Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Исполнительный директор Пэт М. должна быть в 09:00 и провести собеседования с тремя людьми, 2 Ж и 1 М, которым уж лучше не опаздывать, и Гейтли откроет дверь, когда они не додумаются просто войти без стука, и скажет «Добро пожаловать», и заварит чашечку кофе, если решит, что они удержат ее в руках. Отведет их в сторонку и подскажет погладить собак Пэт М. во время собеседования. Собаки будут валяться в переднем кабинете, тяжело дышать, корчиться и кусать себя. Он скажет по секрету, что это железный факт: если ты понравишься собакам Пэт, то дело в шляпе. Это Пэт М. велела Гейтли рассказывать такое кандидатам, а если кандидаты действительно погладят собак – двух отвратительных белых золотистых ретриверов с гноящимися ранами и кожными заболеваниями, вдобавок у одной тонико-клонические припадки, – это выдаст уровень отчаянной готовности, на котором-то, как говорит Пэт, она и основывается в своих решениях.

На широкий подоконник за спинкой дивана просачивается безымянная кошка. Животные тут приходят и уходят. Либо их забирают выпускники, либо они просто исчезают. Блохи обычно остаются. Кишки Гейтли стонут. Бостонский рассвет над зеленой веткой этим утром был химически-розовым, с дымом из фабричных труб, который тянулся на север. Ногти в пепельнице на полу, осознает он теперь, великоваты, чтоб быть с пальцев рук. Эти обкусанные дуги – широкие, толстые и глубокого осенне-желтого цвета. Он тяжело проглатывает. Он бы рассказал Джоффри Дэю: ну и подумаешь, что это клише, – зато они А) успокаивают, Б) напоминают о здравом смысле, В) позволяют универсальной мудрости заполнить тишину, и 4) тишина – смертельна, любимая жрачка Паука, если у тебя Болезнь. Эухенио М. говорит, что Болезнь можно написать как «Dis-Ease», и это неплохо описывает ситуацию вкратце. У Пэт в полдень встреча в Правительственном центре при Управлении службы по лечению наркомании и алкоголизма, про которую ей надо напомнить. Сама она свой почерк разобрать не может, потому что почерк испортил инфаркт. Гейтли представляет, как будет выяснять, кто ж, блин, обкусывает ногти на ногах в гостиной и складывает отвратительные огрызки в пепельницу, да еще в 05:00. Плюс и так правила Хауса запрещают ходить босым на первом этаже. На потолке над Дэем и Трит бледно-коричневое пятно от протечки почти что в форме Флориды. У Рэнди Ленца проблемы с Джоффри Дэем, потому что Дэй словоохотливый и еще учитель-кормчий в «Академическом журнале». Это подрывает самовосприятие Рэнди Ленца, который мнит себя этаким модерновым секси-артистом-интеллектуалом. Мелкие дилеры никогда не позиционируют себя как просто мелкие дилеры – примерно как и шлюхи. В «роде занятий» на приемке Ленц написал «сценаристфрилансер». И уж он постарался, чтобы все видели, сколько он читает. Свою первую неделю в июле он оставлял раскрытые книги в северовосточном углу каждой комнаты. У него был гигантский «Медицинский словарь», который он стаскивал вниз, курил и читал, пока замдиректора Энни Пэррот, не запретила, так как это действовало Моррису Хенли на нервы. Тогда он бросил читать и начал болтать, отчего все тут же затосковали по временам, когда он просто сидел себе в углу и читал. У Джоффри Д. также проблемы с Рэнди Л., это видно: они по-особому избегают смотреть друг на друга. И ну а теперь, естественно, их впихнули в одну трехместную спальню, когда три парня как-то ночью пропустили отбой и приперлись без единого зрачка нормального размера на троих, отказались сдавать мочу и тут же вылетели, так что Дэя в первую же неделю перевели из пятиместной спальни в трехместную. Здесь быстро становятся дедами. За Минти, в конце стола в столовой, все еще кашляет Берт Ф. С., все еще сгорбившись, на лице – сумрачный багрянец, и Нелл Г. дубасит ему по спине так, что он влезает носом в пепельницу, в ответ непонятно машет культей над плечом, чтобы она кончала. Ленц и Дэй: назревает срач: Дэй постарается спровоцировать Ленца на срач, но публичный, чтобы ему не прилетело, зато сам он вылетел, а затем с чистой совестью бросил бы лечение и вернулся бы к кьянти и – людам и стал бы жертвой нападений тротуаров, и представил бы все так, будто это типа Эннет-Хаус виноват в рецидиве, и навсегда бросил бы бороться с собой или Болезнью. Для Гейтли Дэй прям открытая интерактивная хрестоматийная книга по Болезни. Одна из обязанностей Гейтли – присматривать за тем, что назревает между жильцами, и давать знать Пэт или управдому, и стараться разрядить атмосферу заранее, если возможно. Если напрячься, цвет потолка можно назвать мышастым. Кто-то перднул; никто не знает, кто, но это не нормальное место со взрослыми людьми, где все прохладно притворяются, будто ничего не слышали; каждому есть что сказать.

Время идет. От Эннет-Хауса воняет ушедшим временем. Это дымка начального этапа трезвости, висящая и осязаемая. В комнатах без часов так и слышно тиканье. Гейтли меняет угол одной из кроссовок, закладывает за голову другую руку. Его голова обладает ощутимыми массой и весом. В комплект обсессивно-компульсивных тиков Рэнди Ленца входят потребность быть на севере, боязнь циферблатов, склонность постоянно проверять свой пульс, страх часов в любой форме и необходимость всегда знать время с предельной точностью.

– Дэй, слы, скок время, по-бырому? – Ленц. Третий раз за полчаса. Терпение, терпимость, сострадание, самодисциплина, сдерживание. Гейтли вспоминает свои первые шесть месяцев трезвости здесь: он чувствовал острый край каждой прошедшей секунды. И сны, как фрик-шоу. Кошмары страшнее любой белой горячки. Ночная смена сотрудников в переднем кабинете нужна затем, чтобы жильцам было с кем поговорить, когда – не если, а когда – когда сны-фрик-шоу выдернут их из постели где-нибудь в 03:00. Кошмары о рецидиве и о том, как кайфуешь, о том, как не кайфуешь, но все вокруг думают, что кайфуешь, о том, как кайфуешь с мамой-алкоголичкой, а потом забиваешь ее бейсбольной битой. Как достаешь старый добрый Блок для анализа мочи, начинаешь и тут из него вырывается огонь. Как кайфуешь и загораешься. Как тебя засасывает гигантский «Талвин» в форме смерча. На экране DEC в подкрашенном цветке грязного пламени взрывается машина, капот вскидывается, как «ушко» у пива.

Дэй широким театральным жестом поднимает руку с часами.

– Ровно около 08:30, старина.

Ровные изящные ноздри Рэнди Л. раздуваются и белеют. Он, прищурившись, вперивает взгляд перед собой, пальцы на запястье. Дэй поджимает губы, дрыгает ногой. Гейтли свешивает голову с подлокотника софы и смотрит вверх ногами на Ленца.

– Этот взгляд на твоей карте что-то значит, Рэнди? Ты как бы что-то пытаешься нам сообщить своим видом?

– Кто-нить, мож, знает, скок время поточнее, вот и все, Дон, раз Дэй не знает.