Лоран Гунель - Бог всегда путешествует инкогнито

— А… вы не знаете, кто бы мог меня туда отвезти?

— Сегодня? Знаешь, сегодня все сидят по домам, очень жарко. Выходят разве что в церковь. Ты до завтра можешь подождать?

— Нет. Мне непременно надо быть в Париже сегодня вечером.

— Ох уж эти парижане, вечно им некогда, даже по воскресеньям!

Я решил, что лучше будет ретироваться, и вышел, попрощавшись со всей компанией и на этот раз получив ответное приветствие.

«На Авиньон — налево и вниз», — сказал бармен, и я пошел в этом направлении ловить попутку…

Узкая дорога спускалась по склону холма в долину, петляя среди благоухающих кустарников.

Я оказался в Провансе! Прованс… Я уже давно о нем слышал, но он оказался гораздо красивее, чем я себе представлял. Мне виделась прекрасная, но иссушенная земля, а передо мной, насколько хватало глаз, расстилались ковры пышной зелени неслыханного богатства и разнообразия. Дубы, сосны с красноватыми стволами, сверкающими на солнце, кедры, буки… Прямо к небу взлетали голубоватые кроны кипарисов, а внизу теснились цветы чертополоха, дрока, густые заросли розмарина и еще каких-то цветущих кустарников, один ярче другого. Я с изумлением находил все новые и новые растения, и все они словно соревновались в яркой, кричащей красоте.

Солнце, все еще низкое, уже изрядно припекало, и жара будила и усиливала запахи, окружившие меня в этом раю.

У подножия холма дорога запетляла по долине среди рощ и фруктовых садов. Я шагал уже больше часа, а мне не попалось ни одной машины. С попутками мне явно не везло… В желудке было пусто, чуть побаливала голова. Становилось действительно очень жарко. Надолго меня не хватит…

Прошло еще минут двадцать, и я услышал шум мотора. Сзади из-за поворота неспешно выехал маленький серый фургончик. Он был старенький, из тех ситроеновских малолитражек, которые я еще в детстве видел на картинках книг о Франции. Я бросился ему наперерез, раскинув руки. Взвизгнули тормоза, фургончик чихнул и остановился. На дорогу сразу опустилась тишина. Из машины вышел водитель, маленький, начавший полнеть человечек с седыми волосами и красным лицом. Он был явно раздражен, что его остановили, и в гневе напустился на меня:

— Разве так можно? Что вы себе думаете, черт возьми! У меня не такие тормоза, как у «феррари», я же мог вас задавить! И кто потом чинил бы мне машину, я вас спрашиваю? Давно мне не попадались такие безбашенные…

— Мне очень жаль… Послушайте, мне во что бы то ни стало надо попасть в Авиньон. Я уже часа два иду по жаре и со вчерашнего вечера ничего не ел. Я больше не могу… Вы, случайно, не в этом направлении едете?

— Авиньон? Нет, я точно не еду в Авиньон. Что я там забыл, в Авиньоне?

— Ну, может, место, куда вы едете, ближе к Авиньону?

— Вообще-то, я еду в Пюивер… Это в том направлении, но я буду все время останавливаться, у меня дела…

— Это ничего! Главное — что вы меня немного подбросите. А потом я найду еще попутку…

Я видел, что он готов согласиться.

— Ну, если хотите… Только садитесь назад, у меня спереди все занято пакетами, и я не собираюсь их ворошить ради вас. Я вас в первый раз вижу…

— Супер!

Пассажирское место и вправду было загромождено. Мы обошли машину сзади, и он открыл двустворчатую дверь фургона.

— Залезайте и садитесь, — сказал он, указывая мне на два деревянных ящика, занимавших все пространство.

Едва я оказался внутри, как он захлопнул дверцы, и я очутился в полной темноте. Я кое-как, на ощупь, разместился на ящиках.

Водитель дважды пытался завестись, наконец мотор прочихался, и фургончик побежал по дороге, на ходу весь трясясь. Вокруг меня сильно запахло дизельным выхлопом.

Ну и натерпелся я! Моя импровизированная скамейка была странным образом наклонена, и при каждом повороте, ускорении или тормозе я норовил упасть. В темноте я старался нащупать бок ящика, чтобы за него зацепиться, но цепляться было не за что. Тогда я оседлал ящик и уселся на него верхом, взяв его в шенкеля и пытаясь держать равновесие. Это было до того комично, что меня одолел сумасшедший смех, и я никак не мог остановиться, трясясь всем телом и нюхая запах солярки. Наверное, первый раз в жизни я так хохотал в компании с самим собой…

Фургон остановился. Мотор затих, и я услышал, как хлопнула водительская дверца. И тишина, ни звука. Он что, забыл, что я тут сижу?

— Эй! Эй!

Никакого ответа.

Вдруг я услышал глухое жужжание. Странно, но шло оно откуда-то из-под машины… Снаружи послышались голоса. Когда сидишь в темноте, все звуки кажутся громче, чем на самом деле. Жужжание усилилось, и… оно исходило из ящика, на котором я сидел… Не может быть… о господи… Пчелы! Пчелиный улей!

Я резко вскочил и ударился головой в потолок. В этот момент передняя дверца снова стукнула, мотор чихнул, и фургон рванул с места. Меня бросило на заднюю дверцу, и я упал, зажатый между нею и ульем с пчелами.

Должно быть, мы съехали на проселок, потому что машину затрясло во всех направлениях. Она нещадно скрипела. Самое лучшее, что я мог сделать, — это оставаться в той же позе. Забота у меня была одна: чтобы меня не атаковали попутчики, сидевшие в ящике. Интересно, могут они выбраться оттуда или нет?

Мы снова остановились, и машину сильно тряхнуло. Снова стукнула передняя дверца. Я ждал. Двустворчатую дверь разом распахнули, и я вывалился на землю, прямо под ноги своему спасителю.

— Я сразу заметил, что от тебя пахнет вином. Не ел-то не ел, а выпить чуток не забыл, а?

Я поднял на него ослепшие от яркого света глаза:

— Это не то, что вы думаете…

— Я думаю то, что вижу, как святой Фома… скорее, то, что чую носом.

Я поднялся, усиленно моргая, чтобы привыкнуть к яркому свету. Мне открылся пейзаж ослепительной красоты. У наших ног простирались поля лаванды, синими волнами омывая подножия фруктовых деревьев, растущих по краям ложбины, где мы стояли, и уходя дальше вверх по склону. Аромат, исходивший от этой красы, был такой, что я почти забыл, в каком щекотливом положении оказался. Но самым удивительным был оглушительный хор цикад. Такого я себе и представить не мог. В жарком воздухе, напоенном ароматами цветов, раздавался такой грохот, словно все цикады Прованса назначили тут свидание друг другу, чтобы меня приветствовать.

— Эй, отойди, у меня тут дело!

Он нырнул в кузов и вытащил оттуда один из ульев:

— Давай помогай, возьмем каждый по одному.

Я взял свой и понес его на вытянутых руках.

— Ставь вон там, — сказал он, указав место среди цветов.

— Так вы производите лавандовый мед?

— Черт возьми, ну ясное дело, не «Нутеллу»…

— Занятно… мне и в голову не приходило, что ульи снимают с места и переносят туда, где цветет лаванда.

— А ты что думал? Что им достаточно дать карту Мишлен и проинструктировать, чтоб не садились на другие цветы?