Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Ноздри Делинта раздулись и побледнели – Пемулис знал, что Делинт чувствовал брехню и знал, что ты это знаешь. Пемулис знает, что у Делинта на него зуб с самого инцидента с парнем из ПВТА, который в ПВТА сперва был не в себе, а потом начал бредить, – хотя это было совершенно другое дело. Ирония заключалась в том, что затмение Уэйна было совершенно случайным и ни в коем случае не делом рук Пемулиса, – если уж на то пошло, то Трельча, – но мозг пока не видел способов объяснить все это, не признавшись в хранении дрина, что, учитывая шаткое со времен Эсхатона и уролога ОНАНТА фармацевтическое положение, было равносильно клиппертонству. Нванги демонстрировал почти ослепительные зубы третьего мира, но молчал. Глаза Уотсона были подернуты почти такой мигательной пленкой дебильности – не столько тупость, сколько пустота, выключенный фонарь на крыльце усадьбы Текса Уотсона – никого нет дома. Пемулис заметил в бумагах у Делинта буклет про Уэйна, миссис И. и девиантное деление.

– И это, по твоим словам, впервые, когда ты узнал что-либо предосудительное касательно Уэйна.

– Впервые было, когда я выхожу, все еще наставляя Постхаймера, а там Уэйн по динамику разоряется в процессе, как заметил Кейт, напоминавшем пародию на доктора Тэвиса.

И была она виртуозной. Стайс на ее фоне мерк. Уэйн сказал Трельчу притвориться, что он девочка-подросток: вот как юный Тэвис пригласит ее на свидание; Пемулис содрогнулся; он уже не мог точно перечислить все маньеризмы, которые Уэйн, очевидно, подметил благодаря постоянным поездкам с побед на турнирах в хвосте автобуса с Тэвисом, который его без умолку расхваливал, но в целом Чаки Тэвис подкатывал к какой-то канадской чирлидерше или комуто в этом роде и говорил, что хочет быть с ней целиком открытым: он ужасно боится отказа; он предупреждает заранее, что завтра пригласит ее на свидание и умоляет не отказывать ему открыто, если ей не хочется, а лучше придумать какую-нибудь достоверную отговорку – хотя, конечно, сказал он, теперь он осознал, что в отговорку поверить будет трудно, раз он уже открыто попросил ее придумать.

– Вслед за чем вся академия слышит, как мистер Трельч поощряет Уэйна публично бичевать его различных сверстников и преподавателей.

– Надо сказать, правда казалось, что Трельч все это подстроил, сэр, такое у меня было впечатление.

– Назвав Корбетта Торпа. – притворившись, что пролистывает бумаги, чтобы Пемулис увидел буклет про «17 на 56» несколько раз.

– Насколько я помню, он выразился «дерганый паралитик», – сказал Нванги Делинту.

– Да, «дерганый паралитик». А Фрэнсис Анвин, цитирую, «на корте похожа на загнанную крысу». А Дисней Р. Лит: цитирую, «из тех, с кем в итоге всегда садишься рядом на общественных мероприятиях». Миссис Ричардсон-ЛевиО‘Бирн-Чаваф имеет комплекцию, цитирую, «строительного уровня». О тренере Штитте, цитирую, что у него как будто «с самого рождения и впредь дефицит какой-либо жизненно важной жидкости». Присутствующий здесь мистер Нванги, приблизительно цитирую, если я правильно понял, цитирую, «из тех людей, которые, если пойти с ними в китайский ресторан, не поделятся едой, и даже не уступят в обмен».

– То есть неблагоприятно настроенный, – Нванги закинул голову и расплылся в улыбке как слепой. Самое леденящее в сценарии Уэйна, так это что Тэвиса ждет успех, уверен Уэйн, в соблазнении канадской чирлидерши или кого там, даже несмотря на то, что на самом свидании он совершенно открыто признается, что его история о страхе отказа была только стратегией, чтобы выгодно выделиться среди других парней как более честному и открытому, так что сценарий заканчивался тем, что честность оказалась настолько утомительной, что она просто откидывается и дает себя поиксить, лишь бы он заткнулся. Вот только – и это самое леденящее – он не заткнулся.

– включая некую пародию на доктора Тэвиса, который произносит монолог во время акта соития, – сказал Делинт, копаясь в поисках нужного листка. – О Бернадетт Лонгли: «Бернадетт Лонгли выглядит так, будто это волосы отрастили ее голову, а не наоборот». о Мэри Эстер Тод: «лицо как блин». О самом покойном основателе академии и супруге завуча: «настолько самовлюбленный, что порезался, когда пытался поиметь свое отражение». Конец цитаты. О собственном партнере по парным играм Хэле Инканденце: «по всем признакам зависимый от всего, что не прибито гвоздями, не может от него убежать и что вмещаемо в его рот».

– По-моему, там было впихиваемо, – мысленно Пемулис сам себя пнул. Шутка про блин тянулась секунд пятнадцать, пока Уэйн расписывал лицо М. Э. Тод как округлое, подгорелое, рябое, плоское, рыхлое, блестящее, влажное, и т. д. и т. п. Плюс почему-то еще более леденящее – Пемулис знал от Инка, что уэйновский псевдотэвисовский маневр «Я-живу-в-страхе-отказа» на самом деле входил в топ-5 или -10 настораживающих «Стратегий», о применении которых для Икса с молодыми замужними женщинами брат Инка пантер Орин подробно рассказывал Хэлу по телефону.

– У Донни Стотт, как нам стало известно, «кожа как у дипломатического кейса и являет собой превосходную рекламу крема от загара». Я же сам, цитирую, цитата: «человек, который бы не дал бы в долг четвертак собственной матери на резиновый наконечник для костыля».

– Это все к тому, что этот случай повлияет на мои шансы поехать на «Вотабургер»?

Нванги сломался пополам и хлопнул по колену. Его лицо буквально выглядело как очень темный топор. Текс Уотсон потянулся за консоль, рядом с которой развалился в кресле, и извлек на свет божий особую фуражку Пемулиса, и поболтал ей, как болтают перед собакой, чтобы она подпрыгивала. Откудато из-под кресла Нванги показались аптекарские весы, несколько ювелирных окуляров, запас пустых стерильных пузырьков из-под Визина из тягача и плюс все флаконы с прикроватной тумбочки Трельча, по поводу которых, очевидно, Трельч сожрал целую головку поганого послабительного сыра.

Пемулис почувствовал металлический привкус серьезно встревоженного желудка.

– Прежде чем продолжать, я требую встречи с завучем.

– И снова миссис Хит, которая, судя по всему, не выходит у кого-то из головы, – по его словам, она такой человек, который, цитирую, «плачет от карточных фокусов». Есть и Рик Дункель, который «не смог бы отличить палец от ягодиц даже с анатомической энциклопедией и высокоточным микроскопом». И снова незабвенная миссис Хит, которая описывается как «вечно блуждающая на границе какого-то бескрайнего континента менструальной истерии». Есть и наш многоуважаемый Текс, присутствующий в комнате, описанный как человек с «крошечным шариком с жидкостью на вершине позвоночника», отвечающим за высшие мыслительные функции.