Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Теперь он брал Хэла на слабо, что тот не сможет назвать температуру отвердевания платины. Джоэль, хоть убей, не могла вспомнить ни одного названия старых сиджиайных пленочных спилберговских штук про динозавров, хотя ее личный папочка водил ее на каждый. В какой-то момент отец Орина встал снова наполнить стакан и уже не вернулся.

Сразу перед десертом – который горел – Маман Орина спросила, можно ли, если никто не имеет ничего против, всем на секундочку совершенно секулярно взяться за руки и просто прочувствовать благодарность за то, что судьба свела сегодня всех вместе. Джоэль она как-то особенно попросила поучаствовать в процессе. Джоэль взяла руку Орина и друга Хэла пониже, которая была такая мозолистая, что на ощупь напоминала кожуру. На десерт был «вишневый юбилей» с деликатесным нью-брансуикским мороженым. Отсутствие доктора Инканденцы за столом как будто осталось неупомянутым, почти незамеченным. И Хэл, и его не ковыряющийся в зубах друг очень просили «Калуа», и Марио в подражании им жалко шлепал по столу ручонками. Когда Орин извлек сигару и «гильотину», Аврил уставилась на него в притворном ужасе. Также подавали бланманже. Кофе был без кофеина, с цикорием. Когда Джоэль снова подняла голову, Орин уже убрал сигару, так и не закурив.

Закончился ужин настоящим взрывом доброжелательности.

Джоэль чувствовала, как сходит с ума. Она не видела никакого притворства в обходительности и тепле хозяйки в свой адрес, в доброжелательности. И в то же время она самым нутром чуяла, что женщина могла, не сходя с места, нарезать поджелудочную и вилочковую железы Джоэль, и смешать, и приготовить себе сладкое мясо, и съесть охлажденным без гарнира, и промокнуть губы, не моргнув и глазом. И это так и останется неупомянутым среди всех, кто наклоняется в ее сторону.

По дороге домой в такси, телефонный номер компании которого Хэл воспроизвел по памяти, Орин набросил ногу на скрещенные ноги Джоэль и сказал, что если на кого и можно рассчитывать, что он поймет, как Аисту важно где-нибудь использовать Джоэль, так это на Маман. Он дважды спросил Джоэль, как ей Маман. Мышцы щек Джоэль ныли просто ужасно. Когда они доехали до кирпичного дома, в тот последний День благодарения до эры Спонсирования настал первый исторический момент, когда Джоэль впервые специально занюхала пару дорожек кокаина, чтобы не уснуть. Орин во время игрового сезона не мог употреблять, даже если бы захотел: у спортивных команд БУ брали анализы в случайном порядке. Так что в 04:00 Джоэль не спала, второй раз протирала за холодильником, пока Орин плакал во время кошмара, который, как ей почему-то казалось, по праву должен был присниться ей.

Покачнув его уверенность в своих суждениях этих человеков, та, кого Марат считал за отчаянного наркомана, оказалась представителем власти demi-maison Эннета. Женщина при планшете была только лишь подчиненной. Марат очень редко неверно судил человеков или же их роли.

Женщина во власти была негативна в телефон. «Нет-нет. Нет, – говорила она в телефон. – Нет».

– Прошу прощения, – заговорила она с Маратом поверх трубки, не поместив на трубку ладонь конфиденциальности. – Всего секундочку. Нет, ей нельзя, Марс. И не важно, что она обещала. Будто она раньше не обещала. И сколько уже раз. Нет. Марс, потому что нам всем будет плохо, а у нее опять начнется, – голос мужчины по ту сторону донесся громким, и власть предержащая оборвала тыльной стороной запястья всхлип, после же выпрямилась. Марат взирал без выражения. Его погребла под собой великая усталость – о такую пору англоязычие всегда трудоемко. Поверх пола раскинулись собаки. – Знаю, но нет. На сегодня – нет. Если она еще раз позвонит, скажи, чтобы звонила сразу мне. Да.

Она деактивировала переговоры и на мгновение уставилась столу в поверхность. Между ее креслом и fauteuil Марата раскинулись двое собак, одна собака из которых лизала свои интимные гениталии. Марат подавил дрожь и чуть подтянул плед, так же сгорбился, чтобы минимизировать мускулатуру здоровья торса.

– Доброго вечера. – начал Марат.

– Что вы, не уходите, – женщина с властью эвакуировалась из дум печали, придав оборот своему креслу, чтобы смотреть на него прямо. Она предприняла попытку профессиональной улыбки на манер США. – Вы же столько просидели. Я видела, как вы делились с Сельвином. Сельвин часто заглядывает, когда мы проводим групповую приемку.

– Что до меня, я думаю, он страдает душевной болезнью, – Марат обратил внимание к тому, что одна нога женщины была гораздо тоньше прочей ее ноги. Также его отвлекала привычка притворяться шмыгать. Фальшивые шмыги происходили вне его воли.

Она скрестила эти ноги. Далеко за выпуклым окном ее стола могуче затрубили двое клаксонов автомобилей.

– Этот Сельвин, он рекомендовал мне гладить по вашим животным, чего, к сожалению, я не совершу.

Женщина тихо рассмеялась и подалась вперед над скрещенными ногами. В дополнение у одной собаки были газы.

– В графе «гражданство» вы написали «Швейцария».

– Я чужеземец на постоянном жительстве, зависимый от геры, от белого и от хмурого, в отчаянных поисках лечения и проживания.

– Но в США вы легально? С грин-картой? С кодом проживания ОСИН 311?

Марат произвел из пиджака на свет документы, которые в дальнем прошлом подготовил прозорливый мсье Дюплесси.

– Также инвалид. Обезображенный, также, – сказал Марат, стоически пожав плечи, склоняя вуаль к темному ковру.

Женщина изучала его документы ОСИН с поджатыми губами и лицом для покера, свойственными онанским властям из любых мест. Одна из ее рук была скрючена на манер клешни.

– У всех здесь свои проблемы, Генри, – сказала она.

– Анри. Пардон. Анри.

Некая женщина снаружи Кабинета у передней двери demi-maison, она засмеялась на манер автоматического оружия. Из-под задней ноги собаки с гениталиями, окончание которых скрывалось под поднятой лапой, доносились влажные звуки. Женщина с властью, поддержав себя обеими руками о стол, поднялась и отперла дверцу черного металлического шкафчика над ТП и консолью на столе. Дверца из старого черного металла открывалась вверх. Марат предал памяти номер модели этого телепьютера, коий был индонезийский и дешевой цены.

– Вообще, Анри, в Эннет-Хаусе за все годы, сколько я здесь работаю, – у нас были эмигранты, эмигранты на ПМЖ, иностранцы с таким английским, что ваш – еще цветочки, – она перенесла вес на прочную ногу, чтобы тянуться в глубь шкафчика за неким предметом. Марат использовал мгновение ее невнимания, чтобы предать своей памяти факты о кабинете. На двери кабинета было украшение треугольника внутри круга, но не было запорного засовывания, а лишь жалобный дешевый замок в ручке. Нигде не виднелось мелкой шишки стандартной микроволновой сигнализации 10.525 ГГц. Рамы огромных окон – без кончиков проводов. Тем самым оставалась возможность лишь магнитно-контактной сигнализации, которую, в случае наличия, тяжело отключить, но также возможно. Марат ощущал сильную нехватку жены, что всегда было знаком глубокой усталости. Дважды он шмыгнул.