Леонгард Франк - Избранное. В 2 т. Т. 2

Казалось, его лицо со строго сжатыми губами боги гор высекли себе во славу из одной глыбы. Зачесанные назад волосы работника были черные, глаза темно-синие. В профиль линии его лба и носа образовывали тупой угол, как у диких кошек. Он был точной копией жнеца, изображенного на швейцарской пятифранковой монете. Не он ли послужил моделью художнику, создавшему классический образ швейцарца?

Вскоре после того, как работник объяснился Матильде в любви, девушка в первый раз в жизни покинула родную долину и познакомилась в доме Паули с Зилафом. Когда Матильда вышла замуж, работник нанялся стеречь скот на уединенном альпийском пастбище, высоко в горах. Время было не властно над его чувствами: сейчас перед ним стояла та самая девушка, облик которой навсегда запечатлелся в его памяти. Она была в ситцевом платье в цветочках, и это платье с узким лифом и широкой юбкой шло ей так же, как раньше.

И он снова объяснился Матильде в любви. Он сказал:

— С тех пор я жил в горах и пас скотину, Матильда.

Его слова тронули Матильду. Смутившись, она вышла из кухни. А работник влез в постромки, взвалил себе на спину ящик из-под масла и отправился восвояси.

Матильда больше не думала о нем, но мир показался ей в эту минуту не таким холодным, и она острее почувствовала запах гвоздик на клумбах.

Мартин, срезавший в огороде капусту, задумчиво сказал:

— Она, значит, собралась топиться, когда с нами приключилась беда. — И, хитро улыбнувшись, добавил: — Она рассказала мне, что вы сделали для нее тогда в пасторском доме. За это я хочу вас теперь как следует поблагодарить. Если бы не вы, ее уже, значит, не было бы на белом свете и наши ребятишки не родились бы.

— Своими ребятишками вы можете гордиться.

— Верно! Верно! Правда, старший чуть было не стоил ей жизни. Пять с половиной кило! И притом она сама была не ахти какая взрослая. Зато с младшими все обошлось благополучно.

Мартин опять хитро улыбнулся. Так он улыбался почти всегда: и в ненастную погоду и в ведро, и утром и за обедом, когда Астра подавала ему еду. Мартин был человек покладистый и считал, что в жизни ему здорово повезло, поэтому он не мог удержаться от хитрой усмешки.

На обед подали картошку с творогом. Старик крестьянин, сидевший на нижнем конце стола, напротив Астры, выискивал самые лучшие картофелины для старшего внука — своего любимца. Три молодые батрачки сидели за одним столом с хозяевами. Обоих работников не было в доме: в это время года они рубили лес и только раз в неделю являлись на хутор за провизией. Старший мальчуган незаметно переправил творог с тарелки младшего на свою собственную. Девчушка жевала очень медленно и, набив полный рот, таращила глазенки. За столом никто не разговаривал.

Лето, уже побежденное осенью, сумело отвоевать у нее еще один напоенный густыми ароматами день и мягко расцветить его печалью увядания. Матильда задремала на лугу.

Мартин верхом на рабочей лошадке — вторую он вел на поводу — приостановился, заметив, что Матильда проснулась. Мартин ехал к ручью купать лошадей.

В предвкушении удовольствия у Матильды забегали мурашки по спине. Мартин спешился и помог ей взобраться на лошадь. Подол ситцевого платья Матильды поднялся выше колен. Прежде чем тронуться с места, битюг оглянулся назад, словно хотел разглядеть, что это за легкое, как пушинка, существо вскочило ему на спину. Светило солнце, пахло землей. Матильда мягко покачивалась на лошади.

— Сегодня так тепло, что я могу еще раз повести коней купаться! Они это дело любят! Пусть побалуются напоследок… Вы держитесь молодцом. Тело всегда должно следовать за ходом коня.

Матильде было приятно ощущать под собой широкую теплую спину животного, она с удовольствием поехала бы немного быстрее. Поводья передали ее желание коню, но тот лишь тряхнул мордой и бросил взгляд на своего товарища, словно вначале хотел договориться с ним.

Они ехали шагом вдоль опушки леса. Там в чаще среди высоких елей стояла приземистая белая лошадь с добрыми глазами и гордо изгибала шею, на ней восседал сказочный, похожий на зайца, зверек.

«Люди плачут не только от горя, но и от счастья», — подумала Матильда.

Когда они подъехали к ручью, бежавшему куда быстрее, чем битюги, Матильда ловко соскочила на землю и подошла к голове коня. Конь опустил шею, и молодая женщина увидела белки его глаз, которые при свете солнца не уступали опалу, ни цветом, ни блеском.

Мартин въехал верхом в ручей и слез прямо в воду. Вода доходила ему до живота, конь тоже был по брюхо в воде. Мартин начал чистить лошадь скребницей. Второй битюг, навострив уши, опустил морду в ручей. Матильда сидела на берегу под ивами.

Мальчики пулей пролетели по лугу и описали смелый вираж у самой реки, но потом все же шлепнулись. Тяжело дыша, они так и остались лежать на земле. Малыш обогнал старшего на целых полметра.

Всего раз в неделю по четвергам работник приносил с пастбища масло. Астра сразу же отправляла круги масла в городок на приемочный пункт Молочного товарищества. Однако в субботу утром, когда Матильда и Астра пошли на кухню варить кофе, они снова увидели работника, сидевшего под медными сковородами. В руках он держал букет белых эдельвейсов, окруженных лиловыми альпийскими розами.

В то самое время, когда Матильда верхом ехала к ручью, работник собирал для нее эдельвейсы. Повиснув между небом и землей на высоте пятисот метров над пропастью, в которой синело озеро, он прислушивался к мычанию коров, мирно пережевывавших жвачку где-то наверху на солнечном лугу.

Сначала работнику пришлось очень долго спускаться на веревке, а потом карабкаться сто метров вверх по отвесной скале, иначе никак нельзя было попасть к искривленной ели, Вокруг которой росли бесценные эдельвейсы.

Чтобы найти уступ, часто всего в сантиметр шириной, и сообразить, может ли он выдержать вес человеческого тела, надо было обладать крепкими нервами, — ведь все это происходило на высоте, в десять раз превышающей высоту церковной колокольни. Добравшись до обомшелого полуметрового карниза, где росла искривленная ель, работник уселся на нем, как на стуле, свесив ноги вниз; он мельком оглядел испещренную расселинами котловину, которая простиралась внизу, а потом приступил к самой опасной части своего предприятия.

Справа и слева от него на недоступной крутизне цвели эдельвейсы, похожие на белые звездочки, вырезанные из толстого фетра. Чтобы достать их, надо было, обвязавшись веревкой, перелететь по воздуху к тому месту, где они росли, ухватиться за кустарник, мигом сорвать несколько цветков и снова перемахнуть на выступ. А потом проделать тот же путь по воздуху в другом направлении. Не раз работник возвращался на свой карниз на высоте пятисот метров над пропастью с пустыми руками.