Нгуги Тхионго - Кровавые лепестки

Эта природа, то благожелательная, то враждебная к людям, — непосредственный участник жизни кенийской деревни. И закономерно, что она становится одним из главных протагонистов произведений Нгуги Ва Тхионго. В этом отношении роман «Кровавые лепестки» не составляет исключения. Тяжелейшая, продолжающаяся несколько лет засуха вторгается в жизнь деревни Илморог, нарушает ее спокойное течение. Выгорели под палящим солнцем поля кукурузы, пересохли источники в саванне, клубы пыли поднимаются над дорогами.

«Чем прогневили мы богов?» — спрашивают себя деревенские старики. Они вспоминают, не случилось ли чего необычного в Илмороге за последнее время. И кто-то упоминает о появлении в деревне никогда здесь ранее не виданного ослика, на котором лавочник — калека Абдулла — перевозит товары. Он-то и нарушил мир деревни, догадываются старики. Не этим ли вызвана обрушившаяся на нее засуха? Не месть ли это богов за нарушение извечного порядка? И старейшины принимают решение изгнать ослика из местечка, искупив тем самым вину деревенской общины перед богами.

Этот эпизод вызывает улыбку. И все же он очень важен для понимания того, как крестьяне кикуйю, о которых пишет Нгуги Тхионго, представляют свои взаимоотношения с природой, с мифическими силами, действующими в окружающем их мире. Когда же наконец приходят дожди, принося с собой надежду и радость, счастливые крестьяне вспоминают, как в давние времена Дождь, Солнце и Ветер принялись ухаживать за сестрой Луны Землей и Дождь добился успеха. «После его прикосновения у Земли вздулся живот», — смеялись между собой крестьяне. «Нет, — утверждали другие, — капли дождя — это божественное семя, и даже люди возникли из чрева Матери-Земли после самого первого ливня, излившегося на нее в начале начал».

Миф продолжает жить в народном сознании, и оно во многом через его призму видит мир.

В природе, где все преисполнено, по народным представлениям, глубокого смысла, находит Нгуги Ва Тхионго и символ, раскрывающий центральную тему его нового романа. Им становится тенгета — лилия, растущая в саванне. Ее скромный цветок насчитывает четыре кроваво-красных лепестка. Это не часто встречающееся растение обладает удивительным свойством: добавленное в деревенское вино, оно очищает его и превращает в «напиток правды», который так и называется — тенгета. Напиток этот позволяет людям увидеть истину и честно ее высказать. Его не пьют в одиночку. Вокруг сосуда с тенгетой собираются крестьяне, чтобы откровенно и прямо высказать свои мысли.

Цветок с кровавыми лепестками превращается в романе в символ единства и сплоченности деревенской общины, в символ чистоты и правды древней народной культуры. Но к тенгете тянутся хищные руки людей, которые видят в народном напитке лишь средство к собственному обогащению. Строится завод, который в промышленных масштабах выпускает тенгету. «Напиток правды» становится просто товаром, спиртным, одурманивающим умы людей. Он осквернен, как осквернена неоколониализмом вся народная культура, как осквернен им древний уклад народной жизни. Символ, воплощающий духовные ценности народа, превращается в символ надругательства и глумления над ними в обществе, где воцаряется дух наживы.

Видный английский литературовед-африканист Ю. Палмер в книге «Становление африканского романа» пишет о «Кровавик лепестках»: «Не будет слишком большим преувеличением сказать, что это честолюбивое и широкое произведение охватывает все главные темы, волновавшие африканский роман от его зарождения по сегодняшний день. Одна из таких тем — это место человека в традиционном африканском обществе и его судьбы в современной Африке. Ей посвящали свои произведения Питер Абрахамс и Сембен Усман, Чинуа Ачебе и Монго Бети, многие другие крупные писатели континента. Вслед за ними и Нгуги Ва Тхионго противопоставляет трагический удел личности в обществе, где крепнет влияние капиталистических порядков, ее положению в деревенской общине.

Перу первого президента Кении Джомо Кениаты принадлежит классический труд по культуре кикуйю — «Лицом к горе Кения». Написанная с огромным душевным теплом, книга эта создает несколько идеализированную, но в главном верную картину социального становления личности в доколониальном обществе кикуйю — с детства, времени учения, через годы зрелости к старости, годам мудрости. Люди одного поколения, совместно проходившие через обряд инициации — посвящения в полноправные общинники, — объединялись в «возрастные группы», и их связывали узы подлинного братства и обязанность взаимопомощи. Старейшины общины вершили ее делами в духе справедливости и согласия. Только они имели право обращаться от имени общины к богам и иным мифическим силам за помощью в случае нужды.

Среди африканской общественности не прекращаются споры о том, как оценивать давние общественные отношения — как эпоху социальной справедливости или время полного поглощения личности общиной. Но одно не вызывает сомнений: в традиционном обществе каждый был силен своей связью с родоплеменным коллективом. Не было большего несчастья — и более сурового наказания, — чем быть отверженным от этого коллектива. Изгой считался утратившим саму свою человеческую сущность, его приравнивали к дикому зверю.

Человеческие отношения, окружающие героев «Кровавых лепестков», — прямая противоположность тем, которые описывал Джомо Кениата и которые дороги Нгуги Ва Тхионго. Разорвались нити, некогда соединявшие людей в единые, тесно сплоченные общины. И учитель Мунира, и лавочник Абдулла, и красавица Ванджа, и профсоюзный лидер Карега одиноки, у них обрублены корни, связывавшие их некогда с народом и поддерживавшие их мужество и духовную стойкость. Каждый из героев книги проходит через тягчайшие испытания, пока не находит в глухой деревушке Илмороге убежища от ударов судьбы. И там для некоторых из них начинается новый путь к народу.

Людская разобщенность и ее последствия — слабость и неустроенность человека, захлестывающие его волны отчаяния и пессимизма, чувство беспомощности перед жизнью — представляются писателю одной из величайших бед личности в современной Африке. Нгуги Ва Тхионго выносит суровый приговор обществу, обрекающему личность на одиночество, унижающему ее достоинство и в конечном счете разрушающему ее душу. Но нет ли противовеса враждебным человеку силам? Писатель видит его, в частности, в народной культуре, донесшей из далей прошлого идеалы обще-жития, основанного на тесном сплочении людей.

Пожалуй, самые волнующие страницы романа — те, что рассказывают о том, как крестьяне Илморога, пораженного засухой, решают направить депутацию в Найроби — столицу Кении, чтобы просить о помощи. В деревне воскресает старый дух общинной солидарности, и его сила поднимает людей над их бедами и несчастьями. В Найроби происходит встреча крестьянских посланцев с членом парламента от Илморога Ндери Ва Риерой. Писатель с беспощадной последовательностью противопоставляет крестьянскую правду мелким, своекорыстным расчетам этого карьериста, с убедительной силой разоблачает хищническую натуру человека, в облике которого обнаруживает типические черты всей правящей неоколониалистской верхушки. Жалкая демагогия депутата вызывает взрыв гнева среди пришедших к нему за поддержкой крестьян.