Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

На следующее утро мать сложила в корзину банки с разными сортами меда и первым поездом уехала в город. Мед в этом году оказался на редкость хорошим. Мать надеялась продать его дороже, чем обычно.

Матильда уже давно обещала Астре погостить у нее на хуторе недельку-другую. Заперев дом на замок, она отправилась в путь по холодку. Еще не было восьми.

Поля уже опустели. На проселочной дороге резвились опавшие листья, заигрывая то с солнцем, то с ветром. Сквозь желто-золотую листву яблонь и груш просвечивало синее небо. Легкий туман, пронизанный солнечными лучами, попахивал гарью — где-то жгли картофельную ботву.

Осень была любимым временем года Матильды. Свежий утренний воздух холодил ее щеки, но телу стало жарко от быстрой ходьбы. На душе у нее было спокойно и беззаботно, и впервые за много дней в ней шевельнулись смутные, знакомые каждой девушке мечты о счастье. Лесная птица защебетала, сердце Матильды забилось сильнее, она бросила быстрый взгляд в сторону (чу — заяц!) и вдохнула пахучий туман. Утренняя прохлада забралась под ее широкую юбку, теплые ноги обдало ветерком. Матильда глубоко втянула в себя воздух, а когда она его снова выдохнула, из ее груди вырвался тихий, почти незаметный вздох печали, но потом чувство покоя опять безраздельно овладело ею.

Рыжие в белых пятнах коровы паслись на лужку, обнесенном изгородью; где-то здесь Роза, Астра и Фиалка распустили Общество цветов и купили себе на казенные деньги лимонад и пряники. Растроганная Матильда с улыбкой замедлила шаг. Дерево, у которого Астра освободилась от выпитого лимонада, повинуясь законам вечного круговорота материи, стало выше и развесистей. А на том месте, где мороженщик, сидя возле пестрой тележки, поджидал дам-учредительниц Общества, теперь стояла дощатая будка в рост человека: рабочие-дорожники складывали здесь на ночь свой инструмент.

Двое сынишек Астры с белыми, как лен, головками, восьми и шести лет от роду, в ситцевых, только что выстиранных, но уже запачканных штанишках, притащили к будке сухие сучья и начали очень аккуратно укладывать их вдоль стен. Старший мальчуган засунул в сухие ветки кусок газетной бумаги, а младший взял в руки коробок спичек.

Когда Матильда, очнувшись от задумчивости, подняла голову, она увидела пламя и дым. Мальчики стояли на коленях у большого камня, на котором красовался пожарный насос величиной с ладонь — подарок Астры. Глядя на огонь, оба героя громко шипели и усердно размахивали руками, — они делали вид, будто качают воду. Матильду они не замечали до тех пор, пока она не подошла к ним совсем близко.

— Боже мой, что вы тут делаете?

Старший мальчуган капризно надул губы.

— Тушим пожар. Мы — пожарная команда.

— Вот оно что! Значит, сначала вам пришлось разжечь огонь.

Младший улыбнулся, показав свои красивые зубки.

— Если мы не потушим — пиши пропало, дом сгорит. Но он застрахован на целый миллион! — Малыш уперся обеими кулачками в бока.

В эту секунду Матильда вдруг поняла, что мальчуганы — сыновья Астры, и не в силах была сдержать восхищенную улыбку. Перескочив через канаву у обочины дороги, она пыталась палкой разбросать ярко полыхающие сучья. Хорошо еще, что огонь не успел перекинуться на гладкие деревянные стены будки.

— Отец здорово задаст вам, когда узнает, что вы натворили.

— Он нам ничего не сделает, — заявил старший мальчик пренебрежительно. — Ничего! Самое большое — пожалуется маме.

Малыш разжал кулачки.

— Тогда мы убежим в лес и никогда больше не вернемся. Только нас и видели!

— Так и сделаем, — добавил старший.

В гору въехал маленький форд. Астра остановила машину у дымящейся будки и вышла на шоссе. Ее пятилетняя дочка, сидевшая в машине, с любопытством вытянула шейку. Заметив на камне игрушечный красный насос, Астра сразу все поняла.

При виде матери старший мальчуган, размахивая руками, поскакал по дороге с таким сосредоточенным видом, словно его ничто на свете больше не интересовало.

— Скачи, скачи, бессовестный. А ну-ка, поди сюда!

Чтобы не уронить своего достоинства, мальчуган сделал еще один последний прыжок и начал очень медленно приближаться к матери. Ни слова не говоря, Астра растянула его у себя на коленях.

В полном безмолвии мальчик героически выдержал весьма основательную порку, после чего небрежно влез в машину и начал вертеть «дворник». А младший сорванец бочком, как нашкодившая собачонка, двинулся куда-то в сторону; покружив около машины, он в конце концов добрел до Астры.

Матильда, тушившая огонь, вышла из-за будки, держа в руках дымящийся сук.

— Какими судьбами?

Они обнялись. Астра звонко расцеловала подругу.

— Как тебе нравятся мои разбойники?

— Твои сынишки… Боже, какая ты счастливая!

— По виду ты тоже не такая уж несчастная.

— Да, мне живется хорошо. Я собираюсь погостить у тебя недельки две.

— Давно пора!

Фордик покатил через лес.

— Дело кончится тем, что они спалят всю усадьбу.

— Тебе не следовало покупать пожарный насос; надо же им что-нибудь тушить.

— Только не вздумай заступаться за этих разбойников. С меня хватает мужа. Не то я вообще не справлюсь с ними, — говорила Астра с сияющим лицом. — Эй вы там, потише!

Мальчики с обеих сторон теснили сестренку, сидевшую между ними, так что в конце концов столкнули ее с сиденья в пустую корзину из-под масла. Астра только что отвезла в город тридцать килограммов масла.

— Дома я вас обоих запру: одного в погреб, а другого на чердак.

Впереди показался хутор. Слева и справа от дома тянулись длинные коровники и сараи. Но вся передняя часть квадратного двора не была застроена. Переваливаясь на глубоких колеях, фордик медленно продвигался к дому.

Пятилетняя дочка Астры, подняв плечи и крепко сжав губки, держала в обеих руках по спичке — в одной половину, а в другой целую, но так, что видны были только красные спичечные головки. Братья тянули жребий — кому сидеть в погребе, а кому на чердаке в чулане. На чердаке валялось немало полезных вещей, зато в погребе хранились яблоки.

В громадном темно-коричневом некрашеном доме — он был невысоким и потому казался очень длинным — было прорублено двадцать пять крошечных оконец, на которых висели занавески в красную с белым клетку. Огород позади дома, разделенный длинными клумбами, где росли по-осеннему растрепанные гвоздики и астры, незаметно спускался к полям и лугам, по которым быстро бежал ручеек, чье журчанье Матильда слышала еще в детстве.

В просторной кухне под медными сковородами примостился работник, тот самый, что безмолвно просиживал когда-то все вечера в доме у Матильды и произнес однажды фразу, прозвучавшую как признание в любви: «В будущее воскресенье в кабачке на лугу будут танцы. Я бы пошел туда». Теперь он пас на альпийском пастбище сорок две коровы — стадо Мартина; не далее как сегодня ночью он принес на спине тридцать килограммов масла.