Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Джимми настороженно кивнул. Ему понадобилась минута, чтобы удостовериться в отсутствии всякой иронии либо сарказма в словах Майлза.

— Почему бы нам не сясть в машину? Сесть, я имею в виду. Ты был прав. Я всегда путался в этих «сесть, сижу, сяду». Старая леди Лампли исправляла мои ошибки красной ручкой. Помнишь ее?

— Помню, — ответил Майлз, открывая дверцу с другой стороны. — Я не смогу задержаться надолго. Ресторан, похоже, битком.

— Боишься, без тебя не справятся? — спросил Минти, когда Майлз забрался в машину, а сам он устроился за рулем.

— Нет, — покачал головой Майлз. — Скорее, боюсь, что справятся .

Джимми медленно кивнул, словно эта мудрость была слишком велика, чтобы усвоить ее на счет раз. Помолчав, он сказал:

— Вот так-то лучше. Ты и я, просто разговариваем. А не выдрючиваемся.

Майлз кивнул в ответ. Если он не ошибался, ему предлагали повторить извинения. Либо предоставить более развернутое и удовлетворительное толкование их стычки.

— Что же все-таки творится между нами? — спросил полицейский, подтверждая подозрения Майлза. — Я понимаю, когда человек устал. Но сегодня днем? Это не выглядело как усталость. Хотя что-то такое было, но не усталость. А раньше с твоим отцом? Ты и тогда был усталым? Не похоже.

— А на что это походило? — Майлзу было любопытно услышать ответ, и одновременно он надеялся, что Джимми Минти не окажется слишком близко от истины.

— За этим я и сижу здесь, чтобы понять, на что.

— Послушай, я не должен был исправлять твою грамматику. Это было высокомерно и неприлично. Ты имеешь полное право послать меня куда подальше.

Полицейский помолчал секунду, а потом взметнул ладони вверх столь порывисто и неожиданно, что Майлз отшатнулся.

— А, да черт с ним. Ты же извинился, да?

Это, отметил про себя Майлз, стало третьим предложением покаяться.

— Я тут встретил наших детей, — сказал Минти, пристально глядя на Майлза. — Моего и твою. С кучей других ребят. Они отправились в Фэрхейвен за пиццей. Либо только так говорят.

— По-моему, это не очень хорошая идея.

— Я им ровно то же самое сказал, — подхватил Минти. — Но, опять же, еще года два — и оба уедут в колледж. И мы останемся без всякого понятия, чем они там занимаются. Я прав?

— Наверное, да, — согласился Майлз, лишь бы не развивать эту тему.

— Ты когда-нибудь мечтал снова стать молодым?

— Никогда, — обрадовался Майлз возможности чистосердечно ответить хотя бы на один вопрос. — Это было ужасно.

— Ну, не знаю…

— Мы были глупы и невежественны, — продолжил Майлз, удивляясь всеохватности этого утверждения. — Я, во всяком случае.

— Знаешь, о чем я тут думал, пока ты не появился? Вспоминал, как Билли Барнс выманил меня в УШМ однажды. Где-то через год, как мы окончили школу. — И он поведал Майлзу о вечеринке в братстве, но в основном его рассказ крутился вокруг парня с голой девушкой через плечо. — Блин, как же они меня достали, — подытожил Минти. — Хотя в то время я этого не сознавал.

— Еще бы, это омерзительно, — согласился Майлз, стараясь не думать, во что выльется для его дочери первая пивная вечеринка в колледже.

Джимми Минти тупо уставился на него.

— А, ты о девушке? — заморгал он. — Да уж, это было говенно, но что реально меня взбесило, так это пацаны из братства. То, как они все были в курсе всего. А с тобой обращались как с идиотом долбаным, потому что они понимали, что почем, а ты нет? У тебя там так же было?

— Джимми, — рассмеялся Майлз, — я учился в малюсеньком католическом колледже. Ты за первые пять минут узнал больше про кампус, чем я за три с половиной года.

— Я не о том, — сказал Джимми с заметным раздражением, оттого что его не понимают. — Я не о киске говорю. Я говорю о том, кем ты себя чувствуешь с их подачи. Типа они тут все свои и на своем месте, а ты нет. И на тебя даже внимания обращать не стоит. У католиков так же было?

Майлз исподволь наблюдал за ним. Спускались сумерки, но даже в полутьме видно было, как раскраснелось лицо Джимми, припомнившего старую обиду. Сочетание наивности и горячности в его вопросе наводило на мысль о сильнейшем опьянении, наркотическом или алкогольном, хотя иных признаков интоксикации полицейский не обнаруживал. Словно Минти держал этот вопрос в голове долгие годы, но шанс задать его возник только сейчас. Поэтому, отвечая, Майлз взвешивал каждое свое слово:

— Бывало иногда, я чувствовал себя не в своей тарелке. Чувствовал, что не соответствую, особенно вначале. Там было много ребят из Бостона и даже из Портленда, ребята из больших городов, их познания были куда обширнее моих. Но потом в какой-то момент ты ловишь себя на том, что больше не ощущаешь себя совсем уж бестолковым. Просыпаешься однажды утром в комнате общежития и думаешь: это моя кровать, я в ней сплю. А это мой стол, а там мои книги, и это мой мир. И начинаешь чувствовать себя чужаком, когда приезжаешь домой.

Минти слушал внимательно, и Майлз понял, что, как бы он ни осторожничал, сказанное им подтвердило некие мрачные подозрения Минти, которыми он не мог либо не хотел поделиться.

— То есть я там слишком недолго пробыл, к этому ты клонишь?

— Ну, только одна ночь… одна вечеринка…

— По-твоему, если бы я остался там на какое-то время, то стал бы таким же, как эти ребята из братства?

В чем Майлз нисколько не сомневался. Ко второму курсу Джимми Минти превратился бы в парня с голой девушкой через плечо, но у Майлза хватило здравого смысла умолчать об этом.

— Нет…

— Тогда я рад , что не остался.

— Джимми…

— Заткнись, Майлз. Я пытаюсь тебе кое-что сказать, окей? Ты ведь не против выслушать меня? Или ты и так все знаешь?

Майлз помедлил с ответом:

— Не стоит заводиться без причины, Джимми. Ты спросил, я ответил.

— Кончай умничать, Майлз. И слушай сюда. Я не завожусь, понятно? Я на взводе начиная с полудня. Думаешь, ты можешь потешаться надо мной перед мисс Уайтинг и кучей других людей, а потом заявиться сюда и сказать «извини», когда тебя никто не слышит, и все, лады? А знаешь что? Мы бы поладили, если бы я не видел твоей физиономии, когда я сказал о твоей дочери и Заке. Но я видел, да еще как. И не говори, что мне померещилось, потому что этим ты меня опять оскорбишь с ног до головы.

Майлз взялся за ручку на дверце:

— Мне жаль, что я расстроил тебя, Джимми.

— Нет, сяди, уж потерпи еще минутку. И не прикасайся к дверце, пока я не закончу. (Майлз подчинился.) Я пытаюсь объяснить тебе, что между нами происходит, и это не фигня какая-нибудь, не про то, как ты устал. Вишь ли, этот город не кажется мне чужим. И никогда не казался, ни на секунду. А после той ночи в Ороно… Когда я пересек мост и въехал в Эмпайр Фоллз, тогда и случилась самая счастливая минута во всей моей чертовой жизни. Смейся сколько хочешь, но это правда.