Лоран Гунель - Бог всегда путешествует инкогнито

Ждать пришлось довольно долго. На улице быстро темнело. Машины проезжали все реже и реже. В напоенном влагой воздухе разливался аромат лип. Я растянулся на скамейке, положив журнал под голову, и не сводил с замка глаз. В этом месте было удивительно тихо, если не считать временами долетавшего с улицы приглушенного шума автомобильных моторов.

Ровно в десять раздался звук, который я сразу узнал: щелкнул электронный замок калитки. Я вгляделся, но никого не заметил, хотя был уверен, что слышал щелчок.

Вдруг входная дверь открылась. Я насторожился. Мне очень хотелось подойти поближе, но так меня могли заметить. Лучше было не двигаться с места. Сначала ничего не было видно, потом на крыльцо вышли четверо. Они закрыли за собой дверь, прошли сквозь сад и вышли через маленькую калитку с электронным замком, который кто-то открыл из дома. Это расходились по домам слуги. Они перекинулись несколькими словами и пошли каждый в свою сторону. Один из них направлялся прямо ко мне. Неужели заметил? Да нет, маловероятно… Я решил не шевелиться. Если он до меня дойдет, я закрою глаза и притворюсь, что сплю. В конце концов, я же приходил и спрашивал Дюбре, а потом долго ждал на скамейке и случайно заснул. А если он уже вернулся, то я вполне мог его прозевать, пока обедал… Я прикрыл глаза, не теряя слугу из виду. Он дошел до тротуара, свернул налево и остановился на автобусной остановке. Я выдохнул и снова принялся терпеливо ждать, растянувшись на скамейке. В двадцать два тринадцать слуга сел в автобус. От неподвижного лежания тело затекло и онемело. Ни в доме, ни в саду не наблюдалось никакого движения. Тело уже просто судорогой свело, я не выдержал и сел. В эту же секунду в саду зажегся яркий свет. Я снова растянулся на скамье, и бока опять заныли. Дверь распахнулась, и на пороге появился Дюбре. Сталин залаял и запрыгал от радости. Хозяин подошел к нему, и пес изо всех сил закрутил обрубком хвоста. Дюбре наклонился, и Сталин радостно запрыгал вокруг него: его спустили с цепи. Было ровно двадцать два тридцать.

Пес встал на задние лапы, и хозяин ласково обнял его за шею. Еще несколько минут они играли, потом Дюбре погасил свет в саду и вошел в дом. Сад погрузился в темноту. Пес принялся носиться по саду с другой стороны замка.

Я встал, морщась от боли, и подошел к автобусной остановке. Тот автобус, что пришел в десять тринадцать, должен был прийти в десять десять. Значит, он опоздал на три минуты. Таким образом, с выхода прислуги и до лая собаки прошло семнадцать минут. Хватит ли их, чтобы проникнуть в дом? Может, и хватит. Но вдруг в доме остались еще слуги? И как попасть в сад? В общем-то, в замок войти несложно, потому что в это время года окна всегда открыты, но как незамеченным пробраться в кабинет хозяина? Пока все это казалось очень рискованным. Надо собрать еще информацию.

Я направился к метро и поехал домой. Не прошло и пяти минут, как появилась мадам Бланшар. Почему она позволяет себе вламываться к своим постояльцам в такой поздний час? Я вроде бы не шумел…

Не знаю, что на меня подействовало, может, утренняя обида на Дюнкера, но я впервые позволил себе высказать мадам Бланшар все, что я думаю. Она поначалу удивилась, но это не сбило ее с толку, и она снова принялась втолковывать мне свои взгляды на жизнь. Вот уж действительно, эта тетка жуткая вредина, а главное — ничем ее не прошибешь.

Дюбре от души хохотал и никак не мог остановиться. Катрин, обычно сдержанная, тоже схватилась за бока. Я рассказывал им о своей неудачной попытке синхронизации жестов с негром в метро.

— Не вижу ничего смешного. Он запросто мог меня поколотить из-за вас.

Он ничего не ответил, потому что помирал со смеху.

— Это мне бы следовало посмеяться над вами! Ваша затея не прошла!

Между двумя приступами смеха он повторил фразу, имитируя африканский акцент:

— И долго ты так будешь пялиться? Так и сказал?

И оба снова залились смехом, причем таким заразительным, что я не удержался и тоже принялся хохотать.

Мы сидели на террасе особняка, выходившей в парк, в глубоких и удобных креслах из тикового дерева. Погода была прекрасная, много лучше, чем накануне. Вечернее солнце окрашивало темным золотом резной камень здания. Стены уже начали отдавать накопленное за день тепло и источать тонкий аромат вьющихся роз.

Я наслаждался отдыхом, поскольку очень устал предыдущей ночью: раза три меня будили и заставляли выкурить сигарету…

Я налил себе апельсинового сока, с трудом подняв тяжелый графин, в котором плавали кусочки льда. Мы только что славно пообедали. Стол был великолепно сервирован, на обед подали легкие кушанья тайской кухни, приготовленные замковым поваром. Самыми удивительными были пирамиды пряностей, высившиеся в центре стола на серебряных блюдах.

— На самом деле, — сказал Дюбре, сразу посерьезнев, — ты совершил две ошибки, которые и объясняют твою неудачу. Во-первых, пользуясь способом синхронизации и приноравливаясь к чьей-то позе, надо выждать время, чтобы это получилось незаметно и чтобы никому не пришло в голову, что ты его передразниваешь. Во-вторых, и это главное, ты подошел к делу формально, с технической точки зрения. Но это что угодно, только не техника! Это прежде всего особое состояние сознания, философия открытия другого существа. У тебя все получится только при одном условии: ты должен сильно захотеть войти в мир другого человека, прожить кусок его жизни изнутри, оказавшись на его месте и посмотрев на мир его глазами. Если твое желание искренне, то синхронизация станет для тебя магическим действом, поможет установить контакт и добиться такого качества взаимоотношений, что другому захочется их сохранить. И он, со своей стороны, тоже начнет налаживать контакт и бессознательно повторять твои движения. Но это не может быть конечной целью, это результат.

— Да, но признайте, что для того, кто хочет поэкспериментировать, это вещь совершенно невероятная!

— Конечно.

— Но у меня была и более или менее удачная попытка: я попытался войти в контакт с моим менеджером, синхронизируясь с его образом мыслей. Это Люк Фостери, человек холодный, рассудочный и очень немногословный…

— Ты сделал хороший выбор.

— Почему вы так решили?

— Выбрать для установления контакта человека абсолютно отличного от тебя — самое интересное. Это наивысший кайф… Знаешь, что сказал по этому поводу Пруст?

— Марсель Пруст, французский писатель? Нет, не помню.

Дюбре стал цитировать по памяти:

— Настоящее путешествие, настоящий источник сил и бодрости — это не стремление к новым пейзажам, а стремление получить новые глаза, чтобы видеть мир другими глазами. И не просто другими глазами, а сотнями других глаз… Погрузиться в сотню миров, увиденных сотнями других глаз…