Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Дверь с лязгом захлопывается, и Зак Минти выдерживает театральную паузу, словно чтобы дать время своей бывшей подружке и самому популярному объекту издевательств в Имперской старшей школе осознать абсурдность ситуации: как они могли вообразить, что Зак Минти не сумеет проникнуть туда, куда он желает войти. Он демонстративно не спешит присоединиться к ним, но вразвалочку подходит к автомату с водой и принимается лупить по всем кнопкам в ожидании, когда что-нибудь прольется. Не дождавшись, Зак берется за автомат с боков и наваливается на машину, точно не в силах стерпеть, что его столь естественные запросы многократно отвергли. Он прижимается лбом к гладкой поверхности, будто размышляя, затем начинает раскачивать автомат, пока тот не ударяется о стену и не звякает разбившейся внутри него посудой. Позволив автомату встать на место, Зак выжидает. И опять зря.

Тик наблюдает за этим представлением скорее с любопытством, чем с испугом. Джон Восс меж тем опять впадает в кому. Когда Зак, махнув рукой на автомат, подходит к ним и выдвигает стул рядом с Тик, она достает из кармана три монеты по четверти доллара и кладет перед ним. Зак еще не взглянул на Тик, он уставился на Джона Восса, словно тщетно пытаясь понять, что этот парень здесь делает. Наконец он замечает четвертаки, и, похоже, их присутствие на столе вызывает у него столь же глубокое недоумение:

— Что это?

— Ты же хотел минералки, — отвечает Тик.

— Не-е-е-т. — Он зажимает монету двумя пальцами и затем перекатывает ее через костяшки. Однажды он пробовал научить Тик этому трюку, которым, как ей хорошо известно, он очень гордится.

Оказавшись рядом с Заком, Тик обнаруживает, что за лето он подрос на пару-тройку дюймов, но самое главное, стал более накачанным, и не сидит ли он на стероидах, мелькает в голове у Тик. С этого кретина станется, хотя прошлой весной он клялся ей, что не притронется к стероидам; впрочем, их разрыв, вероятно, освобождает его от данного обещания.

Он все так же красив, вынуждена признать Тик, красив настолько, что весь прошлый год она задавалась вопросом, почему он выбрал ее. Он мог бы завести себе реально классную девушку. Кэндис не единственная, кто считает его самым потрясным чуваком в школе.

— Я хотел не минералки, — объясняет Зак. — Я хотел… — четвертак все еще танцует вокруг костяшек его пальцев, — бесплатной минералки.

И тут монета, замершая было между большим и указательным пальцами Зака, выстреливает через стол, попадая Джону Воссу прямо в лоб. Парень почти не шелохнулся, хотя ему наверняка больно. Зак тянется ко второму четвертаку, и Тик торопливо сгребает монеты в боковой карман своего рюкзака, где они звонко стукаются о канцелярский нож, который Тик при удобном случае на уроке рисования намерена подбросить тайком в шкаф со всякими принадлежностями.

— Так, — говорит Зак, — и кто же это? Твой новый бойфренд?

— Нет, — отвечает Тик, наверное, слишком быстро, зная, как скор Зак на издевки. — Мы просто разговаривали. А тебя здесь вообще быть не должно.

Зак ухмыляется и опять таращится на Джона Восса. Над левой бровью парня, там, куда врезалась монета, проступило красное пятно, и Зак, возможно, разделяет удивление Тик: как парню удается сдерживаться, чтобы не потереть ссадину.

— Дверь была не заперта, — говорит Зак. — И потом, у меня есть разрешение выходить из класса во время уроков.

Он показывает Тик бумажку, подписанную миссис Роудриг, что само по себе немного загадочно, поскольку в классе рисования Зак не числится. Но, опять же, Зак всегда получает то, что ему нужно, и это самое потрясающее его свойство. Странно, что за лето Тик успела об этом забыть. В прошлом году, когда они ходили в кино, он добывал два билета, даже не приближаясь к кассе.

Если внезапно появлялся кто-то из друзей, у Зака имелся наготове и третий билет. Или четвертый. Он никогда не объяснял, откуда у него все это берется, а в ответ на прямые вопросы лишь улыбался. Ему явно нравилось внушать друзьям мысль, что о тех, кто ему предан, он всегда позаботится.

Сунув пропуск в карман, Зак поворачивается к Джону Воссу:

— Почему бы тебе не отойти в сторонку?

Джон Восс реагирует так, будто лучшего предложения ему в жизни не делали, вскакивает на ноги и собирает свои вещи.

— Моя прежняя подруга хочет объяснить, почему я ей больше не нравлюсь.

Самое поразительное в этой фразе то, что она исполнена чувства. Зак, если Тик правильно его понимает, хочет донести до нее, что у крепких, тупых и жестоких людей тоже есть чувства и их можно ранить, что ей и удалось.

Тик смотрит, как Джон Восс топает в противоположный угол столовой и усаживается спиной к ним. Она и не ожидала рыцарской отваги с его стороны, однако столь беззастенчивая трусость ее немного шокирует. Видимо, он научился воспринимать унижение как часть своей жизни и, возможно, даже подружился с ним.

— Билли Вольф вывихнул ногу на тренировке, — говорит Зак. — Значит, с этой недели я выхожу на поле лайнбекером. Ты собираешься на матч?

— Не знаю, — говорит Тик. Вонь от еды Джона Восса исчезла вместе с ним; впрочем, пластиковый контейнер остался на столе с плотно закрытой крышкой. Одеколон Зака перебил запах рыбы, и Тик замечает, что летом он тоже начал бриться. То ли щетина у него более податливая, то ли он овладел приемами, о которых Джон Восс и не догадывается.

— Потом у ребят в планах завалиться куда-нибудь, — продолжает Зак. — Пойдешь с нами?

Тик рада бы отказаться, но правда в том, что ей хочется пойти. Минуло лишь три недели с начала учебного года, а ей уже невмоготу без друзей. Она скучает по ним, будто они ее настоящие друзья или, по крайней мере, те, с кем реально интересно. Может, когда-нибудь она станет такой же самодостаточной, как Пикассо, но пока не стала. Познакомившись с Донни на Мартас-Винъярде, она поклялась, что больше никогда не свяжется с Заком Минти, потому что он того не стоит. И она не дура. Она знает, что очень скоро он начнет дразнить ее, подтачивая ее хрупкую уверенность в себе, высмеивать все, что ей дорого, и называть Пикассо педрилой. Хуже того, он постарается заставить ее ревновать, заигрывая с девочками покрасивее, чем она. Тик достаточно хорошо разбирается в себе, чтобы понимать: она ревнива. Ей это не нравится, и она хотела бы измениться в этом отношении, но не знает как. Спустя несколько месяцев Заку покажется мало лишь дразнить ее и вызывать ревность. Он начнет обращаться с нею как с куском дерьма, и она не будет знать, куда деваться, потому что к тому времени примет на веру все, что он говорит. И это еще не самое худшее. Тик даже не хочет вспоминать об этом худшем, хотя прошлой весной, накануне их разрыва, Зак обещал, что больше такое никогда не повторится.