Мария Воронова - У тебя есть я

Лестница была крутая, и Зиганшин взял девочку на руки.

Поднявшись, Лев Абрамович рывком распахнул дверь в комнату Фриды. Там, на диванчике, лежала Найда в окружении новорожденных щенков.

– О, господи! – воскликнул Зиганшин и покрепче прижал Свету к себе.

Найда глухо заурчала.

– Да-а, именно так, мой дорогой!

Зиганшин заметил, что дед встал между собакой и ребенком, и отступил на шаг, а Света потянулась к щенкам.

– Ой, какие хорошие!

– Да, очень хорошие, детка, но сейчас можно на них только глазками смотреть.

Зиганшин отступил еще.

– А погладить нельзя?

– Нет, солнышко, ни в коем случае. Найда сейчас защищает своих деток ото всех. Потом они немножко подрастут, и ты, если захочешь, выберешь себе щеночка, который будет только твой. Захочешь?

Девочка кивнула.

– Ну вот и умница. А пока пойдем.

– А можно еще немножечко посмотрим?

Зиганшин взглянул на Найду. Собака успокоилась, положила голову на Фридину любимую подушку и прикрыла глаза. Щенки начали сосать. Похоже, опасности нет.

– Хорошо, постоим еще три минутки.

Он перехватил ребенка поудобнее и попытался сосчитать новорожденных, которых от неожиданности ему показалось очень много. Нет, всего шесть черных комочков, двое – с рыжими пятнами, красноречиво указывающими на отцовство подлого Пусика.

Господи, кажется, будто взял этого щенка только вчера… Он тогда был одиноким угрюмым мужиком, тосковал по умершей сестре, бесился из-за того, что пришлось взять на себя заботу о племянниках, и, не зная, как их утешить, купил в питомнике щенка вельш-корги – вот этого самого Пусика. С тех пор Зиганшин успел освоиться со своим inlocoparentis, жениться на Фриде, узнать радость ожидания отцовства и боль потери – словом, много чего произошло, а Пусик, которого он до сих пор считал щенком, вырос во вполне взрослую собаку.

«Даже более чем взрослую, – усмехнулся Зиганшин, – а нам с Фридой ведь и в лоб не влетело, что у него с Найдой может что-то получиться. Она в четыре раза больше него, а вот поди ж ты… Интересно, как будут выглядеть эти щеночки, когда подрастут? Страшно подумать!»

Света затаилась у него на руках, полностью поглощенная щенками, она, кажется, забыла, что боится его.

Зиганшин улыбнулся и вдруг почувствовал такой страх, что еле устоял на ногах. Внезапно его окатила волна ледяного ужаса, острой тоски оттого, что он не сможет от всего защитить это существо, так доверчиво прижавшееся к нему. Даже если воздвигнет вокруг нее вал из собственной плоти, примет на себя все удары и упадет мертвый, все равно не сможет.

Это чувство оказалось страшнее боли, оно прошило его насквозь, как молния, и что-то изменило в нем навсегда.

Выйдя из комнаты, он осторожно прикрыл дверь, спустил Свету на пол и сел на верхнюю ступеньку лестницы.

– Сейчас, малышка, переведу дух.

Голова кружилась. После первого боя он не был так потрясен, как сейчас.

– Так, одного щенка, стало быть, сбагрили, давай думать, куда остальных девать. Ах, Пусик-Пусик, что же ты натворил? – сокрушался внизу Лев Абрамович. – Разве мог дедушка подумать, что приличная детская собака способна на такие непотребства! Да и хоть бы и неприличная, но вы посмотрите, какие у него коротенькие ножки! Разве можно делать дела, имея такие ножки?

– Давай не при ребенке, – буркнул Зиганшин.

Пусик, не вынеся упреков, взбежал по лестнице и остановился рядом с ним, вывалив язык и энергично размахивая хвостом. В полумраке Зиганшину почудилась на его морде самодовольная и циничная ухмылка.

Света осторожно погладила собаку между ушей, Пусик застучал хвостом еще сильнее и хотел в избытке чувств прыгнуть девочке на плечи, но Зиганшин перехватил его, потрепал по загривку, и пес с громким топотом умчался.

Зиганшин все сидел на лестнице, не зная, как быть дальше, и Света устроилась рядышком. Он закрыл глаза и понял то, что не выразить ни словами, ни мыслями.

Совесть молчала, будто ее ампутировали, и Маргарита не призналась редактору в подлоге, а, совсем наоборот, села за компьютер и написала большую статью о творчестве Салтыкова-Щедрина так, как это мог бы сделать Костя.

«Просто я хочу отвлечься, – уговаривала она себя, – просто убить время, а показывать эту ерунду я никому не буду, а если и покажу, что с того? Редактор – опытный специалист, за много лет изучил Костин стиль, он мгновенно раскусит всю мою аферу. А я так… Все жены любят по-тихому вторгаться в личное пространство мужей. Кто читает сообщения супруга, кто спит на его половине кровати, кто носит мужнины свитера, кто пьет из его любимой чашки, а я лезу в любимую работу».

Костя в основном занимался классикой, но не оставлял без внимания и современную литературу, время от времени публикуя пространные рецензии на интересные новинки. Маргарита легко и с удовольствием продолжила бы это дело, но увы… не может человек анализировать произведения, вышедшие в свет после его смерти.

Подумав так, Маргарита чуть не отхлестала себя по щекам. «Как ты смеешь шутить над этим, бездушная психопатка! Ты потеряла самого близкого человека, который составлял смысл твоей жизни, ты обязана умирать от отчаяния, а ты сидишь и смеешься! Бездушная, беспринципная, неблагодарная дрянь!» Маргарита изо всех сил пыталась погрузить себя в черную тоску, но ничего не получалось.

Стоило хоть на секунду отвлечься от самобичевания, мысли устремлялись к житейским делам. Почему не звонит Вадим и действительно ли его вызвали с работы или это всего лишь инсценировка, чтобы не тратить вечер на общение с женщиной, которая при ближайшем рассмотрении не понравилась ему? Да, наверное, его сразил сельский шик ее брючного костюма, и бедняга быстренько поставил в телефоне будильник, или секундомер, чтобы сымитировать вызов.

Это предположение неожиданно зацепило Маргариту. Она не сердилась на кавалера за мошенничество, напротив, такой способ отшить девушку более элегантен, чем исчезнуть после поцелуев, а то и, не дай бог, секса. Тем более что она тоже не хотела встречаться с Вадимом, так что все устроилось очень даже хорошо.

Гипотеза о подстроенном телефонном звонке тревожила ее без всякой связи с поклонником. Почему-то казалось, если она додумает до конца, разгадает задачку, то поймет что-то важное, ускользающее от нее.

Но что именно и как это поможет, пока оставалось неясным.

От Вадима мысли переходили на вождение, которым Маргарита не на шутку увлеклась. Пора осваивать кольцевую автодорогу. Страшно выезжать на магистраль, но если не преодолеть себя, так и будешь кружить по подворотням.

Пусть она неумеха и недотепа, но в крайнем правом ряду найдется местечко и таким! «Ах, если бы потренироваться и стать хорошим водителем, тогда можно устроиться в такси, – ухмыльнулась Маргарита, – и любимая работа, и потребность в общении удовлетворяется. Только это невозможно, дорогая. Ты не имеешь права отвечать за чужую жизнь!»