Ван Мэн - Средний возраст

Си Ванбэй взглянул на часы.

— Как бы не опоздать. Ох, несладко быть помощником такого директора!..

При свете настольной лампы Ши Гань внимательно изучал толстую пачку писем. Некоторые были обращены в партком завода, некоторые — в горком партии, а иные — прямо в Центральный Комитет. По мере того как он читал эти исполненные наглой клеветы послания, в нем вскипало раздражение, подспудно смешанное не то чтобы со страхом, а с каким-то гнетущим предчувствием беды. И еще Ши Ганю было стыдно за себя — во всех письмах жаловались на директора, но не было ни единой строчки недовольства им, секретарем парткома. Напротив, его вроде бы даже жалели, называли «жертвой Цяо Гуанпу», который «развел на заводе семейственность, зажимает демократию, чинит произвол». Писали, будто директор превратил парторга в ширму, которой прикрывает свою противозаконную деятельность.

В последнее время Ши Гань отстранился от дел. Он оправдывал себя тем, что якобы не хочет вмешиваться в работу директора, не хочет придавать значение мелочам. И был даже доволен своей осторожностью и дальновидностью. А вон оно, оказывается, чем обернулось. Прежде он, бывало, вдохновлял Цяо Гуанпу на всякие начинания, поддерживал во всем. И вдруг в какой-то момент испугался. Он сдал свои позиции. Когда решались важные вопросы, предпочитал отмалчиваться. Разумеется, всеми своими мыслями и чувствами он был на стороне Цяо Гуанпу. Но этого мало. Он просто обязан был открыто поддержать директора. Тогда, наверное, все эти злопыхатели не посмели бы поднять головы. Да, это его вина, что Цяо Гуанпу должен сейчас принять весь удар на себя. Что же теперь делать? Главное — не допустить, чтобы жалобщики объединились. Надо оградить рабочих и ганьбу от влияния Ду Бина и ему подобных. Чем скорее, тем лучше.

Погруженный в свои мысли, Ши Гань не сразу заметил, что в кабинет кто-то вошел. И только когда его окликнули по имени, удивленно поднял глаза и увидел на пороге Хо Дадао.

— Директор здесь? — спросил Хо Дадао.

— Он еще не вернулся.

— Как? — удивился начальник управления. — Я совершенно точно знаю, что он уже вернулся из командировки. Побывал у него дома, а там заперто. Где, думаю, ему быть, как не на заводе.

— Да, из командировки он вернулся. Просто сегодня вечером они с женой пошли в театр.

— Вон оно что! Ну, так я подожду здесь. Думаю, как бы ни был хорош спектакль, он не высидит до конца, примчится на завод. Жаль только, Тун Чжэнь огорчится. — И Хо Дадао рассмеялся.

— Вы плохо знаете Цяо Гуанпу. Он одержим театром, — возразил Ши Гань.

— Держу пари, что с минуты на минуту он будет здесь.

Хо Дадао в этот вечер был в приподнятом настроении и будто не замечал подавленного вида Ши Ганя.

— Чем он действительно одержим, так это заводом, — продолжал начальник управления. Бросив косой взгляд на стопку жалоб, как бы вскользь спросил: — Он уже знает об этом?

Ши Гань отрицательно покачал головой.

— А командировка оказалась удачной?

Ши Гань опять покачал головой и только открыл рот, чтобы рассказать подробней, как дверь распахнулась, и на пороге появился Цяо Гуанпу.

— Ну, что я говорил?! — расхохотался начальник управления и хлопнул Ши Ганя по плечу.

При виде директора парторг на мгновение растерялся, но тут же торопливо сгреб письма в кучу и прикрыл их рукой. Но ничто не могло укрыться от цепкого взгляда Цяо Гуанпу, он настороженно приблизился к столу и стал перелистывать бумаги.

Ши Гань попытался забрать их у него, но Хо Дадао вмешался:

— Дай ему посмотреть. Не мешай.

— Каковы мерзавцы! — воскликнул Цяо Гуанпу, отшвырнув письмо. — Ну и негодяи!

Он нервно зашагал по комнате. У него и без того было тоскливо на душе, а тут еще… Хо Дадао углубился в газету, будто только ради этого и приехал сюда.

— Что будем делать? — отрывисто спросил директор Ши Ганя.

— По-моему, самое лучшее для тебя — уйти с завода. План до конца года будет выполнен, и ты смело можешь доложить об этом в управлении. А я останусь здесь, подожду, пока страсти улягутся.

— Что ты говоришь! — набросился на него Цяо Гуанпу. — Советуешь дезертировать? А как же завод?

— А как же ты? — вопросом на вопрос ответил Ши Гань. — Если ты сам не уйдешь, тебя же вынудят к этому. Представляешь, каким ударом это станет для многих?

Хо Дадао с интересом прислушивался к их разговору, но не обронил ни слова.

— Ну нет, меня не запугаешь! — гневно выкрикнул Цяо Гуанпу и снова стал мерить комнату шагами. — Я здесь останусь до последнего.

— Товарищ Хо, — не выдержал наконец Ши Гань, — что ж вы молчите! Посоветуйте, как быть.

— Никак в толк не возьму, — заговорил наконец Хо Дадао, — неужели несколько кляузных бумажек могут так вывести из себя? Я-то всегда полагал, что ты, Ши Гань, настоящий друг Цяо Гуанпу. А разве друзья так поступают? Предлагаешь директору отступить, а сам, мол, прикроешь его отступление. Потом все вместе в горы? Так?

Ши Гань вспыхнул от смущения, а Хо Дадао продолжал:

— Прошло немногим больше полугода, как Цяо Гуанпу пришел на завод, и за это время он достиг огромных успехов. И не только в производственных показателях. Он оказался отличным воспитателем кадров. Зачем далеко ходить за примерами? Из бессловесного скотника Ши Ганя он вырастил государственного ганьбу двенадцатого разряда. Давно ли ты, парторг, отсиживался в глуши и отбрыкивался от всяких предложений заняться настоящим делом. А сейчас, смотри-ка, готов взять на себя одного всю ответственность за крупнейшее предприятие. Ладно, ладно, не красней, как девица. Я правду говорю. Есть у меня еще одна претензия. Как получилось, что Цзи Шэнь перешел на новое место в обход трудового законодательства, без согласия парткома?

Ши Гань не знал, куда деваться от стыда. Дожил до почтенных лет, и вот его отчитывают, как мальчишку. И поделом ему!..

Хо Дадао встал и приблизился к Цяо Гуанпу. Он долго смотрел на него изучающим взглядом, наконец произнес:

— Мне сейчас вспомнилась одна пословица: «Лучше быть убитым наповал, чем напуганным до смерти». Возьми-ка себя в руки и перестань носиться по комнате. Садись. Скажи, пожалуйста, как ты распределяешь свое рабочее время?

— Примерно сорок процентов — на решение важных производственных вопросов, пятьдесят процентов отнимает текучка, а десять — выслушивание критики и улаживание конфликтов.

— Невероятное транжирство! Восемьдесят процентов должно идти на решение внутризаводских вопросов и двадцать — на изучение достижений мировой энергетики. — В голосе Хо Дадао зазвучали жесткие нотки. — Модернизация производства, которая является сегодня нашей насущнейшей задачей, — это не просто обновление технологии. Это в первую очередь обновление сознания масс. Разумеется, не обходится без обиженных. Но мы должны быть нетерпимы к равнодушию и ничегонеделанию. Что же до всяких там насмешек, ругани, клеветы, то пусть они будут на совести наших врагов. Им все равно ничто не поможет. На сцене жизни сейчас разыгрывается новый спектакль, и главная роль в нем — наша. Мы должны подчинить себе время и цифры. Мы, и только мы, — истинные представители интересов народа. Спектакль только начинается, самые важные эпизоды впереди.