогда не буду тетей. Может, оно и к лучшему.

— Сегодня, Элеанор, ты легко отделалась от разговоров о своей семье и просмотра фотографий, — сказал Рэймонд. — В следующий раз моя мать тебе все уши прожужжит рассказами о внуках, вот увидишь.

Что-то слишком много допущений, подумала я, но возражать не стала. Бросив взгляд на часы, я с удивлением обнаружила, что было уже начало девятого.

— Мне пора, Рэймонд, — сказала я.

— Если можешь посидеть у нас еще часок, я все закончу, и мы вместе пойдем на автобус, — ответил он.

Я, естественно, отклонила его предложение.

Спустившись вниз, я поблагодарила миссис Гиббонс за «чай». Она, в свою очередь, выразила мне горячую признательность за визит и помощь по дому.

— Элеанор, как чудесно было с тобой познакомиться, — сказала она, — я месяцами не хожу никуда дальше своего огорода — ох уж эти колени, — и поэтому всегда рада увидеть новое лицо, тем более такое милое. А уж какая ты помощница — спасибо тебе, спасибо, золотце мое.

Я улыбнулась. Два раза за день услышать благодарность и теплые слова! Никогда бы не подумала, что незначительные дела могут повлечь за собой столь искреннюю и великодушную реакцию. Внутри я почувствовала сияние — не яркое пламя, но маленький и устойчивый огонек свечи.

— Приезжай когда угодно, Элеанор, я всегда тут. И не обязательно с этим , — она ткнула пальцем в Рэймонда. — Ты теперь знаешь дорогу, и ты здесь не чужая.

Я импульсивно подалась вперед и коснулась ее щеки своей (не той, что покрыта шрамами, а нормальной). Не поцелуй и не объятие, но это была самая максимальная близость, на какую я была способна.

— Счастливо! — сказала она. — Доброй дороги!

Рэймонд проводил меня к шоссе и показал, где расположена автобусная остановка. Он сказал, что мне, возможно, придется немного подождать, так как было воскресенье.

Я пожала плечами; я умела ждать, и жизнь давно приучила меня к долготерпению.

— Ну что ж, Элеанор, до завтра, — добавил Рэймонд.

Я показала ему свой проездной:

— Безлимитный проезд.

Он кивнул и слегка улыбнулся. Как по волшебству, в этот момент подъехал автобус. Я попрощалась и забралась по ступенькам. Пока автобус отъезжал, я смотрела прямо перед собой, чтобы избежать всех этих неловкостей с маханием руками.

Это был насыщенный день. Я чувствовала себя истощенной, но в то же время у меня в голове что-то начало формироваться. Новые люди, новые приключения… сегодняшнее общение. Все это оказало на меня сильное воздействие, но, как ни странно, не вызвало неприятных эмоций. Я подумала, что справилась на удивление хорошо. Встретилась с новым человеком, представилась ему и вступила в успешный коммуникативный акт. Из сегодняшнего опыта я вынесла следующий урок: я была почти готова открыть свои чувства музыканту. И час знаменательной первой встречи стал еще ближе.

Ни в понедельник, ни во вторник я с Рэймондом не виделась. И не думала о нем, хотя мои мысли порой возвращались к Самми и к миссис Гиббонс. Конечно же, я могла навестить любого из них и без Рэймонда. По сути, они оба в воскресенье особо обратили на это мое внимание. Но не будет ли лучше, если он меня сопроводит? Я подозревала, что да, в первую очередь потому, что в случае необходимости Рэймонд всегда мог заполнить неловкую паузу банальным, бессодержательным замечанием или вопросом.

Тем временем, я наконец посетила салон сотовой связи с наименее аляповатой вывеской среди тех, что были вблизи офиса. По совету скучающего ассистента — в высшей степени сомнительному — приобрела за достаточно разумную цену аппарат и «пакет», который позволял звонить, выходить в Интернет и делать множество других вещей, не представлявших для меня никакого интереса. Ассистент упомянул о приложениях и играх. Я спросила о кроссвордах, но его ответ меня очень разочаровал. Я как раз изучала инструкцию к своему новому устройству — вместо того чтобы начислять НДС в счетах мистера Леонарда, — как до меня донесся разговор, который против моей воли мне пришлось слушать ввиду его высокой громкости. Речь шла о ежегодном рождественском обеде.